Форма входа
Читем онлайн История русской риторики. Хрестоматия - Владимир Аннушкин
Шрифт:
-
+
Интервал:
-
+
Закладка:
Сделать
§ 100. Но все сии подчиненные доводы суть лишь одного главного умозаключения или различные способы проявления одного и того же ума; следовательно, и самая ораторская речь (oratio) не что иное есть, как ум в действии, – ум, постепенно раскрывающийся и облекаемый в слово (ore expressa ratio). Вот из каких стихий составлялись грозные тучи Периклова красноречия, разражавшиеся над Грецию молнией и громами! Ими Демосфен разрушал замыслы Филипповы и вития римский торжествовал столь долгое время на торжищах, в сонмах народных и в Сенате.<… >
Вопросы и задания
1. На каком основании А. Г. Глаголев выводит представление о словесности из психологии?
2. А. Г. Глаголев последовательно определяет термины язык, поэзия, красноречие. С какими внутренними понятиями соединяет их автор? Какую роль играют сила впечатления, воображение, вкус, фантазия, сила ума в формировании словесного дара?
3. Что включает в себя наука словесности! Какие законы рассматривают наука о языке, поэзия и красноречие? Какие учения входят в теорию словесности?
4. Как А. Г. Глаголев определяет язык!
5. Как определяются основания ораторского искусства? Как вы понимаете выражение «ум в действии»?
И. И. Давыдов
Чтения о словесности (1837)
Иван Иванович Давыдов (1794–1863) – филолог, iA./философ, логик, математик, деятель просвещения, заслуженный профессор русской словесности в Московском университете, директор главного педагогического института в Санкт-Петербурге (1847–1858). Первоначальное образование получил в Тверском дворянском училище, с 1808 по 1812 г. – на философском факультете Московского университета. В 1810 г. написал диссертацию на латинском языке «О различии греческого и римского образования», за которую получил Золотую медаль; в 1814 г. удостоен степени магистра за рассуждение «О критике в древней филологии», а в следующем году – степени доктора словесности за диссертацию «О преобразовании в науках, произведенном Беконом».
Всю жизнь Давыдов соединял напряженную педагогическую, ученую и административную деятельность. В 1814 г. Давыдов поступил преподавателем русской словесности, а потом и чистой математики в Университетский благородный пансион, а со следующего года стал инспектором классов. Некоторое время был секретарем университетской библиотеки, чтобы познакомиться с библиографией. В ранний период деятельности издал ряд учебников по греческой и русской грамматике, логике, «учебные книги» русского и латинского языков, перевод математических трудов. В 1826 г. при занятии кафедры философии прочел вступительную лекцию «О возможности философии как науки по Шеллингу», показав себя сторонником математической точности и чисто немецкой систематизации. Несмотря на влияние идей то Бекона, то Локка, то Кондильяка, то Шеллинга, Давыдов как представитель крайней официальной народности писал в 1841 г.: «Германская философия невозможна у нас по противоречию ее нашей народной жизни… Святая вера наша, мудрые законы, из исторической жизни нашей развившиеся в органическую систему, прекрасный язык, дивная история славы нашей – вот из чего должна развиваться наша философия».
За свои многочисленные труды Давыдов неоднократно удостаивался монаршего благоволения, получал чины и ордена. В 1831 г. занял кафедру русской словесности, освободившуюся после кончины А. Ф. Мерзлякова, на которой оставался до 1847 г. В 1841 г. по учреждении при Академии наук отделения русского языка и словесности был удостоен звания ординарного академика, избран в почетные члены Московского (1847), Казанского (1849), Дерптского (1852) университетов. В 1847 г. был назначен директором Главного педагогического института в Санкт-Петербурге, а в 1851 г. председательствующим ОРЯС Академии наук.
Противоречивы сведения о Давыдове как о человеке и о педагоге: с одной стороны, отмечают его талант педагога, когда он вел литературные собрания воспитанников университетского пансиона, его блистательное красноречие на лекциях, которые читаны были наизусть, с другой стороны, «недобрую память» как о человеке, у которого личные счеты были всегда на первом месте, а лекторское красноречие – «обо всем и ни о чем» (историк С. М. Соловьев).
И. И. Давыдов необыкновенно плодовит как филолог-писатель: исправляя должность директора Главного педагогического института и председательствующего в ОРЯС Академии наук, он написал два больших труда: «Грамматика русского языка» (СПб., 1849) и «Опыт общесравнительной грамматики русского языка» (СПб., 1852; 2-е изд. – 1853; 3-е изд. – 1854). В них впервые после Ломоносова дано довольно полное описание грамматических форм русского литературного языка. Опираясь на господствовавшие тогда воззрения в филологии Беккера, В. Гумбольдта, Я. Гримма, Давыдов впервые заговорил об общесравнительном изучении языков. Очевидны были и недостатки теории автора, стремившегося подогнать факты русского языка под принципы всеобщей, универсальной грамматики.
Впрочем, языковые воззрения Давыдова вполне проявились уже в главном его труде «Чтения о словесности» в 4-х частях (М., 1837–1838), представлявшем собой запись лекций профессора, осуществленную его учениками (среди них, кстати, были Ф. И. Буслаев, М. Н. Катков и другие известные в будущем ученые и педагоги). Словесность, понимаемая как наука («постижение») и искусство («творчество»), делится на объективную («общие законы слова») и субъективную («словесность данного народа»). Объективная словесность, или философия словесности, включала 3 раздела: язык (теория происхождения языка, универсальная грамматика с частями речи); речь (принципы изящного построения речи в предложении и периоде, украшение языка через тропы и фигуры); слог (качества и разновидности изящного слога). Субъективная словесность состояла в разборе разных видов красноречия (= прозы) и поэзии.
Из «Чтений о словесности» И. И. Давыдова выбраны для публикации следующие отрывки: 1) Введение – о значении словесности как науки и искусства, о философии словесности, истории словесности и критике, о поэзии и красноречии; 2) Чтение 1 – о даре слова, предмете и цели философии словесности; 3) Чтение 2 – о слове как основной «стихии» красноречия»; 4) Чтение 21 – о совещательном красноречии.
Публикуется по изданию: Давыдов И. И. Чтения о словесности. – М., 1837. – С. XIII‑XXV, 1–8, 14–15, 86–92, 96–98.
Введение
Значение словесности. Предмет и разделение философии словесности. Вспомогательные науки словесности. Приступая к изучению словесности, почитаю необходимым посвятить первую беседу обозрению всех частей и вспомогательных наук словесности. Такое обозрение покажет нам, какое место занимает каждая часть науки, назначение каждой части и способы изучения.<…>
Умственная деятельность человека проявляется в двух видах: в постижении Творца и его творения, или духа, человека и природы, и в его творчестве, посредством которого невидимый мир мыслей и чувствований, сокрытый в человеке, переходит в мир явлений. Постижение рождает науку, произведение творчества есть искусство. Наука, или постижение, открывает в природе идею истины, в человеке – идею блага. В искусстве, или в создании нового, особого мира, является идея изящного.<… >
Наука, следствие постижения, образует мысли из явлений действительных, а искусство, наоборот, претворяет мысли в явления действительные. Там все выводы постижения приближают нас к идеям истины и блага, здесь все творения искусства суть приблизительные выражения идеи изящного. Поэтому всякое словесное изображение изящного есть творчество, а словесность, врожденный дар человечества, народов и человека, дар претворять идеи в словесные образы есть искусство.
Но всякое искусство, или лучше сказать, все творения искусства, переходя в мир явлений, из идей преобразовавшись в действительность, становятся предметом постижения наравне с прочими предметами мира видимого. Постижение законов творящего духа, подобно постижению законов других явлений в себе самих и явлений природы, также сводит явления в идеи, действительное превращает в возможное и образует науку. Следовательно, к наукам об идеях блага присоединяется наука об идее изящного. В этом значении рассматриваемая словесность как постижение законов изящного в слове есть наука.
Явствует, что словесность может быть рассматриваема только в двояком значении: искусства и науки. В первом смысле это творчество в изящном слове; во втором – постижение изящного в слове. Что ж значит учиться словесности? Словесность как наука может показать постигнутые законы творящего духа в искусстве и все формы, в которых этот творящий дух является посредством слова; но сила творящая не дается наукою – она дар врожденный.<… >
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу История русской риторики. Хрестоматия - Владимир Аннушкин бесплатно.
Похожие на История русской риторики. Хрестоматия - Владимир Аннушкин книги
- Основы риторики: Учебное пособие для вузов - Александр Волков - Языкознание
- Учимся строить предложения и рассказывать. Простые упражнения для развития речи дошкольников - Елена Бойко - Языкознание
- Современная деловая риторика: Учебное пособие - Т.В. Анисимова - Языкознание
- В этой сказке… Сборник статей - Александр Александрович Шевцов - Культурология / Публицистика / Языкознание
- Чешский язык. Пособие по развитию речи - Наталия Зайцева - Языкознание
- Очерки исторической семантики русского языка раннего Нового времени - Коллектив авторов - Языкознание
- Секреты письменных знаков - Евгений Ищенко - Языкознание
- «Есть ценностей незыблемая скала…» Неотрадиционализм в русской поэзии 1910–1930-х годов - Олег Скляров - Языкознание
- СЛОВООСНОВИЯ. СЛОВООСНОВИЯ – СЛОЭНА (НАУКА) СЛОВОЗНАНИЙ - Валерий Мельников - Языкознание
- Сочинения по русской литературе. Все темы 2012 г. - Наталия Козловская - Языкознание
