«Прощай, желаю тебе поправиться поскорей!»
И я тоже ему ответил. И с тех пор мы с ротным командиром больше не видались.
После нашего прощания нашли меня нашей роты солдаты, и набрали обеда и принесли; я покушал немного. Потом начали подводы подъезжать и забирать нас на повозки, везти в Мукден. И так как натаскали много очень тяжело раненых, которые уж помирают прямо около нас; тех уж выносят и предают земле. А которые могут терпеть, везут дальше. И я тоже стал просить себе сделать перевязку, а то у меня уж вся нога запеклась, и невтерпеж стало ломить. Перед тем как мне садиться на подводу, пришел ко мне фельдшер с ножницами и бинтом; разрезал у меня на ноге прежнюю повязку и наложил другую. Тогда я видел, в каком положении находится моя нога; смотрю, она уж стала ровная с колонкой, что полено распухла, и уж действовать не может, а сапог уж не лезет. Так мне завернули и завязали, и вытащили меня. Положили на повозку по два человека, накрыли одеялами и повезли нас в Мукден. Если по гладкой дороге, лежишь спокойно; а если где начнет трясти, то просто беда как больно, даже невтерпеж. Доехали мы до места, где оставляли свои вещи, перед тем как пошли в бой, и я увидел своего солдата, который охранял вещи, и мне хотелось их забрать, но не довелось: так что тут не остановились, а поехали дальше.
Весь день ехали. Доехали, где находится главный полевой госпиталь. Смеркалось. Нас там встретили доктора, которые с фонарями обходили весь обоз раненых, и у кого повязка была неладно, поправляли. А заведующий приказал кучерам дать лошадям корму, а сами шли бы, каждый набрал своим раненым пищи и хлеба, который был для нас сготовлен. Покормили нас. Надо бы ехать дальше, но ночь была очень темная, и пошел дождь. Так ночевали прямо на повозках. Наш кучер - молодец, скоро догадался, накрыл нас брезентом, под которым мы сохранились от дождя.
Утром, только начало светать, опять поехали дальше. Дорога стала сырая, лошадям было трудно, но с Божьей помощью полегоньку тащат. Нам-то лежать ничего, но нашим кучерам было плохо: ночь ту намокли, а утром холодно. Они уж слезут, да пешком идут, нагреваются.
И так довезли нас до Мукдена. Там снесли нас в госпиталь, уже в теплые бараки. Наклали прямо на полу, где было постлано мягко потников. Там пробыли сутки, и сели на поезд. Увезли в Харбин, где разместили по госпиталям и стали нас лечить.
Последнее воспоминание, и летопись окончена моя; исполнен долг, завещанный от Бога мне.
Продолжение следует
Подготовил Евгений Клименко
Потоп на Пасху
Московское наводнение 1908 года
В пятницу на Страстной недeлe в московских газетах появилась следующая заметка:
«Вчера в Москвe-рeкe вода стала быстро прибывать. В тех местах, где река заключена в каменные набережные и имеются каменные амбразуры, вода доходит до карнизов. В других местах она выступила из берегов. Водоотводный канал переполнен, и вода затопляет соседние улицы. По Малому Устьинскому мосту езда прекращена. Вода вчера прибывала каждый час на четверть аршина. По Водоотводному каналу затоплены Водоотводная улица, Якиманская набережная и прилегающие переулки. В доме Яковлева вода затопила два подвала; по Знаменскому переулку и по части Садовников течет река. В ночь на 10 апреля по Лаврентьевскому переулку вода залила дворы и подвалы А. Г. Черновой и Н. С. Грачевой, попортив в подвалах товару на 500 руб. 100 руб. убытка во дворe дома Тимофеевой. Залиты нижние этажи всех прилегающих домов».
Так началось московское наводнение. Газетные репортеры заметили только центр города, но об окраинах в прессе еще не было указаний. Свeдeния из Дорогомилова, правда, попали в «Русское слово», но тут появилось какое-то странное фельетонное описание. «Картина набережных, - говорила газета, - получалась совсем венецианская. Поминутно встречаются лодки с пассажирами, возвращавшимися из церквей с зажженными свeчами, совсeм, как на Большом канале в Венеции. Только не было серенад». Русский человeк любит смеяться над несчастием ближнего.
Но уже на следующий день получались результаты далеко не комические. Набережная реки Москвы и Водоотводного канала представляли из себя сплошное водное пространство. Залиты были всe прилегающие к набережным улицы и переулки, около каждого моста были большие озера, в которых извозчичьи пролетки уходили по колеса. Плавали лодки и плоты и лишь изредка попадались смельчаки, идущие по пояс в водe. У мостовых озер образовались извозчичьи биржи, гдe работали ломовики, перевозя самую разношерстую публику.
Из воды еле виднeлись фонарные столбы, а во многих мeстах деревянные перила были сломлены напором воды. С переулками сообщались с помощью лодок, но это было чрезвычайно опасно, так как лодки уносило по течению. А по рeкe неслись огромные бревна, стога сeна, дрова, какие-то большие кадки, части крестьянских построек и цeлые избы. В 2 часа дня понеслась цeлая баржа, которая сломалась у быков Бородинского моста. Отрeзанные водою, обитатели затопленных домов махали своим родственникам носовыми платками. У Краснохолмского моста были залиты склады Окского товарищества, хотя удалось вывести находящиеся там пароходы из канала в рeку. Затоплено было много фабрик и заводов на Ивановкe.
У Чугунного моста на Балчугe были проложены плавучие мостки к торговым помeщениям, которые были наполовину забаррикадированы. У Крымского моста плыли парниковые рамы, а слeва на залитых полях виднeлись громадные горы снeга. Они, между прочим, защищали от затопления пустующий завод Бромлея. Плыла масса дров; их ловят босяки баграми.
На набережной пожар. Это горeли постройки фабрики Бутикова, но пожарные не были в состоянии подъехать к очагу огня и работали с сосeдних зданий. Все Дорогомилово было залито водою и отрезано от города. Направо от моста образовалось нeсколько островков с строениями, здeсь впервые появилась полиция у Бородинского моста, было выслано немного лодок, но гребцы оказались совершенно неумeлыми людьми. Затeм вода затопила сахарный завод Геннера на Бережках, гдe убытки насчитывались в нeсколько сот тысяч.
Под Новодeвичьим монастырем были затоплены дома огородников и причта церкви Тихвинской Божьей Матери, что в Лужниках. Люди, скот и экипажи - всe перебрались на чердаки. В Воспитательном домe были затоплены амбулатории и подвалы с кухонными помeщениями. Затeм вода, затопив Лаврушинский переулок, подошла к Третьяковской картинной галереe и проникла в подвалы и котельную. Тут вторично была проведена мeра администрации - работало 20 саперов с офицером.
У Кокоревки была выстроена большая баррикада, но она не помогала, так как вода перешла ее и бульвар у Чугунного моста был залит. Спасательная станция у Москворeцкого моста была вся в водe. Цeлое море воды стояло у Большого Каменного моста. Вода зашла в Александровский сад, гдe уже не было переeзда. У дома Протопопова воздвигали предупредительные заграждения и вода стояла на уровнe с правой набережной близ храма Христа Спасителя.
Очевидцы при этом описывали такие картины.
У Бородинского моста раздаются отчаянные крики.
- Братцы, помогите, помогите!
Народ тeсным кольцом обнимает рeку.
Весла не дeйствуют, уключины потеряны, лодку бросает из стороны в сторону. Желтая куртка по-видимому желает сохранить спокойствие. Рабочий бросается из стороны в сторону. Лодка кренится.
Многие крестятся, но помочь нечeм. На мосту суета.
Быстро опускают веревку со спасательным кругом, стараясь направить его в сторону лодки, рабочий ловит его, но волна относит. Круг снова бросают. Потеряв надежду захватить веревку, рабочий крестится и бросается вплавь. Послe долгой борьбы веревка у него в руках. Его тащат к берегу, но о ужас! Веревка рвется…
Еще некоторое время несчастный борется на глазах у тысячной толпы, с замиранием сердца следящей за его движениями. Видишь, как он теряет силы и все больше и больше погружается в воду. Осталась одна голова и концы рук. Еще нeсколько мгновений и голова и руки скрылись, заходили круги, образовалась бурчащая воронка.
Один потерпeвший рассказывал о себe слeдующее:
- Я и мои домашние, хотя вода и наполнила весь нижний полуподвальный этаж нашего маленького одноэтажного домика на Овчинниках, утeшали себя всякими надеждами, но через полчаса вода просочилась через пол. Тогда мы бросились убирать одежду, легкие вещи. Через полчаса в комнатах было на четверть воды, вошедшей уже со двора. Приходилось заботиться о собственном спасении, но выхода из квартиры не было. Оставалось одно: отыскать во дворe по пояс в водe лeстницу и приставить к крышe. И вот мы, дрожа от холода и сырости, на крышe. Того и гляди, что весь дом сорвет вмeстe с нами. Кое-как мы сняли с петель ворота, сколотили плот и поплыли, но он перевернулся и вот мы опять в водe. Отсюда кое-как мы добрались во второй этаж каменного дома, гдe и спаслись.
