Итак, что Ледовскому нужно от моего отца? Я знала, что папа совсем не тот законопослушный делец, которым он хотел себя выставить.
Бывали в девяностых в нашем доме такие личности, которых потом показывали в новостях в криминальной хронике. И сразу после визитов, деньги у отца появлялись очень большие.
И всё же я не понимала, где и как он перешёл дорогу такому человеку, как Ледовский. Тут и дельцом не надо быть, чтобы понимать: от таких не стоит ждать пощады. Лучше выполнить, что они хотят и забыть обо всём.
У хозяина этого дома внешность и манеры Дьявола.
Ключ в двери снова повернулся и та же самая горничная с белёсой бровью принесла новый комплект одежды, наглухо закрытый в непроницаемом чехле. Посмотрела на меня искоса, как на опасное насекомое в банке, и вышла, не сказав ни слова.
Я снова осталась один на один с новой загадкой и на этот раз медлить не стала. Подошла к кровати, на которой лежал чехол и раскрыла его.
Внутри оказались джинсы, белая водолазка и приталенный жакет. Вещи дорогие, новые, разве что не с биркой из магазина.
Вскоре мне принесли и обувь: симпатичные кроссовки известной фирмы серого цвета. Почти стального. Как глаза Ледовского.
Пока я одевалась, то думала о своём главном тюремщике. Вот он пригласил меня на прогулку. Зачем? Чтобы не сбежала?
Чтобы поняла, насколько всё серьёзно?
Странно, но мне было это приятно. В его присутствии страх за будущее отступал, хотя по логике событий должно быть наоборот. И предстоящий разговор, хоть и вызывал во мне некое напряжение, всё же я ждала его с любопытством.
Всё лучше, чем мучиться неизвестностью. Так и время быстрее пройдёт, надеюсь, папа уже с ног сбился, выполняя требования похитителя.
Одежда пришлась впору. Вспомнила, как Ледовский сказал, что её для меня выбирала Милана.
«Чёрная королева», надо отдать ей должное, и вкус имела отменный. Но больше всего меня радовало другое: Виктор успел шепнуть, что она уезжает на десять дней.
Одним раздражителем и поводом для беспокойства меньше.
Без десяти десять меня позвали на прогулку.
2.2
— Добрый вечер! — кивнул Ледовский.
Он уже ждал меня в холле, и я снова испытала укол непонятного чувства. Когда надо собраться, подтянуться, не терять лицо, потому что этот человек не приемлет слабости ни в себе, ни в окружающих.
А ты ещё ничего не сделал, но уже вызываешь у него досаду. Так, мелкое насекомое, с которым приходится возиться.
На лице Ледовского был написан вежливый интерес льва к собачке, которую ему подсунули в клетку. И вот он не знает, стоит ли убивать её. Слишком она миловидна и безвредна, даже неинтересно.
Или не так: стоит ли убивать её сейчас или сначала поиграться?
И всё же, спускаясь по парадной лестнице, я чувствовала себя не пленницей, но гостьей. Приходилось одёргивать себя и напоминать, что это не так. Что это не кадр из романтического кино.
И этот мужчина, привлекательный, обходительный, может оказаться и наверняка окажется чудовищем.
— Добрый! — ответила я, ощутив себя напортачившей работницей перед строгим боссом.
Он был одет так, словно собирался на неформальный приём. Джинсы, рубашка, пиджак — всё сидело идеально, и это заставляло меня сомневаться в собственной неотразимости. Хотя какая, к чёрту, разница!
Однако удивительное дело, смотреть ему в глаза без того, чтобы мурашки бегали по спине, не получалось. Казалось, он спрашивает совершенно обыденную вещь, а слышит мысли, угадывает мои тайные намерения.
Сейчас у меня было одно намерение — сбежать. Вернуться домой и забыть об этом доме и о его хозяине, похожем на мага.
— Вы удивлены, что я позвал вас прогуляться? — спросил он сразу, как только мы вышли из дома и направились по дорожке вглубь сада, больше похожего на парк.
Я шла и старалась запоминать каждый изгиб дорожки, но мысли то и дело крутились вокруг собеседника. Да и отвлечься он мне не давал ни на секунду.
— Да, немного. Что вам от меня надо, Дмитрий Максимович?
Я старалась балансировать на грани холодной вежливости и благодарности за то, что не сижу в подвале на цепи. Главное — не поддаваться обманчивой галантности хозяина и всё время помнить, кто он, и кто я.
И что между нами не может быть даже вежливой ни к чему не обязывающей беседы. Всё это завуалированный ход против моего отца.
— Я хочу, чтобы вы помогли мне и себе заодно, Елизавета. Бумаги, которые я прошу у вашего отца, — тут Ледовский усмехнулся. Ага, просит он, как же! — Они могут разрушить карьеру и жизнь одного из крупных чиновников в Москве. И, не скрою, возможно, это затронет вашу семью.
— Тогда почему я должна вам помогать? — выдохнула я и тут же прикусила язык.
«Ответ очевиден, глупышка, — говорил его взгляд. — Например, чтобы спасти свою жизнь».
— То есть, почему вы решили, что я могу как-то помочь вам получить эти бумаги? Думаю, отец и так отдаст их, потому как не захочет терять меня, — пробормотала я, опустив голову.
— Вы уверены в этом?
Нет, я совсем не была уверена. Не думаю, что мой отец вообще помнил о моём существовании, когда этого не требовали его планы. Он не был тираном или социопатом, просто предпочитал женщин исключительно в качестве любовниц.
Дочь — это хлопотно, затратно, это никогда не оправдывает вложенных ресурсов.
— Значит, не уверены, — кивнул Ледовский. Он шёл, засунув руки в карманы, но даже в этой небрежности скрывалась затаённая сила леопарда, обходящего свои владения.
— Я имею в виду, что для его дел крайне нежелательна репутация человека, принёсшего в жертву единственного ребёнка. Даже если она уже взрослая.
Я говорила растерянно, словно пыталась убедить в этом саму себя. Некстати вспомнилось, как пару лет назад он уговаривал меня для дела принять ухаживания одного его партнёра по бизнесу. Мол, тебе не составит труда водить его за нос,
