Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Мой капитал – весь, до последнего цента – был переведен на Форекс. Размещен в огромном валютном фьючерсе, выбранном, я уверен, наугад. Это была монета, подброшенная в воздух, но с куда меньшим шансом на выигрыш. Русская рулетка с почти полным барабаном. Смешная шутка, шутка тупика.
Я подмигнул экрану и покачал головой. Потом открыл другое окно, глянул, что происходит в прогнозах, новостях, котировках. Рынок, как безумный поезд, мчался в другую сторону. Серия терактов потрясла Азию, мир паниковал, инвесторы сбрасывали акции. За ними шли и валюты – против меня. Наша ставка маячила, как одинокий солдат-самоубийца, вставший во весь рост под шквальным огнем.
Я мог бы пытаться спасти хоть часть, что-то переиграть, изменить. Но понимал: этого нельзя делать. Жест Семманта был мне проверкой. Приглашением, посвящением – было ясно, что другого шанса никогда не будет. Готов ли я пойти до конца, как пошел до конца Семмант? Как еще многие в веках, чьих имен мы не помним?
Быть может, это была жертва монстру хаоса, вставшему на дыбы. Жертва искупления, без которой не обойтись – после всех промахов, совершенных мною. Я сидел с бессмысленной ухмылкой, глядя, как точки валютных сделок подбираются к красной черте. Я шептал – имена. Малышка Соня, Малышка Соня, Энтони, Энтони, Ди Вильгельбаум. Адель, Семмант. Адель, Семмант, Семмант… Пусть, думал я, их назовет хоть кто-то. Хоть единожды, хоть несколько раз.
Вскоре все было кончено – безвозвратно. Мои деньги сгорели, я остался ни с чем. Вернулся к началу бесконечной петли, к грязным докам Марселя, к одиночеству без границ. Это не волновало меня ничуть.
На экране продолжалась пляска чисел, ползли новостные ленты. Графики и диаграммы менялись ежесекундно, рынок жил своей нервной жизнью. Мне было уже не важно – я сам выбросил себя из вагона. Состав промчался мимо и поехал дальше. Мне больше нечего было делать у компьютера за рабочим столом. Чувствуя жуткий голод, я выдернул шнур и пошел на кухню. Там меня и настиг телефонный звонок.
Звонили из полиции – по поводу моего ареста. Женщина-инспектор, вкрадчивая и жестокая, хотела иметь со мной беседу. Я сразу понял, она из тех – худших из самок, получивших власть. Из тех, у кого в гениталиях недостает нервных окончаний. Я слышал в ее голосе страстное ликование, животное удовлетворение, как после оргазма.
Ты должен помнить, мы за тобой следим, – внятно выговаривала она. – Твоя подруга – под защитой государства. Тебе запрещено звонить ей, вступать с ней в контакт. Запрещено даже думать о том, чтобы к ней подойти. Если мы решим, что ты опасен, тебя продержат до суда за решеткой. Мы найдем тебя везде – найдем и обезвредим!
От ее голоса мембрана трубки становилась будто влажной, липкой. Я вдруг понял: мне ее жаль. Я почти не держу на нее зла.
Хочу дать совет, – сказал я ей. – Времена изменятся – очень скоро. В очереди к яйцам быка сразу старайтесь пробраться вперед – там будет толчея!
Я сделал это из одного лишь гуманизма. Пусть не думают, что я ополчился на весь свет. С заблудшими, с теми, кто не виновен, я даже готов делиться предвиденьями. А инспекторша – она из заблудших. Она просто убедила себя, что делает полезную вещь…
И тут меня будто пронзило током. Полезная вещь, пусть хоть одна – она на поверхности, в ней убеждать не надо. Мне в ухо несся возмущенный визг, но я больше не слушал. Колокол Скандапураны звучал в моей голове, вбирая в себя все звуки. Расставляя все по местам – да, я выпрыгнул из вагона, но и тут, под насыпью, история не закончена, финал не сыгран.
Я бросил трубку и стал собираться. Меня ждало еще одно, последнее дело.
Глава 30
Так бывает всегда – сколько ни витай в абстракциях, от реалий не скрыться, они не отступят. Тебя разыщут, призовут к действию – и не отвертеться, как ни крути. Лишь, может статься, кто-то тебя подменит – если, к примеру, ты уже мертв. Я не был мертв, и никто не собирался ничего за меня делать.
Чем сильнее пытаешься отдалиться, тем большего требуют от тебя потом. Я забрался в немыслимую даль, потому от меня теперь ждали серьезнейшего из поступков. Я не имел права на компромисс – тем более, компромиссы уже были вынесены за скобки. Отброшены как сущность – электронным мозгом Семманта.
Я собирался тщательно, не спеша. Чего-чего, а времени у меня было много. Я четко знал, что именно нужно сделать – что осталось сделать, чтобы сюжет обрел завершенный вид. Адель была мертва, и Семмант вместе с ней, цепочка событий замкнулась сама на себя. Мой изначальный замысел был исполнен – приблизившись к совершенству в наивысшей точке. И там же столкнувшись со всесилием злодейства.
Осталось всего лишь воздать по заслугам – и всесилию, и совершенству. Осталось наказать злодейство, его воплощение, саму злодейку. Наказать абстрактное зло – в той ипостаси, которую оно приняло на этот раз. Обуздать энтропию – пусть в локальнейшем из пространств. А также, утвердить отрицание упрощений. Лидия Алварес Алварес должна была разделить судьбу Адели и Семманта.
Не нужно меня убеждать, что их смерть искусственна, нереальна. Уже давно ясно, кто из нас реален, кто нет. Потому и Лидия должна умереть взаправду – она и ее ядовитый дух. Может, хоть это очистит ее наконец от неискренности, от шелухи лживых поз. Сделает ее настоящей – насколько для нас с Семмантом была настоящей куртизанка Адель…
Конечно, я понимал, все это выглядит абсурдным со стороны. Предельно абсурдным, если не сказать преступным. Мне было плевать, я исполнял неизбежное. Так все разложилось – с неизбежностью не поспоришь. А что станет со мной потом, какая разница? Я чувствовал, что о последствиях думать поздно, и не боялся – ничего, никого. Познав предел, отвыкаешь бояться. Предельная несвобода – самое страшное, что может быть. И не думайте, что я говорю лишь про тюрьму. Предельная несвобода больше, чем тюрьма!
Никогда в жизни я не смог бы ударить женщину, но Лидия – она больше не была для меня женщиной. Абстрактное зло не имеет пола, оно создано не природой. Я должен был воздать кару не только за Адель и Семманта. Еще за демона, выпущенного на свет – ненависть не должна оставаться в плюсе. И еще – за извращение идеи, за незрячесть всех дев из Прокуратуры, за каждый акт насилия против тех, от кого исходит мягчайший свет. За то, что этот свет воспринимается как слабость. И ни одно из государств не может этому помешать.
Пусть все слепы, но я-то вижу – вижу и спешу на помощь. Семмант мертв, но я перехвачу его копье. И совершу не месть – свершу казнь!
Я оделся в черное, как и подобает палачу. Дождь перестал, выглянуло солнце, но я накинул куртку, несмотря на жару. Порывшись в кухонных ящиках, выбрал нож. Завернул его в тряпку, сунул за пояс. Прислушался к себе – да, я был готов. Готов метнуться, схватить за горло, нанести решающий удар.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});- Cogito, ergo sum - Кшиштоф Борунь - Научная Фантастика
- Сепаратная война - Джо Холдеман - Научная Фантастика
- Антология - Павел Вежинов - Научная Фантастика
- НФ: Альманах научной фантастики. Выпуск 30 - Виталий Бабенко - Научная Фантастика
- Собор (сборник) - Яцек Дукай - Научная Фантастика
- Кот, проходящий сквозь стены - Роберт Хайнлайн - Научная Фантастика
- Тень Гегемона - Орсон Кард - Научная Фантастика
- Гея: Альманах научной фантастики - Владимир Губарев - Научная Фантастика
- Черный Ферзь - Михаил Савеличев - Научная Фантастика
- Наблюдатель - Роберт Ланца - Научная Фантастика / Разная фантастика