я себя крайне паршиво, мне уже было ясно, что сидеть в своей берлоге дальше не смогу, потому что там мне станет ещё хуже.
К тому же, у меня появилась цель. Я больше не собирался мириться со своими фантомами, непрерывно преследующими меня. Мне нужно раз и навсегда покончить с этими людьми, которые не давали мне жить – с матерью, этой женщиной и N. Вычистить раз и навсегда эту проклятую tabula rasa, чтобы «доска» моей памяти оставалась и впредь кристально чистой. Иного варианта покончить с болью, разрывающей мои виски и сводящей с ума, нет.
В кармане у меня теперь лежали добытые совсем недавно резиновые перчатки и три аккуратно разрезанных куска капронового шнура, на которых я завяжу очередные узелки и подброшу на трупы. Пускай сыщики решат, что серия продолжается, но тут я их обману, потому что закончу свои акции, а они будут с нетерпением ждать продолжения разворачивающегося кошмара. А ожидаемый кошмар закончится без всякого их участия!
Просто мне будет любопытно посмотреть на них со стороны. Нет, полностью заканчивать свои начинания я не собираюсь, однако всё происходящее постепенно стало превращаться в рутину, а я этого не люблю. Значит, пора придумывать для них и для всех что-то новенькое, леденящее душу. И я это сделаю, но чуть позже. Фантазии у меня хватит.
Я даже не спрятал в карман самый длинный кусок шнура, которым стану душить своих будущих жертв, а нёс в руке и непрерывно поглядывал на него, словно эта спасительная капроновая нить становилась символом освобождения от моих надоевших кошмаров, символом моей будущей свободы и неминуемой победы. По этой нити, как по давно загаданной лесенке, я непременно выберусь к новой жизни. Какой станет эта новая жизнь – не знаю, но она будет новой. Главное, что не будет такой, как была всё это время.
Куда я шёл? Где сегодня находится моя мать, мне неизвестно, потому что с ней мы не общались уже долгое время. Но я её непременно разыщу, стоит только по-настоящему напрячь память. Педанта N даже разыскивать не надо – он сам явится ко мне. И ещё не факт, что после того, как я с ним покончу, он перестанет приходить. Такой этот N скверный человек – появляется ниоткуда и исчезает в никуда…
Поэтому нужно для начала сделать самое лёгкое – разыскать женщину, которую я любил когда-то. А сегодня – всё ещё люблю или нет? Наверное, во мне всё же осталось немного какого-то чувства, но… ненависти к ней во мне больше. Может ли быть такое? Не знаю. Во мне ненависть и любовь неразделимы, как… как два лица у мифического Януса.
Почему я вспомнил про Януса? И откуда он взялся? Тоже, наверное, из каких-то прочитанных в детстве книжек. Я тогда много читал…
И про Януса, и про какого-то сказочного Буратино с его друзьями, среди которых был пудель Артемон… Ах, вот откуда взялось дурацкое имя Арти!.. Может быть, это он тогда, в детстве, за мной гнался?!
Не о том я сейчас рассуждаю! Оправдывать эту женщину, что ли, собрался?
Я уже привык к тому, что всё случается само по себе. Словно в какой-то момент включается потаённый внутренний механизм, и тогда моё тело, мои ноги и руки подчиняются совсем не моей воле, а какой-то неизвестной, но жёсткой программе. Кто её закладывает в меня – не представляю, но противиться ей невозможно. Да я и не пытаюсь, потому что это бесполезно. «Чистая доска», оказывается, не такая уж и чистая, если выдаёт такое…
Собачий рефлекс – быть добрым и лизать руку хозяина, как Арти. Или стоять над ним и тяжело дышать в затылок. А потом вцепиться смертельной хваткой зубами в эту руку. Перед тем, как вцепиться в горло…
Самое любимое моё время – ближе к полуночи или чуть позже. На улице мало людей, да и сгустившийся сумрак скрывает ненужные детали, которые постоянно отвлекают внимание. Зато голова почти не болит, и взамен на это обостряются чувства. Я – как волк, бывший некогда доброй домашней собакой и вышедший теперь на охоту, а мои жертвы в это время расслаблены и спокойны, не ожидают никакого подвоха.
Ноги привели меня в квартал дорогих новостроек, возведённых в центре города на месте разрушенных старых арабских строений вековой давности. Это современные высотки по тридцать-сорок этажей, окружённые стандартными изгородями с запирающимися на замки калитками.
Точно не помню, в который из этих домов мне нужно попасть, но полагаюсь на «программу», которая движет мной. Если я должен найти эту женщину, то непременно найду её, даже если придётся идти с закрытыми глазами наощупь.
Неторопливо, но уверенно я шагал по тротуару между домов и разглядывал цепочку машин, припаркованных у обочин. А вот и голубенький «ситроен», показавшийся мне знакомым. Я подошёл поближе и заглянул в салон. Ничего интересного, лишь брелок, висящий на зеркале – маленький деревянный человечек с длинным носом и в полосатой, смешной шапочке… Его-то я, оказывается, и разыскивал сейчас, хоть до этого ни разу о нём не вспоминал! Это была машина моей женщины, а брелок я сам когда-то подарил ей в шутку…
Я обошёл машину и заглянул под колёса. Все места у обочины были расписаны для жильцов ближайшего дома. И в самом деле, белой краской под трафарет у передних колёс было выведено «16/28». Значит, моя бывшая возлюбленная жила в шестнадцатом доме в двадцать восьмой квартире.
Информация, наверное, и не особо необходимая, потому что ноги меня и так привели бы к ней.
Не раздумывая, я отправился к подъезду, где над дверями сиял крупный белый плафон с номером дома. Дверь оказалась неплотно прикрытой, иначе мне пришлось бы возиться с кодовым замком. Конечно, если позвонить в любую квартиру и попросить открыть, то мне открыли бы без лишних вопросов, но не хотелось привлекать чьё-то внимание.
В висках привычно стали постукивать звонкие молоточки, и горячие волны знакомой боли побежали от переносицы к затылку. Я невольно прищурился и прошёл по широкому пустому холлу к лифтам.
Вызвав лифт, я стал раздумывать, на каком этаже двадцать восьмая квартира. Так ничего и не придумав, я дождался, пока распахнулась дверь в кабину и протиснулся внутрь.
– Секундочку! – донеслось из-за спины, и я обернулся, машинально придержав дверь.
Следом за мной в лифт ворвалась высокая худая старуха в домашнем цветастом халате с маленькой болонкой на руках.
– Спасибо, – проскрипела она и сразу поинтересовалась, – вам на какой этаж?
Стрельнув
