Они отвечают ему одновременно. Девчушка — звонким чистеньким голоском, араб — хриплым мычанием. Он усмехается себе под нос и, как и положено занятому человеку, стремительно следует дальше. Среди поваленных деревьев виднеются тесаные плиты, истаявшая тень некогда обитаемых домов, а ныне — руины. Каждый день он наведывается сюда, переворачивает камни, выискивая людей… их следы.

Словно сброшенные с пьедестала два изваяния, слились в объятиях — он и она. Бедненькие, мир рухнул, когда над ними молча нависла его бородатая физиономия. Сделай обаятельную улыбку и мотай отсюда. Дело житейское — гуляли, гуляли по городу и… зашли слишком далеко.

Что он ищет? Эхо витавших здесь мыслей. Слова, довершившие их. И что найдет он в один прекрасный день, да хоть в этот, который мы взяли только для примера? Бидоны с керосином. Вот это находка! С каким тщанием и усердием наполняли жестянку за жестянкой и прятали под старым детским платьицем! Он наклоняется над жидким кладом — на поверхности плавают мертвые хвоинки. От его отражения исходит слабый запах.

Счастливый, он возвращается к себе, вскрывает мясные консервы и уплетает их за обе щеки, и даже банку напоследок вылизывает, и вытирает губы, и смачно сплевывает в пространство, цепко схваченное мохнатыми колкими лапами. После чего, перелистнув сразу две страницы, переходит к ответу кардинала на послание какого-то иудея. Смешная эта латынь и остроумная, но сколько в ней угрозы. Засыпает, просыпается… Фу ты, чуть не прозевал важную церемонию на восточном холме. С этой минуты он не расстается с биноклем. Расстояние ему не помеха, он там, среди толпы, вместе со всеми этими уважаемыми господами. Он даже различает движение губ ораторствующих. Отсутствие «звука» с лихвой восполняется фантазией. Пламя заката преследует его. С восторгом, что приходит к нему каждый вечер, он купается в этом зловеще сияющем радужном апофеозе, и нет мочи оторвать от него глаз. Потом стирает пыль с безмолвствующего телефона. Надо отдать ему должное — все имущество отдела лесопосадок содержится в образцовом порядке, а вот его личные вещи уже пришли в полную негодность: безвозвратно потерянные в Лесу пуговицы, рубашка, теперь больше похожая на накидку с бахромой, штаны, которые становятся все короче и короче.

Стая развеселых «дикарей» поставила себе целью испытать все прелести лесного ночлега. Он с тоской валяет во рту скудный ужин. А с первым поспезакатным залпом темноты и вовсе впадает в уныние.

Араб и девочка уже в кроватях. Мрак. Взрыв хохота под деревьями, как напрасная пощечина, заставляет его вздрогнуть. Он переворачивает едва белеющие в темноте страницы. Вступает в смертельную схватку с комаром и побеждает. Принимается что-то тихонько насвистывать.

Ночь. Смотритель не дремлет.

Вот и лету конец. Пустеет Лес. Из дали, подобно жухлому листу, гонимому первыми осенними ветрами, приближается человеческая фигура. Кого ж это надуло? Очередную «диетическую» возлюбленную, жену друга, того самого, который посоветовал ему податься на лесные просторы. Она предстала в летнем костюмчике, на голове широкополая соломенная шляпа. Вот она постукивает высокими каблучками в его комнате, копается в его шкафу, заглядывает в его книги, шелестит его бумажками. Вырвалась сюда ненадолго, просто немножко побродить, и вспомнила о нем. Как тут наш отшельник ночи напролет сидит — глядит на лес? Хотела сделать сюрприз. А на историческом поприще — хорош ли улов? Неизвестный науке крестовый поход? Ой, она такая любопытная! Муж тоже отзывается о нем очень, очень тепло. В этом прелестном уголке, говорит муж, под сенью куп еще произрастут поистине славные деяния.

Смотритель взволнован и молчалив. Показывает ей карту. Подлетела к стене, разглядывает. Очень, очень интересно. Только непонятно. Нужно почитать. Что он тут написал? Она так устала. Пока добиралась, пока нашла это место — прямо дух вон! Надо признаться, вид отсюда восхитительный! А дом совершенно запущенный. Кто живет внизу? Араб? Вот как! Она встретила его на пути, хотела что-то спросить, и вдруг такой кошмар! Немой, ему язык отрезали. А управление лесохозяйством — снимаю шляпу! Кто бы мог подумать, что у нас растут такие красавцы леса! А он изменился. Растолстел? Эта его новая борода — просто до жути всамделишная. Ну чего он все молчит и молчит?

Она опускается на кровать.

Тогда он встает и бесшумно, словно крадучись, — это уже вошло в плоть и кровь, — подходит к ней. Снимает с ее головы шляпу, садится на корточки, разувает ее и весь дрожит от возбуждения и удушья.

Она поражена. Поспешно, почти с испугом, а может, с облегчением подбирает под себя уставшие ноги. Но он уже отвернулся, стоит и внимательно всматривается в Лес, изучает каждую веточку, ждет огня. А потом, забавы ради, медленно-медленно наводит бинокль на нее — все морщинки видны, многовато их, бисеринки пота, ее усталость. Она улыбается ему как со старой полузабытой фотографии. Однако вскоре ее начинает раздражать это затянувшееся «препарирование», и улыбка сменяется злым оскалом. Она ерзает, машет руками: «Ну хватит, прекрати, слышишь?!»

Только к вечеру ему удается наконец выкроить минутку и вытряхнуть ее из костюмчика. Биноклю, который продолжает висеть у него на груди, достается добрая половина ласк как с той, так и с другой стороны. Время от времени он с завидным хладнокровием прерывает поцелуи и объятия, вскидывает бинокль и обводит взглядом свои владения. «Виноват, служба», — со странной улыбкой шепчет он голой смущенной подруге. Синева морского горизонта, безмолвие сосен, капельки крови на потрескавшихся губах, безысходность и банальность ситуации, одиночество во всей своей плотской наготе — все смешалось в рыжем пламени заходящего светила. Ее рука нечаянно коснулась его гладкого черепа и тут же отдернулась.

Араб вернулся, когда все уже было позади. Одежда гостьи в полнейшем беспорядке, и сама она порядком хочет спать. Прекрасная ночь объяла мир. Он сидит за столом — а что ему еще остается? В темноте ее силуэт едва различим. Лес творит над ней свое колдовство. Но что это? Донесшийся снизу тоненький детский голосок пронзил ее, как током. Зачем она здесь? Осень всегда навевает на нее великую скорбь. Она торопливо одевается. Ах, блузка расстегнута и туфли куда-то подевались. Слова журчат и угасают во мраке.

В сущности, ее привела сюда жалость. Кто бы мог подумать, что он выдержит тут столько времени. Он когда-нибудь вообще спит? Ее послали спасти его из заточения, от одиночества этого. Он не дает о себе знать — это подозрительно. Ее муж и остальные тоже, одним словом, друзья даже начинают беспокоиться, ха-ха, что он в этой глуши вынашивает некую грандиозную идею. А что, возьмет и обставит всех новым гениальным исследованием…

Дыхание тьмы ворвалось внутрь через широкий смотровой проем, пометалось по комнате и улеглось в углах. То, что она сказала, не на шутку задело его. Буквально обожгло.

Ах, жалость? Не стоило трудиться. Когда он спит? Регулярно… но это не тот сон, не городской. Как, бросить все и уехать? Теперь? Поздно. К тому же он еще не все деревья сосчитал. Новая идея? Не исключено, но не та, что они имеют в виду… тут не научное, тут человеческое…

Интересно, попросит она проводить ее через Лес или так уйдет? Гостья решительно встает с места.

Они огибают холмы. Он впереди, она, спотыкаясь о камни на высоких каблуках, плетется сзади. Униженная и оскорбленная. Ноги легко несут его крепкий торс. Со змеиной изворотливостью лавирует он между веток, назад не оглянется. Она отбивается от отогнутых им хворостин, которые так и хлещут ее по лицу. В безмолвии луна льет на идущих равнодушный свет.

Что скажешь, моя осенняя возлюбленная? Что я окончательно рехнулся? Этого следовало ожидать. По вашей милости я угодил с бала прямо на корабль одиночества. Где вместо слов — деревья, вместо книг — Лес. И больше ничего. Перед глазами непрерывный, бесконечный листопад, точнее, хвоепад. И сам я в непрерывном, бесконечном ожидании Большого Огня.

В гробовом молчании они выходят к черному шоссе. Каблуки отбивают по асфальту прощальную гневную дробь. Только сейчас он посмотрел на свою спутницу. Лицо исцарапано, руки в кровоточащих ссадинах. В битве за Смотрителя явно выигрывает Лес. Она втягивает в себя слезы. Что ж, ее выдержка делает ей честь. А через минуту перед ней уже останавливается шикарная машина, за рулем которой сидит седовласый господин. Ни слова не вымолвила, хлопнула дверцей и… чтоб вам не доехать… Возвращается он той же дорогой. Бредет себе… и набредает прямиком на араба. Его дыхание прерывисто, взгляд угрюм. Какие речи, уважаемый, просятся из твоего немого рта? И откуда ты взялся? Старик протягивает забытую ею шляпу, соломенную шляпу. Смотритель смеется, разводит руками — упорхнула пташка! Но какая, однако, наблюдательность! Ни одну мелочь не упустит. Он берет у араба шляпу, напяливает себе на голову и отвешивает галантный поклон, чем приводит немого в неописуемый ужас. Глаза его вмиг становятся настороженно-строгими. Вдвоем они молча поворачивают обратно в Лес, в их царство, где только они владыки и правители. Смотритель впереди, араб ступает след в след. Мирный ветерок гоняет по небу редкие облачка. Лунный свет покрывает ветви тончайшим напылением, отчего они кажутся молочно-опаловыми и почти прозрачными. Он ведет старика хожеными тропами. Тот послушно перебирает босыми ногами. Все ближе подходят они к тайнику. Вот и тесаные плиты. Все менее тверда походка старика. В тишине его шаги то замирают, то вновь выравниваются. Смертельный холод сковывает Смотрителя до кончиков ногтей. Он как подкошенный падает на шуршащую землю. Кто вернет ему эти часы, минуты, дни, проведенные впустую? Лес мрачен и безлюден. Ни души. Ни огонька. Посидеть бы теперь у веселого костерка, отогреть заледеневшие руки. Он собирает листву горкой, чиркает спичкой, но она тухнет. Чиркает другой, но искра, едва вспыхнув в сложенных лодочкой ладонях, угасает. Воздух напитан сыростью и изменой. Он поднимается на ноги. Араб смотрит на него, глаза его сверкают безумием и надеждой. Смотритель незаметно огибает приготовленное кострище и оказывается как раз у убогого тайника, хватает жестянку и выплескивает на листья блеснувшую прозрачную жидкость, вслед кидает горящую спичку и прыгает в такт скачущим язычкам, опаленный и счастливый. Наконец-то и ему перепало немного света. Ошалев от страха, араб валится на колени. Смотритель возлагает ладони на огонь, немой повторяет за ним. Они обступают рвущееся в небо пламя, словно срастаясь с ним. А если оставить все как есть и уйти к пахнущему морем горизонту? То, что не под силу человеческой воле, довершит время, заплутавшее тут среди сосен. В мыслях полный разброд. Огонь начинает выдыхаться. Сникает, корчится у его ног в предсмертных сполохах. Лицо старика сводит в гримасу горького разочарования. Красный цветок увял и умер. Последние темные искры аккуратно затоптаны. Это лишь первый урок. Мятущаяся душа Смотрителя на распутье. С трудом поднявшись на ноги, он идет прочь. Сзади тащится араб.

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10

На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Лицом к лицу с лесом - Авраам Иехошуа бесплатно.

Похожие на Лицом к лицу с лесом - Авраам Иехошуа книги

Французское завещание - Андрей Макин - Современная проза
Собиратель автографов - Зэди Смит - Современная проза
Праздник похорон - Михаил Чулаки - Современная проза
Город и сны. Книга прозы - Борис Хазанов - Современная проза
Остров Невезения - Сергей Иванов - Современная проза
Сны Флобера - Александр Белых - Современная проза
Смерть и возвращение Юлии Рогаевой - Авраам Бен Иегошуа - Современная проза
Родная Речь. Уроки Изящной Словесности - Петр Вайль - Современная проза
Дорогая Массимина - Тим Паркс - Современная проза
Желтая стрела - Виктор Пелевин - Современная проза

Оставить комментарий