Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Нет, мне сегодня не лучше, — ответил он на мой вопрос. — Я устал, устал, устал. Но дело не в том. Доктор, я хочу рассказать вам странный сон, который приснился мне этой ночью. Я больше не говорю ни о чем таком с женой или Валентайном. Им это не нравится, они не могут меня понять, но я чувствую, что должен рассказать свой сон кому-нибудь. Сначала мне снилось, что я не сплю. Мне снилась ясная, лунная ночь, и я мог видеть пятна света на стенах, на полу, на занавесках. Дверь в мою комнату была открыта, и по ровному дыханию в соседней комнате я догадался, что бедняжка Эстер спит. Я лежал, глядел на луну и размышлял о прошлом и о будущем, — о мире, куда я вскоре переселюсь, доктор, и думал, как моя жена и сын перенесут это, — и вдруг почувствовал это странное беспокойство, о котором уже говорил, повернул голову и увидел жену Филипа Уолдрума в полосе лунного света, падавшего на стену. Она стояла с непокрытой головой, одетая во все черное, на шее было то самое ожерелье, а на руках кольца, о которых мы столько слышали. Они сияли в лунном свете, как звезды. Она знаком пригласила меня следовать за ней, и я не смел ей отказать. Она как будто прошла сквозь стену, и я за ней. Мы спускались по узкому извилистому проходу, освещенному сиянием ее бриллиантов, ступени осыпались от времени, а сквозь грязные земляные стены сочилась влага. Женщина то и дело оборачивалась, чтобы проверить, иду ли я за ней, и наконец мы очутились в квадратной комнате, где пахло тленом и было тесно и душно, как в могиле. У выхода из комнаты что-то лежало. Она указала на эту груду, и, приглядевшись, я увидел, что это кости, на которых сверкали те же драгоценности, что на руках и на шее моей провожатой. Пока я стоял, лицо моей спутницы стало меняться: щеки запали, глаза потускнели, рот ввалился, кожа облепила лоб. И наконец оно превратилось в оскаленный череп, затем все тело рухнуло, и я оказался перед грудой костей. Не знаю, как я выбрался оттуда. Этой части сна я не помню. Когда я проснулся, солнце стояло высоко, и я чувствовал себя таким разбитым, словно полночи где-то пропадал.
Тогда мне, разумеется, и в голову не пришло, что он называет свое видение сном просто потому, что даже в глубине души боится определить то, что с ним произошло, как-то иначе. Поэтому я не пытался увести беседу в сторону, как это всегда делали миссис Уолдрум и его сын, и дал ему выговориться, возвращаясь к этой теме столько, сколько он пожелает.
Когда он в третий или четвертый раз описывал то место, что открылось в стене, и вытянул руку, указывая на него, я спросил:
— Что это у вас на рукаве, мистер Уолдрум?
— На рукаве? — повторил он.
— Да, он в чем-то выпачкан, — ответил я и вывернул рукав, чтобы показать ему пятна: словно им провели по черной влажной поверхности.
Он взглянул на рукав, затем на меня. И в следующий миг без чувств упал на подушку.
Я думал, нам не удастся привести его в сознание. Он не подавал признаков жизни, и я уже начал отчаиваться, но он пришел в себя.
Конечно, его рассказ и черные пятна на рукаве заставили меня предположить, что он ходил во сне. Посоветовав Валентайну самому находиться в соседней комнате и запирать дверь на ключ, я удалился с чувством, что сделано все возможное.
Но он становился все более беспокойным. По мере того, как его физические силы таяли, возбудимость возрастала, он больше не мог сдерживаться и постоянно рассказывал о своих видениях и открывшихся ему ужасах.
Хотя он и был в тяжелом состоянии, я требовал перевезти его из Кроу-Холл. Я предлагал ему на время поселиться у меня, но он и слышать об этом не хотел. Стоило затронуть эту тему, как он впадал в отчаяние или в ярость, иногда он горько плакал, как ребенок, жалуясь на жестокость близких.
Они хотят отнять у него последнюю надежду — богатство, сказочное богатство, спрятанное где-то в доме. Он отыщет для них клад. Сам он уже не сможет им воспользоваться — это, конечно, напрасная надежда, пустые ожидания, — но он оставит сокровища жене и сыну. Они бы уже были у него в руках, сумей он убедить нас оставить его одного.
— Что нам оставалось делать? Я спрашиваю, сэр, что нам оставалось делать?
— Не спускать с него глаз? — предположил я.
— Мы и так не спускали с него глаз. Миссис Уолдрум не отходила от него днем, сын — ночью. Двери были заперты, ключи вынуты. Я навещал его каждый день. Я знал, что его конец — дело нескольких недель. И вдруг часа в четыре утра меня разбудил отчаянный стук в дверь.
— В чем дело? — спросил я.
— Мистер Уолдрум утопился в пруду!
— Не помню, как я оделся, как добежал до Кроу-Холл. Он лежал на кровати как мертвый, но он был жив. Он говорил со мной вполне разумно. Я попросил всех выйти из комнаты, и мы остались вдвоем.
— Помните, что я говорил вам о жене Филипа Уолдрума? — спросил он.
Я кивнул головой.
— С тех пор она часто ко мне приходила, пришла и прошлой ночью. Мы спустились, как раньше, вниз, но на этот раз я не смог выбраться. Я долго продвигался ощупью, пока не очутился в воде. Я стал тонуть и начал звать на помощь. Меня спасли. Остальное вам известно.
После этого он начал бредить. Он говорил о спрятанных сокровищах, о темноволосой красавице, о телах, погребенных в подвалах, о подземных ходах, известных лишь ему одному. А потом он умер. Я присутствовал при его смерти.
Он протянул руки к призраку, обратившему его жизнь в кошмар, и произнес:
— Прости, у меня нет сил… Это были его последние слова.
— И по этой причине вы решили, что Кроу-Холл "гиблое место"?
— Это проклятое место, — ответил он. — Смейтесь, если вам угодно, но именно поэтому я перебрался сюда.
— Мне вовсе не до смеха, — возразил я. — И тем не менее, я покупаю имение.
— Тогда не упрекайте меня, что бы ни случилось, — заметил он.
— Я не принадлежу к семейству Уолдрумов, — ответил я. — А если бы и принадлежал, то сомневаюсь, чтобы жене Филипа Уолдрума удалось вытащить меня на ночную прогулку.
Он поглядел на меня и грустно покачал головой.
— У меня отличное пищеварение, — заверил я.
— Не сомневаюсь, иначе вы никогда не купили бы Кроу-Холл, — ответил он.
Мы расстались с ним друзьями. Именно так в свой смертный час я хотел бы расстаться с миром. Однако на столь приятный конец, по-моему, не слишком стоит надеяться.
Глава VII
Мистер Уолдрум узнает…
Итак, я стал владельцем Кроу-Холл, а на вырученные от его продажи деньги Валентайн Уолдрум обставил, конечно, не целый дом, но приемную, кабинет, не говоря уже о личных апартаментах, в особняке, некогда принадлежавшем аристократическому семейству, но в соответствии с веяниями времени перешедшем в собственность отставного дворецкого, который, как и его жена, бывшая горничная прежней хозяйки, был рад заключить взаимовыгодную сделку с удобным во всех отношениях жильцом.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});- Кармилла - Джозеф Шеридан Ле Фаню - Зарубежная классика / Классический детектив / Ужасы и Мистика
- Вампир. Английская готика. XIX век - Джордж Байрон - Ужасы и Мистика
- Как сэр Доминик продал душу дьяволу - Джозеф Ле Фаню - Ужасы и Мистика
- Мертвый причетник - Джозеф Ле Фаню - Ужасы и Мистика
- Ребенок, похищенный фэйри - Джозеф Ле Фаню - Ужасы и Мистика
- Странное событие из жизни художника Схалкена - Джозеф Ле Фаню - Ужасы и Мистика
- Ребенок, похищенный фэйри - Джозеф Ле Фаню - Ужасы и Мистика
- 1408 - Стивен Кинг - Ужасы и Мистика
- Рукопись из Тибета - Валерий Ковалёв - Ужасы и Мистика
- Легенда Дремучего леса - Роберт Стайн - Ужасы и Мистика