Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Косых чуть ожил, в зраке затрепетал золотистый огонек, розовость выступила на скулах, шевельнулись крепкие толстокрылые ноздри, чувствуя вкусное тети Олино едово. Но завтрак стоял в программе вторым номером.
– Тетя Оль, – позвал он. – Вертолет будет сегодня?
– А откуда ж я знаю? – удивилась она.
– Ты все знаешь, – с печальной убежденностью произнес Косых.
– Погода, думается мне, нелетная. Сазаков с начальником говорил уже с городом, выяснял прогнозы… Вообще город вертолет пообещал.
– А когда?
– Думается, как дождь перестанет, раньше вертолет не выступит.
Она постояла, держа руки под фартуком и оглядывая Косых заботливым взглядом, потом села напротив и позвала вполголоса:
– Пойдем-ка завтракать.
Но Косых не слушал ее – он повеселел на глазах, выглянув в окно, щеки украшала теперь не легкая младенческая розоватость, а багряная здоровая пунцовость. Тетя Оля тоже пригнулась к окну, дивясь одновременно скоротечному преображению дизелиста, и увидела, что над лесом медленно разворачивал хвост страшноватый в своей огромности, с покатыми, будто порохом покрытыми от дымовых выхлопов, боками грузовой вертолет… Под самым брюхом неподвижно висели на стропах металлические, испещренные предупреждающими надписями ящики.
– Новую буровую завозят, – резюмировала тетя Оля. – Пожару еще конца не видно, а буровую загодя забрасывают. Хорошо! – шумно восхитилась она, а Косых обернулся на нее с неприязнью.
Тетя Оля перехватила взгляд.
– Пора завтракать, – произнесла она тоном, не допускающим возражений.
– Счас, – встрепенулся Косых, – нацеди супца в чашку, положи сбоку самую большую ложку и кус хлеба мужской толщины, а я счас…
Косых метнулся в сенцы, приподнял за бечеву мешок, набитый утками, и, оставив открытой дверь, буквально выпрыгнул на улицу. Перемахнул через стенку краснотала и помчался вприпрыжку, боясь, что опоздает на плешку, куда садился «Ми-шестой», – отцепит груз и упрет назад, и не успеет он передать посылку в город. За первой стенкой последовала вторая. Таежная опушка была обрамлена двойным ярусом краснотала, перебиваемым кое-где стлаником – кедрачом. Косых, подпрыгнув, преодолел и ее, но споткнулся, кувырком покатился по земле, загребая воротом, штанами, сапогами песок. Вскочил, матерясь и отряхиваясь на бегу незанятой рукой, вымахнул на плешку и понял, что понапрасну спешил – «Ми-шестой» не собирался взлетать, его лопасти замедляли свой бег, а в открытом трюме светлели какие-то мешки, пакеты, обернутые рогожей детали, ящики – все наготове! Вертолет еще минимум час будет разгружаться.
Косых бочком подобрался к машине, не обращая внимания на предостерегающие вскрики бортмеханика, – сердешный боялся, что Косых зацепит лопастыо. Потом заскользил взглядом по застекленной покатой кабине, надеясь узреть знакомое лицо, но ничего не различил – кабина находилась высоко, лица сливались в единые блеклые пятна. «Не то чтобы знакомого летчика, тут маму не узнаешь», – подумал Косых.
Но вот лопасти прекратили свой бег и застыли, пригнувшись тяжелыми стеблями к земле, бортмеханик выпрыгнул из трюма, подошел к Косых.
– Тебе что, лохматый, жить надоело? Шарахнет лопастью – полкотла снесет!
Эх, и смешлив летный человек. Молод еще, юморист из «Доброго утра». Косых разжал кулак и отпустил бечеву, врезавшуюся до кровяной красноты в кожу.
– Слушай, друг, в город не передашь, а? – попросил он униженно.
– «Не передаешь»… Посылки отправляй по почте, – усмехнувшись, посоветовал бортмеханик.
– Не оскаливайся. Жена больна, а я здесь… Выбраться никак не могу.
– Надо не на нефти тогда работать, а сидеть в городе.
– Фланец мне нынче к «окурку» приваривать, – канючил Косых. – Это те не птицей вдоль небес летать, а героизьм, рисковое мероприятие.
– В огонь полезешь? – неверяще полюбопытствовал бортмеханик.
– В огонь, – подтвердил Косых, узрев краем глаза, что просеку запрудили буровые рабочие, – пришли разгружать вертолет, – впереди вышагивал Поликашин, резко взмахивая руками, будто строевую ходьбу разучивал. Поликашнна здесь только не хватало! А тот, увидев Косых, направился прямехонько к нему.
– Все передачи супруге? – Голос у него был по обыкновению свеж и громок, будто и не было бессонной ночи, проведенной в работе, не было клейма усталости на лице, фиолетовых разводов под глазами, темных впадин под скулами.
– Говорит, что фланец будет сегодня варить, – вставил бортмеханик.
– Эт-то верно. – Косых даже удивился неожиданной поддержке, посмотрел в упор на бортмеханика, и тот по расширенным жестким зрачкам и зло напрягшейся шее понял, что перед ним не просто жалкий рядовой проситель, который еще порою встречается в селе, умоляя перебросить купленную корову из одной деревни в другую.
– Ну, – спросил Косых, – не ты, так командира попрошу, а тебе не спущу, земля-то ведь круглая, и люди нет-нет, а встречаются.
– Ладно, – помедлив для приличия, согласился бортмеханик.
– Что домой переправляешь? – спросил Поликашин. – Может, и я переправлю…
– Бельишко постирать и, – Косых ткнул в мешок носком сапога, – по мелочи кой-что да пару уток из подпаленных вчера…
– А кому передать? Придет кто? – спросил бортмеханик.
– Теща придет, необхватная женщина такая… Таисией Павловной величают, либо жена-красотка, и не моги на нее заглядываться. Надькой величают. А я знать по рации дам и номер борта сообщу. На вертолетную площадку к пилотскому балку и подойдут, а ты мешок-то выгрузи и оставь в балке.
– Добро, – сказал бортмеханик. – Ты, как утки снова будут падать, отложи для меня пару. Не одна твоя жена утятину любит.
Он слазил в трюм, забросил мешок в пилотскую кабину, успокоенный Косых побрел в столовую, к остывшему утиному супу с индейской приправою, а оттуда на площадку.
Площадка, странное дело, была суха, несмотря на дождь. Косых задрал голову посмотреть, в чем же дело, и увидел, что дождь не долетает до земли – его сжирает пламя.
На площадке уже стоял рослый, с серо-голубыми волосами человек, о котором Косых слышал, что он большой начальник. Еще стояли майор Сергованцев (о нем ходили легенды, и Косых его знал), мастер Сазаков, Кеда с Колышевым, Витька Юрьев да еще какие-то парни, кажется, прибывшие из Тюмени пожарники – на площадке находился весь таежный гарнизон.
Сивоголовый наклонил голову, приветствуя Косых, улыбка тронула его губы.
Косых, ежась от того, что захолодели лопатки, подошел к ящику, механически проверил электроды – не сколупнулась ли обмазка, но электроды были специально подобраны, один к одному… На ящике лежала новенькая фибровая маска с синим стеклом. Рядом был вдавлен в песок бидон из-под молока. Он подошел к бидону, на крышке которого стояла эмалированная кружка с диковинным остролистым цветком, нарисованным на боковине, зачерпнул квасу. Стоял, сосал кисловатую жижу и чувствовал, как леденеет нёбо, ломит зубы, но кружку допил до конца. Потом зачерпнул вторую, но понял, что не осилит, так и поставил наполненную на бидон.
Неподалеку, широко раздвинув ноги в заляпанных глиной кирзачах, ждал пожарник со шлангом наизготове, поигрывал латунным, начищенным до солнечного сияния наконечником. Косых понял – его ждет, окатить водой собирается, и ощутил себя сродни космонавту, готовящемуся взлететь, когда перед стартом каждый хочет внести свою лепту, помочь чем-нибудь. Он важно кивнул и подставил
- Вальтер Эйзенберг [Жизнь в мечте] - Константин Аксаков - Русская классическая проза
- Убойный снег - Виталий Лозович - Прочие приключения
- Перхатья 1 - Валерий Дмитриевич Зякин - Мифы. Легенды. Эпос / Русская классическая проза
- Новые приключения в мире бетона - Валерий Дмитриевич Зякин - Историческая проза / Русская классическая проза / Науки: разное
- Пыль - Ольга Бах - Русская классическая проза
- Том 1. Семейная хроника. Детские годы Багрова-внука - Сергей Аксаков - Русская классическая проза
- Порталы [СИ] - Константин Владимирович Денисов - Боевая фантастика / Героическая фантастика / Прочие приключения / Периодические издания
- Первый снег, или Блуждающий разум - Валентин Бируля - Городская фантастика / Научная Фантастика / Прочие приключения
- Искатель. 1986. Выпуск №5 - Валерий Алексеев - Прочие приключения
- Российский флот при Екатерине II. 1772-1783 гг. - Аполлон Кротков - Русская классическая проза