2 Толстой имеет в виду выполненную Анной Юрьевной Бизюкиной (Юрьевой) переработку книги В. Гюго «Человек, который смеется». Чертков в письме от 30 мая писал Толстому, что посылает ему эту рукопись на отзыв. Книга была издана «Посредником»: «Гвинплен горе-смех». Повесть из английской жизни начала XVIII века. В двух частях. Изложено А. Юрьевой, тип. Сытина. М. 1891.

3 Чертков переслал Толстому для ознакомления письмо М. Н. Чистякова к И. Д. Ростовцеву, написанное около 15 июня, в котором М. Н. Чистяков по поручению Черткова приглашал Н. Д. Ростовцева приехать к Чертковым, а затем делится своими мыслями и наблюдениями о том, как переносят крестьяне тяжелое горе и «откуда берется» та «духовная сила», которую они проявляют в трудные минуты своей жизни.

* 229.

1889 г. Июля 17. Я. II.

Сейчасъ получилъ вашу телеграмму,1 дорогіе друзья, и хочу и не могу не страдать за васъ, особенно за васъ, милая, дорогая Галя.

Нынче только думалъ о томъ, какъ переносить то, чтó называется и что отражается въ натихъ душахъ горемъ. У меня было огорченье, духовное, но вамъ не нужно говорить, что духовное горе событіе, не менѣе, но болѣе событіе, чѣмъ матерьяльное. — Ну чтó больше событіе: что у меня сгорѣлъ домъ, умеръ любимый человѣкъ, или я узналъ, что любимый мною человѣкъ былъ обманщикъ и не былъ тѣмъ, за что я любилъ его?

Такого рода событіе было со мною — чтобъ васъ не интриговало что? скажу: это было тяжелое столкновение съ сыномъ Левой, показавшее2 мнѣ его нохожимъ на Сергѣя, или по крайней мѣрѣ показавшее, что отношенія съ нимъ могутъ быть такія же, какъ съ С[ергѣемъ].3 Это б[ыло] мое горе. И я много думалъ о немъ и о горѣ вообще.4

Всѣ горести наши одинаковы, имѣютъ одинъ корень и, какъ ни странно звучитъ это, всѣ не только могутъ, но должны быть благомъ. Надѣюсь, что вы вѣрите въ это, милый другъ Галя, какъ ни тяжело вамъ. Дай Богъ, чтобъ вы вѣрили въ возможность этаго, это разъ; а другое то, чтобы у васъ не было мыслей, возвратныхъ къ своему горю, въ воображеніи измѣняющихъ условія, при к[оторыхъ] случилось горе и поправляющихъ ваши поступки. «Если бъ мы не сдѣлали, или если бы мы сдѣлали то то и то то, этаго бы не было». Избави васъ Богъ отъ этой ошибки съ ея тяжелыми послѣдствіями. Чтó было, то есть, а чтó есть, то должно было быть, и вся ваша сила жизни должна быть направлена на настоящее, на то, какъ наилучшимъ образомъ нести свой крестъ. И вотъ тутъ то и къ мѣсту то, чтó я думалъ при своемъ горѣ. Я думалъ скверно. Я былъ огорченъ, раздраженъ, недоволенъ тѣмъ, чтó есть, и искалъ виноватыхъ. Я чувствовалъ, что весь мой складъ мыслей и чувствъ дурной, не божескій, не христіанскій, но никакъ не могъ выбиться изъ этаго состоянія. Но я рѣшилъ, что такъ нельзя, что я виноватъ, что я дуренъ, и просто сталъ останавливать себя, не давать себѣ хода въ извѣстномъ направленіи. Я замѣчалъ, что всѣ лучшіе наши подвиги достигаются не бурными порывами, а напротивъ, задержкой, утишеніемъ себя. Всѣ двери въ хорошіе святые покои отворяются внутрь. Наружу, напроломъ, отворяются только двери къ дьяволу. И вотъ, утишивъ себя, я сталъ искать гдѣ ошибка? Какъ надо тутъ быть по божьи — сталъ молиться, но — признаюсь — привычная молитва не успокоила, не вывела меня на свѣтъ. И я сталъ думать чего мнѣ нужно? Чего же мнѣ нужно? Жить съ Богомъ, по его волѣ, съ Нимъ. Чтó для этаго нужно? Нужно одно: соблюсти данный мнѣ талантъ, мою душу, данную мнѣ, не только соблюсти, но возрастить ее. Какъ возростить ее? Я для себя знаю, чтó мнѣ нужно: въ чистотѣ блюсти свое животное, въ смиреніи свое человѣческое, и въ любви свое божеское. Чтó нужно для соблюденія чистоты — лишенія, всякаго рода лишенія; для смиренія? — униженія, для любви — враждебность людей. Гдѣ же и какъ я соблюду свою чистоту безъ лишеній, смиреніе безъ униженія и любовь безъ враждебности. (И если любите любящихъ васъ... любите ненавидящихъ).5 Мое горе подходить подъ униженіе и враждебность, и эти мысли оживили меня. Ваше горе какъ будто не подходитъ; но по моему подходить: оно лишеніе, оно страданіе — то самое, чтó нужно для роста вашей души, смотрите такъ на него. И помните, что душа ваша, ростъ ея нуженъ, нужнѣе всего въ мірѣ, нуженъ здѣсь и тамъ. Я говорю нужнѣе всего, п[отому] ч[то] она божеская и нужнѣе всего для васъ, т[акъ] ч[то] только черезъ нее, возращая ее, вы можете служить Богу и вѣрно, несомнѣнно знать, что исполняете его волю.

6Боюсь, что неясно. Ну простите. Одно пусть будетъ ясно, что пишу съ слезами на глазахъ и люблю, не жалѣю, а только люблю васъ.

Л. Т.

Полностью публикуется впервые. Отрывок напечатан в Б, III, стр. 100. На подлиннике надпись чернилами рукой Черткова: «№ 226. Я. П. 18 Июля 89». Письмо написано в ответ на телеграмму Черткова, извещавшую о смерти его дочери Ольги, скончавшейся 17 июля 1889 года от дизентерии. В Дневнике Толстого получение этой телеграммы отмечено 17 июля и тогда же сделана запись о том, что написано письмо Черткову. Письмо датируется на основании этой записи.

В Дневнике Толстого от 17 июля 1889 г. записаны мысли о том, «что перенесение лишений, унижений и враждебности есть необходимое условие жизни духовной», по смыслу совпадающие с некоторыми местами комментируемого письма.

1 В Дневнике Толстого 17 июля 1889 г. записано: «От Чертков[а] телеграмма — дочь у них умерла. Хочу не болеть за них, не могу».

2 Написано: показавшимъ

3 Сергей Львович Толстой.

4 В Дневнике Толстого от 15 и 16 июля имеются записи о столкновении с Львом Львовичем Толстым, который очень резко говорил с отцом в связи с его отношением к хозяйству Ясной Поляны. См. т. 50.

5 Сокращенный текст из Евангелия от Матфея, гл. V, стр. 46. «Ибо, если вы будете любить любящих вас, какая вам награда? Не то же ли делают и мытари? »

6 Абзац редактора.

На это письмо Чертков отвечал письмом от 22 июля 1889 года, в котором писал: «Мы получили ваше доброе письмо, дорогой Л[ев] Н[иколаевич], и, разумеется, согласны с его содержанием, потому что сами так думаем. Галя духовно бодра и спокойна и мужественно несет свой крест, потому что верит в бога. Она говорит, что прежде боялась для себя неверия, но теперь чувствует, что вера ее не уменьшается, но утверждается от этого горя, она обращается к жизни духа, как к тому якорю спасения, которое одно доступно ей. Это, конечно, не устраняет того, что она плотски очень страдает. В ее личной жизни произведена богом такая ампутация, что еще долго она будет чувствовать отсутствие той части самой себя, которая была от нее отрезана. Я вам мало говорил про Олюску нашу, и потому вы не можете знать степени той личной утраты, которой мы подверглись. Дело в том, что помимо нашей естественной родительской привязанности к ней, и помимо той светлой радости, какую вносит в семейную жизнь всякий ребенок вообще, — этот ребенок, в частности, был совсем особенно исключительно не только привлекателен и обворожителен, как милый и замечательно оригинальный ребенок, но кроме того просто поражал и умилял не нас одних, но и всех окружающих, своею нежностью и жалостливостью, своею любовностью ко всему живому. Все, решительно все, ее любили. Даже самые суровые и грубые люди, не обращающие внимания на детей, смягчались и становились, как дети, с нею. Так что с одной стороны мы с нею лишились больше, чем своего любимого ребенка, мы лишились маленького живого связующего звена и смягчающей силы между нами всеми. Но за то, с другой стороны, именно это обстоятельство делает то, что ребенок этот не только остается жив для нас, но что жизненность и реальность нашего общения с ним увеличивается, по мере того, как мы сами становимся духовнее, любовнее, чище. И Галя и я не на словах убеждаем друг друга в этом, но ясно и несомненно каждый из нас отдельно и оба вместе чувствуем, что общение наше с Олюсей не прекратилось с ее плотской смертью, но, наоборот, усилилось и еще больше осмыслилось. Только оно видоизменилось. В прежнем нашем общении с нею был, кроме духовного начала, еще элемент плотский — личного наслаждения; и, как большей частью бывает при наличности этого последнего элемента, он часто играл преобладающую роль в наших отношениях к ней. Теперь же мы избавлены от этой опасности: вместо личного наслаждения мы с личной стороны испытываем мучительную боль; но зато духовное единение с нашим ребенком уже ничем не стесняется. Общение наше с Олюсей видоизменилось, очистилось; но мы-то пока еще остались теми же, какими были, с тем же недостаточным преобладанием духа над плотью. И потому мы как бы отстаем по временам от нашего ребенка и чувствуем будто образовалось расстояние между им и нами. Но это только нам кажется, и стоит только нам вспомнить, в чем сущность того маленького существа, которое мы так любили, которое так любило нас, — чтобы опять сейчас же мы ясно почувствовали наше неразрывное единение с ним. Олюся нас теперь увлекает за собою, и для того, чтобы не терять связи с нею, нам приходится напрягать все усилия для последовательного вступления на следующую и следующую ступени пути к богу. И мы уже чувствуем в себе, благодаря этому, некоторое большее преобладание жизни духа».

1 ... 71 72 73 74 75 76 77 78 79 ... 95

На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Полное собрание сочинений. Том 86 - Толстой Л.Н. бесплатно.

Похожие на Полное собрание сочинений. Том 86 - Толстой Л.Н. книги

Чапек. Собрание сочинений в семи томах. Том 7. Статьи, очерки, юморески - Карел Чапек - Классическая проза
Собрание сочинений в 12 томах. Том 10 - Марк Твен - Классическая проза
Степь - Антон Павлович Чехов - Классическая проза
Собрание сочинений в пяти томах (шести книгах). Т.1 - Сергей Толстой - Классическая проза
Л.Н. Толстой. Полное собрание сочинений. Том 7. Произведения 1856-1869 гг. - Лев Толстой - Классическая проза
Чапек. Собрание сочинений в семи томах. Том 6. Рассказы, очерки, сказки - Карел Чапек - Классическая проза
Собрание сочинений. Т. 22. Истина - Эмиль Золя - Классическая проза
Полное собрание сочинений. Том 6. - Лев Толстой - Классическая проза
Полное собрание сочинений. Том 78 - Толстой Л.Н. - Классическая проза
Полное собрание сочинений. Том 88 - Толстой Л.Н. - Классическая проза

Оставить комментарий