— Я в баре, напиваюсь до смерти.
Он погрузился в молчание.
— Ты драматизируешь или правда?
— И то, и другое.
— Почему?
— Я потерял ее, — было трудно сосредоточиться на чем-то, кроме Рейн. — Я потерял ее, Ричард.
— Ух, да ты просто раздавлен. Я едва тебя узнаю, — эхом отозвалось из динамика. — Держись, приятель.
— Что ты делаешь?
— Беру ключи. Я приеду, заберу тебя.
Ричард не должен видеть меня в таком жалком состоянии.
— Нет, я в порядке. Я вызову такси.
Стон гаражной двери почти заглушил его голос.
— Скажи название этого проклятого бара.
— Я даже сам не знаю, — рассмеялся я. — Я слишком облажался.
— Видишь какие-нибудь подставки?
Я схватился за прилавок в поисках.
— Гиннес. Нет, это название пива.
— Господи, спроси бармена.
Я помахал бармену, и он быстро подошел ко мне.
— Где мы?
— Спортивный бар «О’Ши».
— Ты слышал? — проворчал я.
— Да, — ответил Ричард. — Ладно, мы уже в пути.
Мы?
Экран погас. Мое внимание переключилось на пиво, которое было отстойным, но я осушил его, потому что заслужил это наказание. Чем больше я пил, тем больше ненавидел себя. Должно быть, так начинал мой отец. Напивался до одури в барах. Заглушал боль.
Боже, мне нужно протрезветь.
Я выпил еще два раз, когда увидел его голову. Клетчатая шляпа на седых волосах.
— Какого хрена на тебе надето?
Ричард пожал плечами.
— Что?
Я показал пальцем.
— Что это такое?
— Это называется шляпа, тупица.
— Так ты выглядишь старее. Я никогда не видел, чтобы кто-то моложе шестидесяти носил такое.
Он снял ее, нахмурившись.
— Моей девушке нравится.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Уже встречаешься с кем-то? Расскажи.
— Она потрясающая. Удивительная.
— Как вы познакомились?
— Ты пьяный.
— Мне все равно.
— Тебе все равно, — повторил он. — Кэсс, ты сидишь в баре с букетом роз, и от тебя исходит сильное отчаяние. Кстати, я чувствую твой запах на расстоянии пяти футов. Но забудь об этом, потому что тебе все равно.
— Нет, я не…
— Не надо утверждать, что тебе не грустно, я отвезу тебя домой, — он схватил меня за руку и крепко сжал. — Вставай.
Я сопротивлялся.
— Нет.
Моя квартира была самым одиноким местом в мире, потому что ее отсутствие пронзало меня каждый раз, когда я смотрел на голые стены. Она забрала все. Мой скучный декор — это все, что осталось.
— Кассиан, пошли, — рявкнул он. — Ты напрасно тратишь время.
— Рич, ты злишься на меня?
— Нет. Пойдем.
Я уставился на него.
— Говори, что не так.
— Сейчас не время.
— В чем дело?
Сдавшись, Ричард тяжело опустился на стул. Его лицо приблизилось.
— Для начала, ты никогда не упоминал, что у тебя были разногласия с Монтгомери. Я узнал это от Кью.
— Квентин должен молчать о вещах, которые его совершенно не касаются.
— Я рад, что он рассказал мне. Я думаю, девочке будет лучше без тебя. Сенатор мог бы засудить мою компанию к чертовой матери.
— Через два дня у него будет много проблем.
— Почему?
— Скоро будет разоблачение сенатора Монтгомери. Несколько месяцев назад со мной связался репортер. Он написал мою историю.
— Что между вами произошло?
Боль плавала среди мутных образов, которые мой разум отказывался хоронить.
— Он убил мою сестру. Его там не было, когда ее убили, но это не имеет значения. Она была бы жива, если бы не его жадность.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Я не понимаю, — прошептал Ричард. — Твою сестру убили?
