Форма входа
Читем онлайн Данте. Демистификация. Долгая дорога домой. Том III - Аркадий Казанский
Шрифт:
-
+
Интервал:
-
+
Закладка:
Сделать
Созвездие Лев, в котором находится лицо старца, освещаемое четырьмя планетами, заходит 5 апреля 1743 года незадолго до утренней зари, ещё в темноте.
L'alba vinceva l'ora mattutinache fuggia innanzi, sì che di lontanoconobbi il tremolar de la marina. [117]
Noi andavam per lo solingo pianocom» om che torna a la perduta stradache «nfino ad essa li pare ire in vano. [120]
Уже заря одолевала в спореНестойкий мрак, и, устремляя взгляд,Я различал трепещущее море. [117]
Мы шли, куда нас вел безлюдный скат,Как тот, кто вновь дорогу, обретаетИ, лишь по ней шагая, будет рад. [120]
Предрассветные сумерки редеют; на небе занимается утренняя заря, это ещё раз подтверждает, что в начале песни был вечер, и Венера зажглась именно на вечернем небе. Вергилий показывает Данте путь и вскоре, спустившись с косогора, путники выходят на берег рукотворного моря – только что освободившегося ото льда Заводского водохранилища.
Quando noi fummo là «ve la rugiadapugna col sole, per essere in partedove, ad orezza, poco si dirada, [123]
ambo le mani in su l'erbetta spartesoavemente «l mio maestro pose:ond» io, che fui accorto di sua arte, [126]
porsi ver» lui le guance lagrimose;ivi mi fece tutto discovertoquel color che l'inferno mi nascose. [129]
Дойдя дотуда, где роса вступаетВ боренье с солнцем, потому что там,На ветерке, нескоро исчезает, – [123]
Раскрыв ладони, к влажным муравамНагнулся мой учитель знаменитый,И я, поняв, к нему приблизил сам [126]
Слезами орошенные ланиты;И он вернул мне цвет, – уже навек,Могло казаться, темным Адом скрытый. [129]
Солнце, пригревая, растапливает ночной иней на траве, покрывая её миллионами бриллиантов росы. Вергилий омывает утренней росой сначала свои руки и лицо, затем проделывает это с Данте. Холодная роса, смывая грязь с рук и лица, покрывает их обильным румянцем, который, казалось, был навсегда утрачен в дорожной грязи Ада.
Venimmo poi in sul lito diserto,che mai non vide navicar sue acqueomo, che di tornar sia poscia esperto. [132]
Quivi mi cinse sì com» altrui piacque:oh maraviglia! ché qual elli scelsel'umile pianta, cotal si rinacquesubitamente là onde l'avelse. [136]
Затем мы вышли на пустынный брег,Не видевший, чтобы отсюда началОбратный путь по волнам человек. [132]
Здесь пояс он мне свил, как тот назначил.О удивленье! Чуть он выбиралСмиренный стебель, как уже маячилСейчас же новый там, где он сорвал. [136]
Выйдя на пустынный берег Заводского водохранилища, Вергилий, по слову Катона, срезает ветви кустарника, свивая пояс смирения для Данте – пучки розог. Ветвей у ивы и берёзы так много, что, сколько ни срывай, это незаметно, на смену тут же встают бесчисленные новые ветви. На этот пустынный берег прибывают души из Лимба, чтобы пройти кругами Чистилища. В обратный путь никто из них уже не отправится.
Для чего Данте нужен пояс смирения? Назову две причины:
Первая – входя в Чистилище, чтобы очиститься от грехов, необходимо смириться со своей участью, признать свои грехи, получить наказание и всем сердцем желать искупления.
Вторая, земная причина – на дворе весна, 5 апреля 1743 года. На Земле распутица вплоть до полного таяния снегов и просыхания земли. Реки ещё не вскрылись, но лёд уже непрочный. Скоро будет ледоход, но навигацию можно будет начать только после полного очищения воды ото льда. Волей-неволей путешественникам предстоит переждать весеннюю распутицу в Вышнем Волочке, с чем и приходится смириться.
Как это было:
К вечеру нудный, мелкий дождик утих, тяжёлые тучи оторвались от горизонта с западной стороны, открыв сияющую полосу ослепительно – голубого неба, подобного прозрачному сапфиру. Просиявшее Солнце коснулось уже горизонта, на промытом небе показалась ясная Луна во второй четверти, с чётко различимой фигуркой Каина на поверхности. Тающее Солнце растекалось золотисто – розовой зарёй в дрожащей дымке над горизонтом, растаяв, оставило желтеющую полосу, охватившую половину горизонта под небом, темнеющим от сапфирового до тёмно – синего. Чуть выше этой полоски ярко вспыхнула Венера – вечерняя звезда. Возле Луны стали просматриваться три разноцветных огонька, вытянувшиеся в линию – ярко-белый, красный и бледно-зелёный, разгорающиеся всё ярче.
«Если бы мы были в Южном полушарии» – сказал Пётр Якову: – «Мы бы увидели в этом положении, на Юге, созвездие Южный Крест. Четыре звёзды и все разного цвета, замечательное зрелище, почти как это. Говорят, там есть страны, подобные Раю Земному, люди там ходят голые, как Адам и Ева до грехопадения.
«Везде хорошо, где нас нет» – резонно заметил Яков: – «Мы не видим Южный Крест, они – Колесницу нашу. И Солнце ходит там по небу в другую сторону. Вот, скажем, у нас Восток по левую руку, а у них – по правую, чтобы сориентироваться, голову свернуть придётся.
«Да кому же там ориентироваться?» – рассмеялся Пётр: – «Дикарям на пирогах? Они там по-своему ориентируются, мы им не указ».
На небе высыпали крупные звёзды, над горизонтом, в дымке ночного воздуха разлился Млечный Путь, переливающийся волнами. Возница свернул к воротам высокого забора, за которым заливались хриплым лаем здоровенные псы.
Ворота распахнулись, оттуда вышел старик без шапки, с всклокоченной седой головой, с длинной, седой же бородой, смуглым желтым лицом; овчинный тулуп был накинут на плечи, обнажая полуоткрытую грудь, ноги в стоптанных валенках твёрдо стояли на почерневшем льду дороги. В руках он держал фонарь «летучая мышь».
«Кто и откуда в такой поздний час?» – сердитым хриплым голосом прокричал старик: – «Зачем ко мне? Я никого не жду, не время, не сезон».
Яков спрыгнув с саней, подошёл к старику, недоверчиво глядящему на генерала. Вытащив из-за пазухи свёрнутую с трубку бумагу, он показал её старику; тот, поднеся фонарь и бумагу к глазам, стал изучать её, яснея лицом.
«Здравия желаю, Ваше Высокопревосходительство» – отчётливо сказал он, выпрямляя спину перед генералом: – «Что прикажете?»
«Ладно, ладно тебе, Михал Иваныч» – засмеялся тот: – «Зови, отец, меня по-простому, Яковом. Ты лучше посмотри, кого я тебе привёз!» – он показал, обернувшись, на стоящего сзади Петра.
Старик, вскинув голову, оглядел высоченного гостя. Глаза его изумленно расширились, рот раскрылся, он упал на колени и бросился в ноги Петру. Тот, от неожиданности сам упав на колени, нагнулся к нему, охватив старика за плечи, попытался поднять того. Старик поднял лицо, из глаз его катились слёзы.
«Пётр Алексеич, Батюшка!» – заголосил он: – «Радость-то какая, уж и не чаял увидеть да Господь сам дал, слава Создателю. Не прикажи казнить, Батюшка, отслужу тебе всё сполна».
«Михаил Иванович встань, неудобно» – волнуясь, проговорил Пётр: – «Сам-то как узнал, кто я?»
«Как не узнать, Батюшка» – глядя снизу вверх, умиленно заголосил старик: – «И ростом, и лицом, и глазами Пётр Алексеич, Богом клянусь. Уж и не чаял увидеть, слава Христу» – он обернулся и крикнул стоящему мужичонке: – «Васька, бегом на кухню – ужин дорогим гостям, скажи Параше, постели готовить, Кузьма пусть баню топит, да пожарче и подольше, к утру» и сам, резко повернувшись, торопливо пошёл в дом, крича распоряжения, маша гостям рукой, чтоб следовали за ним.
Горячий летний зной колыхался в южном летнем воздухе. Тёплое море качало лёгкую лодку, слегка бросая её вверх и вниз. Свежий ветерок обдувал разгоряченное лицо. Чей-то голос повторял: – «Богатство, богатство»
«Банька готова, Вашство» – расталкивал Петра Яков. Пётр, оторвав голову от подушки, огляделся осоловевшим взглядом. В комнате было темно, «Летучая мышь» в руках Якова, качаясь, отбрасывала тени по углам.
«Рано ещё, Яков» – недовольно пробормотал сонным голосом Пётр: – «Неужели нельзя попозже?»
«А и нельзя, Батюшка» – показался из за спины Якова старик: – «Выстудит баньку-то. Да и отоспитесь ещё, спешить вам некуда».
«Как некуда?» – просыпаясь, заговорил Пётр: – «Торопимся мы, некогда» – и вопросительно посмотрел на Якова; тот стоял с невозмутимым видом.
«Поспешай, не торопясь, поспешишь, людей насмешишь» – ласково рассмеялся старик: – «А спешить и вправду некуда. Санного пути дальше нет, лёд ломается, реки вскрываются, по земле и вовсе месяц никуда не проедешь – распутица, да тут ещё и болота кругом. Путь-дорожка здесь одна – река-кормилица. Лёд через недельку вскроется, там ледоход ещё недельку, а там и навигация, добро пожаловать в путь. Так, что не обессудь, Батюшка, мой дом – твой дом. А помыться обязательно надо – Благовещенье Пресвятой Богородицы нынче».
«С трудом поднявшись, Пётр, спотыкаясь, поплёлся за Яковом. Старик смотрел на него с улыбкой.
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Данте. Демистификация. Долгая дорога домой. Том III - Аркадий Казанский бесплатно.
Похожие на Данте. Демистификация. Долгая дорога домой. Том III - Аркадий Казанский книги
- Странствующие маски. Итальянская комедия дель арте в русской культуре - Ольга Симонова-Партан - Культурология
- Во времена Нефертити - Милица Эдвиновна Матье - История / Культурология
- Самая красивая: природа Японии в интерпретации Сига Сигэтака - Александр Мещеряков - Культурология
- Начало и становление европейской музыки - Петр Мещеринов - Прочая документальная литература / Культурология / Прочее
- Политические и избирательные системы государств Азиатско-Тихоокеанского региона. Том 2. Учебное пособие - Ирина Бурдукова - Культурология
- Политические и избирательные системы. Государства Британского содружества. Том 1. Учебное пособие - Ирина Бурдукова - Культурология
- Мужской архетип в безсознательном пространстве России - Иван Африн - Культурология
- На свидании - Ирина Новикова - Культурология
- История британской социальной антропологии - Алексей Никишенков - Культурология
- Неизбежность и благодать: История отечественного андеграунда - Владимир Алейников - Культурология
