занят чем поинтересней…
От мысли об этом сердце вновь болезненно сжимается. Пока я реву в подушку, лежа в пустой постели, он там…
Чувствую, как горло перехватывает. Нет-нет! Только не плакать сейчас! Какой позор! Нужно держаться, ни за что не покажу ему свою слабость!
Юра не сводит с меня испытывающего взгляда.
А я не могу смотреть ему в глаза!
Не знаю почему. Как будто это я в чем-то виновата перед ним, а не он! Это он должен отводить взгляд, а не я!
Но отвожу почему-то я. Мне сложно на него смотреть. Слишко больно. Он ведь такой родной, до боли любимый!
Стоит сейчас рядом, а будто тысяча километров между нами! Словно пропасть, на одном берегу я, а на другом он. Не могу поверить, что нет больше нас!
Как? Как это возможно?
Я столько раз прижималась к его плечу, трогала его волосы, гладила по лицу, да на нем места нет неперецелованного!
А он сейчас стоит словно чужой!
Как будто это не я варила ему кофе по утрам, как будто это не он успокаивал и убаюкивал меня в объятиях, когда умерла наша кошка, как будто это не мы разговаривали ночами о всякой ерунде, сидя на кухне.
Мы столько всего вместе пережили — и хорошее, и плохое. И радостное, и грустное. Всегда поддерживали друг друга. Всегда были вместе.
А сейчас будто и не было ничего этого. Это так странно.
Невозможность прикоснуться, взять за руку…
Потому что все. Мы не вместе. Он больше не мой муж.
Словно не было всего того, что делает нас парой, словно не было между нами любви!
Я много раз спрашивала себя, а любил ли он меня? Думала над этим вопросом. Долго размышляла.
И каждый раз отвечала “да”. Любил.
Не может человек так притворяться. Не может врать одиннадцать лет. Уж точно не мой честный муж.
Но как же так все получилось? Куда все это делось? Рассеялось как дым? Ушло в небытие? Развалилось и раскрошилось, не выдержав тяжести ежедневной рутины?
— Если я завтра около восьми заеду к вам на часик, повидаться с Темой, тебе удобно будет? — уточняет он, продолжая внимательно меня рассматривать.
Удобно ли мне будет?
Когда его раньше волновало, удобно ли мне? Он просто хватал меня в охапку, зажимал где-нибудь в углу, набрасывался с поцелуями, врывался ко мне в ванную, хватал собственнически, стискивал в своих медвежьих объятиях.
А я отмахивалась, вырывалась, смеялась. Мне нравились эти его дикарские замашки, хоть я и бурно возмущалась. А он никогда на мои возмущения не обращал внимания, ведь он понимал, что это не всерьез.
Помню, как он поперся со мной в больницу, когда я рожала Тему. Просто поставил перед фактом — он будет со мной и все. Потому что, хочет поддержать, чтобы мне было не так страшно.
Я поначалу возражала, но в итоге согласилась.
Конечно, когда уже пришло время самих родов, я его выгнала, и он ждал в коридоре, но все те долгие и мучительные часы схваток, когда я ходила по палате из угла в угол и скакала на фитболе, мой муж был со мной.
Делал мне массаж поясницы, отвлекал разговорами, строил по струнке медсестер. И мне и правда было от этого легче.
Потому что он был рядом. Не тусил где-то там с друзьями, не валялся дома перед телеком, пока меня скрючивало от боли, а поддерживал, как мог.
И он никогда не задавался вопросом — удобно или нет. Он просто брал и делал то, что нужно.
А сейчас вот спрашивает, удобно ли. Дожили.
— Да, конечно. Приезжай, — небрежно пожимаю я плечами.
Я не ставлю никаких препонов в его общении с ребенком. Это глупо. Юра — хороший отец, а Тема его просто обожает, и очень скучает.
Поэтому мы договорились, что Юра, помимо выходных, будет приезжать и в какие-то дни на неделе, чтобы брать сына погулять или просто пообщаться.
Я не хочу, чтобы Тема страдал из-за моей злости на его отца. Он очень тянется к Юре. Несправедливо как-то ограничивать их общение в первую очередь из-за ребенка. Ему нужен папа.
И мне нужен его папа. Горло вновь перехватывает.
Все, Мила, прекрати. Это прожитый этап. Нужно перевернуть эту страницу. Хватит цепляться за прошлое.
— Ты как вообще? — не отрывает он от меня внимательного взгляда.
Как я?..
Да мне хочется орать от боли!
Юра, блин! Мне так хреново, что кажется порой, что проще сдохнуть, чем выдержать все это! Я умираю внутри, блин! Неужели ты не видишь?
— Нормально.
— Ясно.
Ясно ему! Скотина!
— Как в новой квартире? Все устраивает?
Я не захотела жить в нашем доме. Просто потому, что это, блин, наш дом! Дом, в котором все напоминает о нем! О нас. О том, чего больше нет.
Я сказала, что мне не нужен такой большой дом. Его дорого оплачивать и содержать, в нем постоянно нужны какие-то работы — то газон подстричь, то еще что-то, а мне этим заниматься некогда.
Нам с Темой вдвоем достаточно будет квартиры. А поэтому, раз имущество мы все равно делим пополам, то пусть продает этот дом и покупает нам квартиру.
Юра так и сделал. Купил нам квартиру в том районе, который выбрала я. Пришлось сменить детский сад, но это не страшно. Если сад частный, то место всегда находится.
Себе он покупать не стал, а снял квартиру в аренду. Неподалеку от нас. Чтобы было удобно с ребенком.
С бизнесом решили просто. Мне выделили долю, которую Юра готов выкупить, если я захочу ее продать. Но я пока не решила, что мне с ней делать.
— Да, все отлично, — киваю я. — Квартира просторная, район приличный, все рядом, ремонт хороший…
Только тебя в ней нет. И от боли и тоски хочется выть по ночам. А так все отлично.
— Я рад. Мне важно, чтобы у тебя все было хорошо.
У меня даже дыхание перехватывает. Горло давит, глаза щиплет.
Как же больно!
Больно потому, что я знаю — он всерьез!
Важно ему! Блин! Блин!
Почему бы ему не вести себя нормально? Как обычные мужики, которые разводятся? Не обвинить меня в какой-нибудь тупой фигне? Не сказать, что я бревно? Не оскорбить? Не творить какую-нибудь дичь?
Мне было бы легче, правда! Я могла бы вылить на него всю свою злость с чистой совестью. Назвать его конченной тварью и с облегчением перевернуть
