Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Он не пытался читать ее мысли, но когда она уставилась в его глаза, он понял их с полной ясностью и чрезвычайной тайной – слова: Я знала, что была права. Это был кто-то другой все это время. И он знал, что кроме ужасной боли Елена почувствовала огромное удовлетворение.
- У меня повреждено плечо, - она подняла правую руку чтобы дотронуться до него, но Дамон остановил ее.
- Ты вывихнула его, - сказал Дамон. – Оно будет болеть некоторое время.
- И моя лодыжка...но кто-то...я помню, когда я была в лесу, когда взглянула наверх там был ты. Я не могла дышать, но ты вырвал стебли, опутывающие меня и понес меня на своих руках, – она посмотрела на дамона в замешательстве. – Ты спас меня?
Это предложение должно было быть вопросом, но оно не было им. Она задавалась вопросом о другой вещи, казавшейся невозможной. И потом она заплакала.
Первая сознательная слеза одинокого ребенка. Эмоции неверной жены, когда муж ловит ее с любовником...
И, возможно, плач девушки, которая полагает, что смертельный враг спас ей жизнь.
Дамон расстроенно сжал зубы. Мысль о том, что Шиничи мог смотреть на все это, чувствовать эмоции Елены, смакуя их... это невозможно вынести. Шиничи бы вернул Елене память, он был уверен в этом. Но это время и место были для него забавны.
- Это моя работа, - с усилием сказал он. – Я поклялся это делать.
- Спасибо, - прошептала Елена сквозь слезы. – нет, пожалуйста...не отворачивайся. Правда. Оххх...есть здесь бумажные салфетки...или что-нибудь сухое? – ее тело снова затряслось в рыданиях.
В совершенной ванной были салфетки. Дамон принес их Елене.
Он отвернулся, когда она использовала их, высмаркивая нос снова и снова, так как она до сих пор рыдала. Здесь не было никакого очаровывающего и очаровательного духа, не было мрачного и искушенного борца зла, ни опасной кокетки. Она была всего лишь девочкой, которую сломала боль, задыхающаяся как раненая олениха и рыдающая как ребенок.
И, несомненно, его брат знал бы, что сказать ей. Он, Дамон, понятия не имел что делать – кроме того, что он знал, что убьет за это. Шиничи усвоит, как не кстати ругаться с Дамоном, вовлекая в это Елену.
- Как ты себя чувствуешь? – резко спросил он. Никто не может сказать, что он брал из этого выгоду...никто не может сказать что он причинил ей боль только для того...чтобы использовать ее.
- Ты дал мне свою кровь, - с любопытством сказала Елена, и поскольку он быстро посмотрел на его закатанный рукав, она добавила. – Нет...это просто чувство, в котором я уверена. Когда я в первый раз...вернулась на землю после жизни духа. Стефан дал мне свою кровь и в конечном итоге я всегда почувствую...это. Очень тепло. Немного некомфортно.
Он повернулся и посмотрел на нее:
- Некомфортно?
- Ага, здесь, - она дотронулась до своей шеи. – Мы думаем, это символичная вещь... для вампиров и людей, живущих вместе.
- Ты имеешь в виду, для вампира, Обращающего человека в вампира, - резко сказал он.
- Исключение в том, что я не Обратилась, когда была духом. Но потом...я снова стала человеком, - она икнула, попробовала улыбнуться жалостливой лыбкой и взяла гребень. – Я прошу тебя посмотреть на меня и удостовериться, что я не Обратилась, но..., - она сделала небольшое беспомощное движение.
Дамон сел и представил, каково это – заботиться о ребенке-духе Елене. Это была дразнящая идея.
Он сказал прямо:
- Когда ты говорила, что чувствовала себя некомфортно, ты имела в виду, что я должен взять у тебя немного крови?
Она опустила взгляд а потом снова посмотрела на Дамона:
- Я сказала, что я очень благодарна. Я сказала, что чувствовала себя...черезчур переполненной. Я не знаю как еще поблагодарить тебя.
Дамон много веков тренировал дисциплину, иначе он швырнул бы что-нибудь через комнату. Эта ситуация могла заставить смеяться...или плакать. Она предлагала ему себя в благодарность за спасение от страданий, от которых он должен был спасти ее, но ему не удалось.
Но он был не героем. Он не был таким как Святой Стефан, чтобы отказываться от максимального приза, независимо от состояния, в котором она находилась.
Он хотел ее.
Глава 30
Мэт разочаровался в уликах. Насколько он мог рассказать, что-то заставляло Елену обходить дом Дунстана и сарай полностью, обходя снова и снова пока она не добралась до расплющенной и порванной кровати тонких ползающих виноградных лоз. Палец Мэта хромал и это напомнило ему ощущение от щупальцев на его шее.
И оттуда не было ни малейшего признака человеческого движения. Это было, как если бы лучи НЛО освещали её.
Сейчас он был потерян в глубоком лесу. Если бы он хотел, он мог бы фантазировать, что все виды шумов были вокруг него. Если бы он хотел он мог бы вообразить, что свет глаз больше не был таким ярким, что он имел болезненный жёлтый оттенок…
Всё это время, ища, он старался быть настолько тихим, насколько это было возможно, понимая, что он мог бы красться за тем, что не хотело красться. Но сейчас, где-то внутри него, что-то раздувалось и его способность остановиться ослабевала.
Когда это вырвалось из него, это поразило его настолько, как будто это могло иметь любых возможных слушателей.
“Елеееееееена!”
Со времени, когда он был ребёнком, Мэт учился говорить ночные молитвы. Он мало знал о церкви, но он имел глубокое и искреннее чувство, что есть кто-то или что-то не отсюда, наблюдающий за людьми. То, что где-нибудь и, так или иначе, всё это имело смысл и были причины для всего.
Эта вера серьёзно тестировалась на протяжении прошлых лет.
Но воскрешение Елены отмело все его сомнения. Это казалось, доказывало все, во, что он всегда хотел верить.
Вы же не вернули её к нам на несколько дней, и не заберёте её потом назад? Он удивлялся, и удивление было формой просьбы. Вы не станете, пожалуйста?
Мысль о мире без Елены была слишком мучительна, без её искры; её сильного желания; её способов находить сумашедшие приключения, а затем ещё более безумно справляться с ними. Без неё мир бы снова окрасился в серые и тёмно коричневые цвета. Не было бы красноты пожарной машины, зелёного попугая, ни лазури, ни нарцисса, ни серебра, ни золота.
“Елеееееена! Проклинаю тебя, ответь мне! Это Мэт, Елена! Елееееена!”
Внезапно он прервался и стал слушать. Целое мгновение его сердце бешено стучало.
“Елееееена? Мээээээт? Где вы?”
“Бонни? Бонни! Я здесь!” Он поворачивался, медленно озираясь по кругу. “Ты меня видишь?”
“Ты видишь нас?”
Мэт медленно вертелся. И, да, были огни света, два огня, три!
Его сердце забилось сильнее при виде трёх огней. “Я иду к вам, “он кричал. Тайна была давно оставлена позади. Он спотыкался всё время, что-то пыталось схватить его за лодыжки, но он бежал. “Стойте там! Я иду к вам!”
- Ярость - Лиза Смит - Любовно-фантастические романы
- Дневники вампира: Голод - Лиза Смит - Любовно-фантастические романы
- Дневники вампира: Возвращение. Тьма наступает - Лиза Смит - Любовно-фантастические романы
- Дневники вампира: Голод - Лиза Смит - Любовно-фантастические романы
- Пообещайте мне любовь (СИ) - Тимофеева Анюта - Любовно-фантастические романы
- Посвящение (народный перевод) - Лиза Смит - Любовно-фантастические романы
- Лорд Света - Дж. С. Андрижески - Любовно-фантастические романы
- Огонь души (ЛП) - Фанетти Сьюзен - Любовно-фантастические романы
- Черный рассвет - Лиза Смит - Любовно-фантастические романы
- Вечное объятие (Демоника – 4,5) (ЛП) - Ларисса Йон - Любовно-фантастические романы