им же внутренний церковный раскол. Словом, как понимаете, я не могу поддержать ни маркиза Монферрата, ни герцога Савойского, а поскольку Венеция решила заключить союз с ними, то вполне естественно предположить, что Франческо Сфорца и Козимо де Медичи окажутся теперь на моей стороне. При этом основной целью для меня в любом случае остается подписание мирного договора. Что касается вас, мессер Дечембрио, то я наслышан о том, что вы умны, хорошо владеете словом и знаете иностранные языки, а потому буду рад предложить вам должность секретаря Святого престола и составителя официальных писем Папской области.
Услышав эти слова, Пьер Кандидо едва смог сдержать слезы облегчения. Значит, понтифик понял все с самого начала. Что за необыкновенный человек! Все-таки есть в мире справедливость. Дечембрио прибыл в Рим, надеясь найти поддержку и защиту у папы, и тот не только сразу же принял его, но и предложил занять невероятно почетную должность, которая надежно защитит от любых возможных преследований со стороны Милана. Пьер Кандидо подошел к Николаю V, встал на колени и поцеловал туфлю понтифика.
— Ваше святейшество, — сказал он, — даже не знаю, как благодарить вас. Вы спасли мне жизнь.
— Что вы, друг мой, это сущая малость.
— Нет, не малость, а намного больше, чем я мог надеяться, — отозвался Пьер Кандидо Дечембрио, а понтифик тем временем знаком попросил его подняться. — Как я могу отплатить вам за оказанную мне честь?
У Николая V был готов ответ:
— Составляя письма, способствующие равновесию отношений и установлению мира. Не забывайте, это наша главная цель. Юбилейный год начался успешно: люди приезжают в Рим со всего мира. Могу сказать, что мне, хоть и не без труда, удалось вновь объединить Римско-католическую церковь. Так что не стоит недооценивать ту роль, которую я доверю вам.
— Нив коем случае, — заверил Пьер Кандидо Дечембрио.
— Замечательно, — сказал понтифик. — Теперь, если мы решили этот вопрос, давайте поговорим о другом: хотите навестить вместе со мной художника, который работает над совершенно необыкновенной картиной? Он и человек довольно необычный: приехал из Фландрии и работает в основном в мрачных тонах, но образы, выходящие из-под его кисти, поражают воображение.
— Ваше святейшество, это приглашение — честь для меня.
— Очень хорошо, тогда следуйте за мной, — предложил папа и направился к едва заметной двери, скрытой за одной из деревянных панелей.
* * *
Когда они прибыли в просторный зал, где художник с разрешения понтифика оборудовал студию, Пьер Кандидо Дечембрио заметил, что доска, с которой работает живописей, отличается не только большим размером, но и странной формой: она была вытянута по вертикали, что позволяло создать крайне необычную композицию.
Маэстро подошел к папе, поцеловал ему руку, а затем жестом, не произнося ни слова, попросил разрешения продолжать работу. Николай V кивнул.
Пьер Кандидо Дечембрио поразился атмосфере, царящей в зале: несмотря на впечатляющие размеры помещения, казалось, что заглядываешь в некий сокровенный уголок, спрятанный от чужих глаз. Молчаливое взаимопонимание между папой и художником усиливало это впечатление. Было ясно, что этим двоим не нужны пустые разговоры.
Николай V кивнул спутнику, приглашая подойти к картине. Они встали в некотором отдалении, чтобы не мешать работе художника, но теперь сюжет изображения стал понятен.
В верхней части композиции Пьер Кандидо ясно увидел фигуру Господа на небесах, в окружении трубящих ангелов. Ниже располагалась толпа мужчин и женщин в ярких одеждах и разноцветных накидках. Некоторые из них были правителями, о чем свидетельствовали короны на голове. С левой стороны Дечембрио различил служителей церкви: судя по облачению, высших прелатов, кардиналов и понтификов. На переднем плане автор изобразил других людей, сидящих на деревянных скамьях. Все это пестрое собрание размещалось таким образом, чтобы придать глубину изображению: ряды людей словно заполняли своеобразную галерею. Но больше всего Пьера Кандидо поразила, практически лишила дара речи фигура ангела, расположенная ровно в центре картины.
На ангеле было совершенно невиданное облачение — полный пластинчатый доспех черного цвета. В руке главный персонаж картины держал меч, которым собирался поразить некое ужасное создание, по всей видимости беса. Ноги ангела опирались на скелет, который пытался вылезти из черной бездны, поглощающей грешников, что осуждены на муки ада и должны вечно скитаться между огней, демонов и страшных чудовищ.
Эта картина, пусть и еще не завершенная, поражала необыкновенной мощью: яркие цвета в верхней части и черный с красным — в нижней, рай и ад, две половины, образующие единое целое — по всей видимости, Страшный суд.
Пьер Кандидо взглянул на понтифика: тот был полностью поглощен изображением и движениями художника, который уверенными мазками кисти продолжал усиливать пугающее впечатление в нижней части картины. Живописец и сам выглядел довольно необычно. Под одеянием длиной почти до пят угадывалась чрезвычайная худоба. Он был высокого роста, с очень светлой кожей, длинными рыжими волосами и глазами такого пронзительно-голубого цвета, что казалось, будто в них отражается небо.
В зале стояла всепоглощающая тишина, прерываемая лишь едва слышными прикосновениями кисти к картине. Пьер Кандидо полностью утратил ощущение времени и пространства, он словно парил в необъяснимом измерении, сотканном из фигур и цветов, которые постепенно оживали. Дечембрио смотрел на складки одежды художника, слегка менявшие форму, когда тот замирал, изучая свою работу, а потом возвращался к тому или иному фрагменту. Это было похоже на магию; казалось, живописец владеет неким волшебным заклинанием, способным вырвать из души все чувства и унести зрителя в неведомые миры. Через некоторое время Николай V словно проснулся и, воспользовавшись моментом, когда художник обернулся, кивнул ему на прощание и пошел к выходу, приглашая Пьера Кандидо следовать за ним.
Они покинули зал, миновали небольшую проходную комнату, а потом пошли по слабо освещенному тесному коридору.
— Итак, — неожиданно заговорил понтифик, — что скажете?
— Я впечатлен, — ответил Дечембрио, не зная, как выразить словами свои недавние чувства.
— И только-то?
— Ваше святейшество, если говорить честно…
— Конечно!
— В таком случае, должен признаться, есть в этой картине нечто пугающее.
— Вот теперь вы откровенны и говорите о своих настоящих чувствах.
— Этот ангел…
— Выглядит зловеще, не так ли?
— Он безжалостен. Настоящий…
— Вестник апокалипсиса?
— Именно, — подтвердил Дечембрио.
Понтифик остановился.
— Это он и есть. Картина называется «Страшный суд».
— Я догадался. Мне хотелось бы задать вам другой вопрос: кто такой этот художник?
— Хороший вопрос, мессер Дечембрио, и ответить на него не так просто, как кажется, поверьте мне.
Понтифик продолжил идти, и Пьер Кандидо последовал за ним, заинтригованный очередной загадкой.
— Как вы могли убедиться, наш друг не особенно склонен к общению. Нет, он немного владеет нашим языком, хорошо знает латынь,
