Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Отведайте, уверяю, понравится!
Вино оказалось нежным, немного горьковатым на вкус. У Жардэ вдруг вырвалось:
— Вы ведь каждую неделю ходите на кладбище… не замечали чего-нибудь необычного в последнее время?
— Разве что мальчишек, которые шалят среди могил… А вообще-то, погодите, теперь, поразмыслив, припоминаю — однажды утром, ни свет ни заря, автомобиль стоял у аллеи В, как раз против могилы Данселей. Не легковой, как в былые времена, а современный, с пластиковым верхом, вроде как у американцев, когда они высадились в день освобождения.
— Марки «меари»?
— Дьявол его разбери какой марки!
— И эта машина, по-вашему, что делала на кладбище?
— Я и сама себя спрашиваю. Какой-то мужчина сел за руль, когда меня увидел с тележкой. И так быстро поехал, что, не посторонись я вовремя, зашиб бы.
— Он был один?
— Один вроде бы. Эта… «меари», как вы говорите, была обтянута брезентом, словно по зиме, а что внутри — не разобрать. То-то я диву давалась. Не считая катафалков и грузовиков с каменщиками, такие машины не больно на кладбище увидишь. Да еще желтого цвета. И какого! На выходе я у сторожа переспросила: тот ничего не видел. И неудивительно — чудак он, отец Бенжамин. В полвосьмого — в восемь откроет кладбище и отправляется за своей газетой и чашкой кофе в Кро. Там-сям покалякает, раньше девяти его на кладбище не жди, разве что когда похороны. Да и впрямь какая работа-то сторожу на кладбище — мертвые, поди, сами себя сторожат!
Жардэ взглянул на часы. Он назначил время встречи судебной экспертизе за пять минут до закрытия кладбища, чтобы не привлекать внимания, и рисковал прозевать экспертов, не распрощавшись поскорее с говорливой, хотя и полезной старушкой. Пришлось, чтобы ее не обидеть, еще выпить ореховой настойки и пообещать прийти снова.
Экспертиза ждала его недалеко от склепа Данселей. Жардэ показал им на подозрительное пятно в правом углу.
— Взять отпечатки будет не просто, — сказал один из прибывших после краткого осмотра, — но не невозможно.
Они вытащили инструменты, необходимые для деликатной операции, и быстро сделали свое дело.
— Это кровь. Лаборатория наверняка подтвердит без труда.
Комиссар Жардэ направился к будке сторожа на случай, если тот уже запирал решетки на воротах — было уже шесть вечера, но будка оказалась пустой, а ворота открытыми.
Инспектор Бакконье поджидал Жардэ. Какие-то бумаги на столе и вид, говорящий о том, что дело на мази: блеск в глазах и улыбка на губах. Протягивая бумаги комиссару, он сказал:
— Хотя у нас еще нет всех элементов, позволяющих трубить победу, ребята сильно продвинулись. Причем по многим направлениям. Сперва одна деталь, даже если она пока никуда не ведет: деньги, которые Жюльен Комбрэ дважды клал на книжку, были в купюрах, а не в чеках.
— Скорее негатив, а?
— И да, и нет. Это подтверждает, что эти деньги — не результат какой-нибудь торговой сделки, иначе он получил бы чеки. Наши службы тем временем тщательно порылись в его вещах. Ничего особо интересного, разве что экземпляр газеты «Эхо Алжира» от 8 августа 1956 года. Одна статья вырезана, одна страница вырвана. Что в них — сказать будет трудно, не думаю, что во Франции где-нибудь сохранилась подшивка этой газеты.
— Может быть, в Национальной библиотеке?
— Я звонил в отдел периодики. Похоже, что старых алжирских газет там нет.
— Значит, надо искать в другом месте. Что еще?
— Еще… список всех жителей долины Верно, включая девичьи фамилии женщин. Для этого понадобилось время — пришлось смотреть избирательные списки по Йеру и Кро.
— Ну и?
Бакконье не ответил, и Жардэ быстро пробежал списки, занявшие несколько машинописных листов, отпечатанных, кстати, кое-как. Его палец удовлетворенно задержался на одной строке и он прочел:
Поместье Гренуйер
Владелец: Пьер Алэн Делакур, род. в Алжире 22 сентября 1907 г.
Домочадцы: Эвелина Моника Дансель, супруга Делакура, род. в Париже 5 января 1922 г.
Бенуата Мария Гранвиль, вдова Дансель, род. в Париже 12 октября 1892 г.
Жардэ не стал продолжать чтение и, как это всегда случалось, когда внезапно он находил капитальный элемент в своем расследовании, испытал скорее великое умиротворение, нежели великое воодушевление.
— Ну вот, — произнес он. — Склеп на кладбище в Кро, где похоронены пять Данселей, принадлежит семейству Делакур, но ни один Делакур там не похоронен. И потом склеп воздвигнут в 1966 году. Значит, нужно справиться, когда Делакур приобрел поместье Гренуйер, где ранее были похоронены Дансели.
Он продолжил чтение списка жителей поместья.
Бернар Франсуа Делакур, род. в Алжире 5 июля 1947 г.
Жардэ снова остановился:
— Остальные имена, наверно, принадлежат прислуге?
— Вероятно. Мы проверяем.
Зазвонил телефон. Бакконье снял трубку, попросил не вешать и протянул ее Жардэ.
— Вас, — объяснил он. — Женщина, которая доискивалась вас вчера.
— Комиссар Жардэ слушает. А, это вы, мадам Сенешаль.
Он легко вспомнил незаметную, тихую женщину за кассой на карусели с деревянными конями, почти не раскрывшую рта, пока он пытался выяснить личность Жюльена Комбрэ.
— Конечно, — произнес он. — Через полчаса, договорились.
Он задумчиво положил трубку на место и сказал изменившимся голосом:
— Гжа Сенешаль хочет поговорить со мной, судя по всему, без ведома мужа. Надеюсь, не для того, чтобы сообщить, что была любовницей Комбрэ!
Хмыкнув, Бакконье провел ладонью по своей пишущей машинке, словно желая смахнуть пыль.
— Если это и было так, не вижу, что меняется в нашем случае. Разве только речь не идет о преступлении на любовной почве. И уж, конечно, не она оттащила тело своего работника к каравану! И вообще она ему в матери годится!
— Ну и что с того! Кому, как не нам, знать, что многие как раз ищут в любовницах именно матерей. Это альфа и омега любовных преступлений.
Жардэ, удивленный, привстал, когда мадам Сенешаль появилась в его кабинете. Строгий белый костюм в серую крапинку подчеркнуто стройнил ее, а едва различимый макияж придавал моложавое выражение лицу, тронутому морщинами только в уголках глаз и губ. Во всяком случае морщин было гораздо меньше, чем в то утро, спросонья. Тогда комиссар не заметил необычной красоты глаз, выделявшихся своей синевой на смуглом лице. Ему вдруг показалась не такой уж глупой давешняя шутка. И даже возникло сиюминутное впечатление, что перед ним другая женщина, совсем не похожая на ту, которую он встретил в автокемпинге.
Мадам Сенешаль открыла свою сумочку и, помедлив, протянула комиссару фотографию:
— Я не к тому, что ваши люди недоглядели, комиссар, но в фургоне Жюльена они забыли осмотреть некоторые места, например, за зеркалом в туалете. Вчера я прибиралась там и нашла вот эту фотографию.
На пожелтевшем куске бумаги четверо ребят замерли перед объективом. Немного скованные, но все равно более естественные, чем обычно на таких фотографиях бывают взрослые. Жардэ внимательно рассмотрел паренька слева и, уже решив отправить снимок на экспертизу, без труда обнаружил сходство между стриженым улыбающимся мальчишкой и молодым мужчиной по имени Жюльен. На обратной стороне карточки он прочел надпись — 6 июля 1956 года — и четыре имени, выведенных корявым почерком: Жюльен, Анжелина, Клара, Бернар.
— Занятно, — сказал Жардэ, — даже очень занятно. По-вашему, тот факт, что Жюльен прятал эту фотографию за зеркалом, имеет особое значение?
— Конечно, но какое? Жюльен был очень сдержанный, даже скрытный, и мне частенько казалось, что он стоит гораздо большего, чем убогое существование посыльного при карусели. Что-то, видно, случилось у него в детстве или в отрочестве, от чего лопнула внутренняя перемычка. Но что именно?
— У вас есть какие-нибудь соображения на этот счет?
— Ни малейших. Мне не хотелось беседовать при муже… он говорит, что я немного тронутая и что у меня разыгралось воображение дамочки, которая начиталась романов. Но, право, иногда по ночам через стенку я слышала, как Жюльен вскрикивал во сне, что-то бессвязно бормотал, как будто его мучили кошмары. О, я знаю, что людей, которые разговаривают во сне, больше, чем многие думают, но Жюльен — другое дело, фразы у него почти всегда были одни и те же: «Нет, не делай этого!» или еще: «Осторожно, обрыв, осторожно!» Однажды утром, после того как ночью он вскрикивал больше обычного, я заговорила с ним, но он отделался шуткой. Сказал: «Это вам приснилось, мадам Сенешаль!» Но видно было, что он смутился. В тот же день он ходил в город к доктору и выписал снотворное.
— Он сам вам об этом сказал?
— Нет, я видела рецепт у него на тумбочке.
— Ну и какой вывод вы из всего этого делаете?
— Я много думала. Знаю, что легко выступать в роли психиатра, но, думаю, Жюльен мог быть свидетелем чего-то, что сильно травмировало его.
- Зарубежный детектив - Дьердь Сита - Классический детектив
- Рождество Эркюля Пуаро - Агата Кристи - Классический детектив
- Речной детектив - Роман Елиава - Исторический детектив / Классический детектив / Полицейский детектив / Периодические издания
- Пуаро расследует. XII дел из архива капитана Гастингса - Агата Кристи - Детектив / Классический детектив
- Банальное убийство - Рекс Тодхантер Стаут - Классический детектив
- Грозящая беда - Эллери Квин - Классический детектив
- Король умер - Эллери Квин - Классический детектив
- Тайна китайского апельсина - Эллери Квин - Классический детектив
- Игрок на другой стороне - Эллери Квин - Классический детектив
- Последний удар - Эллери Квин - Классический детектив