Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Мне казалось, что я припер Новаковича к стене. Выхода ему не было… В его плаванье я верил так же, как в философский камень.
К моему удивлению, он бодро разделся, натянул купальный костюм и вышел на лестницу.
— Вот что… — обратился он ко мне. — Я поплыву, и если через два часа не вернусь — значит, что-нибудь меня задержало. Тогда вы не ждите — можете, идти домой. Завтра увидимся.
— Ладно, ладно… Лезьте в воду.
— Сейчас полезу. Как вы думаете — холодная вода?
— 20 градусов.
— Ага… 20. Сейчас… сейчас полезу.
Он опустил одну ногу в воду и вдруг, вздрогнув, обернулся ко мне. На лице его была написана гадливость и отвращение, будто бы он наступил на лягушку.
— Что с вами? — удивился я.
Он взял меня за руку, отвел в сторону и шепнул, брезгливо выпятив губы:
— Я не могу лезть в воду.
— Почему?!
— Тот вон толстый человек, который за канат держится, сейчас плюнул в воду.
— Эка важность! Не в ванну же он плюнул, а в море. Море велико.
Не слушая меня, он стянул купальный костюм и с дрожью отвращения стал одеваться…
— Какая гадость! И как это позволяют плеваться?.. Фи! Только вспомню об этом — с души воротит! А вы… — обратился он ко мне, брезгливо всматриваясь в мое лицо, — неужели вы бы купались в такой заплеванной воде?
— Дело не в этом, — угрюмо возразил я.
— Завтра встанем пораньше и придем, когда никого не будет. Ладно?
— Вот это — другое дело. Сделайте одолжение!
IIIКогда мы пришли на другое утро — в купальне не было ни души. Только в соседней женской купальне слышался чей-то разговор, взвизгивания и плеск воды.
Новакович опять быстро, с готовностью, переоделся в купальный костюм, вышел на лестницу, потом сейчас же вернулся и, смущенно смеясь, подошел ко мне.
— Ну? Что еще? — нервно спросил я.
— Там… женщины, — сконфуженно прошептал он.
— Да! Женщины. А вы что, — злобно прошипел я, — стесняетесь их?!
Он застенчиво провел пальцем по шву купального костюма.
— Они… смотрят… Я почти… голый. Как же так?
— Подумаешь, Иосиф Прекрасный! — разозлился я. — Лезьте в воду! Плывите!
Он тихо смеялся, подкатывая глаза, будто бы его щекотали.
— Ах, что вы, что вы!.. На виду у женщин… С голыми ногами… Ах! Мне, право, так неловко…
Хорошо! закричал я. — Хорошо! Мы возьмем лодку, отплывем в открытое море, и вы там поплаваете, черт возьми. Вам ведь все равно?!
— И прекрасно! — оживился он. — Лучше этого и придумать нельзя… Хоть сейчас.
— Ладно, — усмехнулся я. — Сейчас — так сейчас.
Через двадцать минут мы в четыре весла неслись из бухты на большом, просторном ялике.
— Ну вот, здесь хорошо, — сказал я, искоса поглядывая на него. — Ни души не видно, и всюду открытое море. Глубина здесь аршин сорок-пятьдесят.
— Средняя глубина, — кивнул головой Новакович. — На такой глубине я в молодости доставал со дна ракушки.
Он разделся, взял купальный костюм, завернутый в газетную бумагу, и стал его разворачивать. Скользя глазами по газете, он вдруг наклонился, впился в нее взглядом и тихо выругался.
— О, черт возьми! Вот не везет — так не везет!
— Что?!! — крикнул я, сжимая кулаки.
— Оказывается, в открытом море нельзя купаться. Вот постановление градоначальника, напечатанное в газете: «Во избежание несчастных случаев, запрещается купальщикам выезжать в открытое море»…
— Вздор! — сказал я. — Нас здесь никто не увидит, а яличнику я дам за молчание пять рублей! Лезьте в воду.
Новакович обиженно пожал плечами.
— Как! Вы хотите, чтобы я нарушил приказ начальства, того начальства, которое поставлено над нами самим Богом, которое заботится о нас и которое знает лучше: что хорошо, что плохо?! Никогда я себе этого не позволю… Э, нет… Плохо же вы знаете Новаковича!
Я действительно плохо знал Новаковича.
Когда мы возвращались, я устало, апатично смотрел на далекий горизонт, а Новакович оживленно рассказывал:
— Помню, в Красном море был со мной случай: нырнул я, вижу — акула… Я как крикну на нее…
Горничная из большого дома
IДва верхних этажа громадного дома были заняты меблированными отдельными комнатами, населенными разгульным, беспутным народом: репортерами, студентами, начинающими поэтами и просто разными порочными молодыми людьми.
В минуты просветления после нашей чадной жизни мы собирались в угловой комнате рыжего Васюканова и, тихо беседуя, недоумевали:
— Чем живет наш хозяин?
Денег за комнаты не платил никто, кроме технолога Ильяшенко. Да и то, поступая так в пьяном виде, Ильяшенко потом глубоко и сильно раскаивался. Вытрезвившись, он рвал на себе волосы, а однажды даже пошел отнимать у хозяина деньги, заплаченные в одну из таких минут разгула и расточительности.
Хозяин денег не возвратил.
Жильцов было так много, что хозяин в лицо их не помнил, хотя были, такие, например, как я, которые жили по два года.
Однажды, поднимаясь по лестнице, я столкнулся лицом к лицу с хозяином.
Он посмотрел на меня и, заискивающе подтолкнув меня плечом, нерешительно спросил:
— Слушайте… А как же насчет деньжат? А?
Я широко раскрыл глаза.
— Деньжат? Каких деньжат?
— За квартиру…
— За квартиру? За какую квартиру?
В моем тоне было столько неподдельного изумления, что хозяин, сбитый с толку, сконфузился.
— Разве вы не мой квартирант?
— Я? Что вы?! У меня свой дом на Дворянской и именье в Крыму… А сейчас я иду к своим друзьям. Так, знаете… навестить.
Он погладил ладонью руки перила лестницы.
— Вот оно что! Так, так… В таком случае, молодой человек, не могли бы вы повлиять на ваших друзей в смысле деньжат, а? Они что-то, между нами говоря, сильно затянули уплату.
Я принужденно рассмеялся.
— Как же вы меня просите об этом, когда даже не знаете, к кому я иду?!
— О, это все равно… Мне все должны. Вы не беспокойтесь: ошибки никакой не произойдет.
— Хорошо, — пообещал я. — Будьте покойны. Всё будет сделано.
— То есть… что — всё?
— Всё решительно! Без всякого исключения! Все в буквальном смысле этого слова! Прощайте. Привет супруге!
Он, волоча ноги, пошел вниз, а я, как стрекоза, взлетел наверх и кликнул сейчас же клич среди всего беспардонного народа:
— Господа! — сказал я. — Положение становится невыносимым! Хозяин уже осмеливается затрагивать скромных честных жильцов на лестницах! Очевидно, дела его совсем швах.
Сострадательный настройщик предложил:
— Устроим ему подписку!
В тот же вечер в пользу хозяина была устроена подписка, давшая 4 рубля 2 копейки наличными деньгами и 7 рублей 30 копеек в виде пустой стеклянной посуды типа бутылки.
IIКо мне зашел Васюканов и со стоном покатился на кровать.
— Ужасный случай!
— Да?
— Да! Глупый хозяин нанял новую горничную.
— Не обязал ли он тебя платить ей жалованье?
— Она некрасивая! Понимаешь, такая некрасивая, что я чуть не упал в обморок. У нас шесть горничных — есть хорошенькие, средние и некрасивые, но это — Бог мой! Что я с ней буду делать!
— Предложи ей вместо любви дружбу.
— Это не то. Моя специальность требует не дружеских, а интимных отношений с женщинами, посвятившими себя услугам человечеству и уборке комнат.
— Неужели она такая некрасивая?
— А вот посмотри сам.
Опечаленный специалист по горничным нажал кнопку звонка и мрачно опустился на диван.
Вошла новая горничная.
Была она маленького роста, с длиннейшими красными руками, широкоскулая, с микроскопическим нацелившимся в потолок носом, веснушчатая, серолицая, увенчанная жидким пучком волос бледно-желтого цвета.
— Вот она, — сказал жестокий с женщинами сердцеед Васюканов. — Рекомендую! Звезда Востока. Лакомый кусочек для любителей изящного и элегантного!
Горничная смутилась, опустила голову и из-под нахмуренных бровей метнула сердитый взгляд на Васюканова.
— Замолчи! — вскричал я. — Здравствуйте, голубушка. Как вас зовут?
— Валей!
— Ва…лей?!
— Ну да. Валентина. Что же тут удивительного?
— Гм… — сказал Васюканов. — Никогда я не встречал большей гармонии между именем и внешними данными! Вот, милая Валентина, — мой друг не прочь за вами приволокнуться. Вы, несомненно, ребенок в его вкусе.
Валентина пожала плечами и, прищурив глаза так, что они бесследно пропали, тихо сказала:
— Этого мало, что они хотят. Нужно, чтобы и мне они понравились.
Посмотрела презрительно на Васюканова и вышла.
С этих пор наш этаж невыносимо задирал нос перед другими этажами: на нашем этаже была самая безобразная горничная в околотке.
- Шедевры юмора. 100 лучших юмористических историй - Аркадий Аверченко - Русская классическая проза
- Рассказы - Аркадий Аверченко - Русская классическая проза
- Том 3. Чёрным по белому - Аркадий Аверченко - Русская классическая проза
- Том 4. Сорные травы - Аркадий Аверченко - Русская классическая проза
- Король смеха - Аркадий Аверченко - Русская классическая проза
- Том 1. Юмористические рассказы - Надежда Тэффи - Русская классическая проза
- Для радости нужны двое - Вацлав Михальский - Русская классическая проза
- Круги на воде - Вадим Назаров - Русская классическая проза
- Сухой остаток - Александр Найденов - Русская классическая проза
- Трое - Валери Перрен - Русская классическая проза