Форма входа
Читем онлайн Из записок сибирского охотника - Александр Черкасов
Шрифт:
-
+
Интервал:
-
+
Закладка:
Сделать
Я освободился! И эта поездка в партию была для меня последнею по бальджиканский дебрям! Общая наша радость выходила, кажется, из пределов, и мы с Михайлой не могли уснуть, не могли наговориться в продолжение всей ночи, а когда наступило желанное утро, то торопливо напились чаю, собрались, простились, сели на коней и, радостно крестясь, выехали из Бальджикана. Длинный переезд до Букукунского караула мы не заметили, потому что всю дорогу толковали о всем пережитом и строили чуть не воздушные замки в будущем. Как теперь помню этот путь, ибо я не верил своей радости, что расстался с Бальджой, и постоянно оглядывался, прощаясь с синеющей вдали тайгой и боясь того, как бы г-н Л-н не воротил меня за какими-нибудь справками. Так тяжела была для меня Бальджа со всеми ее прелестями, где пришлось мне ответственно поработать еще в первый раз в жизни и вкусить, в самую золотую пору юности, столько забот и лишений. Воображаю, как бы перенес эту пытку жизни какой-нибудь другой юноша, не будучи охотником. Мне кажется, он с ума бы сошел — право, так! У кого от веку чистые, розовые ноготки, брюзгливые губки и кто носит только чистые, тонкие, полотняные сорочки, — советую об этом и не думать.
К вечеру, добравшись до Букукунского караула, мы остановились у богатого казака (не упомню фамилию) и остались ночевать, потому что ехать верхом ночью по гористой местности не только неудобно, но и опасно. Радушные хозяева приняли нас крайне гостеприимно, как и в первое наше знакомство, и, чтоб на прощание угостить хорошенько, еще молодая и довольно красивая хозяюшка просто забегалась, затопила печку и засуетилась с ужином. Проехавшись верхом и с утра ничего, кроме чаю, не закусивши — мне хотелось есть страшно! От одного ожидания пожевать и похлебать чего-нибудь горяченького уже бежала слюна и терпение лопалось. А вот появилась хозяйка и стала готовить постель, но представьте — не стол! Думаю, что ж это такое? Неужели она хочет сказать нам «покойной ночи» без ужина! Нет, не может этого быть! Это не по-русски, а тем более не по-сибирски… А голод пересиливает рассудок и точно подсказывает на ухо — ляжете и так, ужина нет, видите, постель готовят!.. Это в Сибири-то, думаю опять! Не может быть!.. И хочу спросить, но стыдно, и спросить не решаюсь; тем более потому, что хозяйка так старательно и аппетитно обходит мое ложе. Она притащила пуховик, белую простынь, чистые белые подушки (что в Сибири большая редкость у простого народа) и штофное одеяло на заячьем меху. Вот, мол, это хорошо после восьмимесячного спанья на заскорузлом жестком войлоке! Хозяйка притрепала подушки и ушла, не сказав ни одного слова. Постой! Значит, на все и ужин подаст. Так, конечно, и вышло — скоро явилась опять хозяюшка и начала приготовлять стол. Она подвинула его на средину комнаты (не избы), накрыла белой полотняной скатертью, поставила тарелки, графин с домашним пивом, стакан и положила серебряную ложку, вилку и ножик. Описываю это для того, что вся эта, хоть и самая простая сервировка, большая редкость в Сибири у простого народа, ибо обыкновенно подают прямо чашки с кушаньем и кладут деревянные ложки, даже и в богатых домах.
Видя это приготовление, я попросил накрыть на двоих, так как в пути всегда ел вместе с Михайлой. Последовало добавление. Затем хозяйка принесла графинчик водки, перечницу, горчичницу и целую массу пшеничного хлеба. Вся эта обстановка меня немало удивляла как по зажиточности простого казака, так и по бывалости хозяйки. Прошла порядочная пауза. Наконец дверь отворилась, и хозяюшка появилась с белой фаянсовой миской. Я до того обрадовался, что чуть-чуть не сказал «несут, несут!..» Мы помолились образу; видим низкий поклон и слышим — «пожалуйте!» Этот обычный и теплый привет всей «не мшоной» Сибири. Лишь только мы сели, хозяйка налила две рюмки водки, поставила на поднос, подала нам и опять с поклоном — «пожалуйте»! Мы выпили; я открыл миску и — о ужас! Меня так щелкнуло по носу, что я отошел и невольно взглянул на Михаилу, а хозяйка стояла сзади меня, кланялась и говорила «пожалуйте». Думая, что она выйдет, я тихо наливаю ковшом похлебку, сначала нарочно Михаиле, — а хозяйка все тут. Нечего делать — наливаю себе, но хлебнул и есть не могу… В миске оказалась похлебка из рубцов, вероятно крайне дурно очищенных. Вот, думаю, беда и что тут делать? Но спасибо Михаиле, он смекнул и выручил меня из неловкого положения. Сообразив, в чем дело, мой Митрич тотчас встал, тихо накрыл миску и передал хозяйке; та приняла и ушла, по-видимому не догадавшись о сути дела и произведенном маневре. Я поскорее открыл голландскую печку и вылил в нее подальше из своей тарелки, а Михайло кое-как «осилил» налитую порцию. Пришла хозяйка, принесла жареную баранину и два стакана сливок; поставила на стол, убрала тарелки и опять — «пожалуйте»! Я сидел, «как огурчик», не подавал виду, что согрешил, принялся за жаркое и боялся взглянуть на гостеприимную хозяйку, до того мне было стыдно и неловко, а деваться некуда…
Хоть голодным я не остался, но проклятые рубцы испортили все дело и меня грызла забота — не заметила ли хозяйка и не обиделась ли нашей проделкой. Но оказалось все благополучно, потому что Михайло был на кухне и слышал, как хозяюшка бранила стряпку за неопрятное приготовление; извинилась перед Михайлой и ни слова не сказала о том, что я не ел похлебки. Зато спал я отлично, тепло и мягко… Одно плохо, грезы и думы тревожили меня так, что я просыпался несколько раз, сбрасывал заячье одеяло, ходил по комнате и пил холодную воду; она, как душем, обливала постукивающее сердце, остужала воображение и облегчала душу какой-то сладкой, обдуманной надеждой… Но правду говорят, что «утро вечера мудренее»! И когда утром подали нам отличный завтрак, то я не утерпел и, подготовив хозяйку, как оказалось, крайне веселую женщину, чистосердечно сознался ей в том, как поступил с похлебкой. Она хохотала до слез и говорила: «Экая я дура! Поддалась вам на миске и не догадалась, что это значит. Вот и правду толкуют, что у нашей сестры — и долог волос, да ум короток. А ведь, кажется, видала виды и с мужем в городах живала. Ну и хитрые же вы, господа, как посмотрю я на вас. А на похлебке все-таки извините. Виновата, не доглядела! Видно, грех попутал!»
Поблагодарив хозяев за радушие и гостеприимство, мы сели на лошадей и простились истинными друзьями. Только хозяюшка несколько конфузилась, грозила мне пальцем и, смеясь, говорила: «Ну, другой раз не поддамся, не обманете на мякине». Я сделал ей поцелуй рукой и пожелал от души всего хорошего да «принести» (родить) самоварчика… Она поняла мою шутку, покраснела и уже вслед сказала: «Вот как женитесь, так это уж вам желаю, а у меня есть двое, больше не надо, тяжелы эти самоварчики». Я приостановился и закричал ей: «Ну так чашечку!» — «И это вам!» — кричала она и смеялась… Когда я поехал, то проклятые рубцы точно все еще вертели в носу, напоминали о моем затруднении и находчивости Михаилы…
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Из записок сибирского охотника - Александр Черкасов бесплатно.
Похожие на Из записок сибирского охотника - Александр Черкасов книги
- Тайная жизнь кошки. Как понять истинную природу питомца и стать для него лучшим другом - Джон Брэдшоу - Природа и животные
- Арабески ботаники. Книга вторая: Томские корни - Андрей Куприянов - Природа и животные
- Кошачьи истории - Джеймс Хэрриот - Природа и животные
- Рассказы о животных - Виталий Валентинович Бианки - Прочая детская литература / Природа и животные / Детская проза
- По уссурийской тайге - Юрий Сергеевич Аракчеев - Природа и животные / Детская проза
- Собачье счастье - Владимир Сергеевич Неробеев - Домашние животные / Прочие приключения / Природа и животные
- Натуралист на мушке, или групповой портрет с природой - Джеральд Даррелл - Природа и животные
- Зверинец у крыльца - Станислав Старикович - Природа и животные
- Радость, гадость и обед - Хел Херцог - Природа и животные
- Воспитание дикости. Как животные создают свою культуру, растят потомство, учат и учатся - Карл Сафина - Зарубежная образовательная литература / Обществознание / Природа и животные
