Шрифт:
Интервал:
Закладка:
за здравицу да за твой подарок,
но такие не по сердцу речи!
Коль солгу я, убей меня Боже,
никогда я неверою не был,
никогда им не был и не стану,
хочу завтра на Косовом поле
я погибнуть за Христову веру!
С тобой рядом сидит твой невера,
втихомолку вино попивает —
Вук Бранкович – клятый и проклятый!
Завтра будет Видов день пригожий,
поглядим же на Косовом поле,
кто тут вера, а кто тут невера!
Что там будет, видит Бог великий,
утром выйду на Косово поле
и зарежу царь-Мурата турка,
и на глотку наступлю ногою;
коли даст мне Бог такую долю,
в град Крушевац ворочусь здоровым,
изловлю я Бранковича Вука,
приторочу к копью боевому,
как старуха кудель к прялке крепит,
на Косово вытащу на поле».
А на поле-то битва не стихает. День уж к вечеру клонится, пролилась кровь на пажити щедро, но не сдаются турки, не сдаются сербы, стоят насмерть. Иссякло терпение у Якуба, старшего сына султанова, – а и не знает он про смерть отцову, исполняется приказ Баязидов. Обнажает он ятаган свой и гонит коня вперед – не терпится ему победу одержать. Тронулось следом за ним правое крыло турецкое навстречу сербам. Заголосили янычары, зазвенели сипахи железом, закричали верблюды. Вот уж и войско сербское должно показаться под рукою Вука Бранковича. Но что это? Нет его! Куда делся Вук? Ищут Вука на поле боя, ищут войско его – ан нету их. Предал Вук своего господаря. Да что там – предал веру Христову. Нет ему теперь прощения. Увел он войско свое. Увидев это, разбежались босанцы с албанцами – бабы, а не воины. Нету больше сербского непобедимого войска.
Рад Якуб, гонит верблюдов в прореху. Но недолго ему радоваться. Падает он вдруг с коня да хватается руками за горло – а оттуда кровища хлещет. Подбежали к нему янычары – а он уж в пыли лежит мертвый. Что случилось с Якубом? Стрела его не находила, меч вражеский не доставал. Не пожалел Баязид яду для брата своего единокровного. Лишилось войско османское в Видов день двух своих повелителей, смешалось. Вот она, победа сербская, осталось только руку протянуть.
Но кто знает судьбу? Встал во главе османов Баязид, султанов младший сын, гонит он отару свою прямо на сербов – а тем и ответить нечем. Полегли витязи в сырую землю. Нет больше Страхини и Лучича. Нет Юга Богдана. Храбро он сражался, славу вечную снискал – всем бы так! Погибли один за другим все девять его сыновей – заменяли они отца, пока рука меч держала, а потом падали, ятаганами да саблями подрубленные. Последним пал Божко Югович, младший сын. Не осталось братьев у царицы Милицы, горько ей их оплакивать. Но не ведает она, что не только братьев лишилась. Выехал царь Лазарь вперед, разит турок, да только конь его оступился да в яму упал. Зовет царь юнаков своих – не могут они к нему пробиться. Турки царя окружили, спешили да в плен увели. Тут дрогнули сербы, побежали болгары да черногорцы, а те, кто остался, преданы были страшной смерти – много дней еще головы на кольях вокруг поля стояли, пугая людей живых.
Страшное ты, поле Косово. Сколько на тебе крови пролилось, но такого не знало ты прежде. Воды Ситницы стали красными. Волки воют, вороны стаями слетаются – знатная для них тризна нынче. Лучшие воины полегли на землю – не поднять их уже. Не петь им песен, не ходить в поле, не ласкать жен своих. Пала в Видов день гордость сербов на целых пять веков.
За полночь достали янычары из ямы князя Милоша, притащили его снова в шатер султанов. А там теперь – новый хозяин. Баязид на троне сидит, на подушках атласных, а на голове его – все та же грязная повязка. Принимает он Милоша по-царски, приглашает с собой отужинать, но отказывает князь – сыт он по горло милостями турецкими. Не унимается Баязид:
– Думаешь, светлый князь, не ведаю я, почему ты взор от меня отворачиваешь и ложиться не хочешь со мной за один стол?
– Тогда почто мучаешь? Убей меня скорее, оставь в покое душу мою.
– О нет, княже, должок за тобой. Я с князем Београдским в Будве отобедал – а нынче князь Београдский со мной на поле Косовом вечерять будет.
– Зачем мне с тобой вечерять?
– Вдруг захочешь просить меня о чем-нибудь? Сегодня я добрый.
– Не было еще такого, чтобы князь Београдский просил милостыню у нехристя и убийцы.
– Не за себя просить будешь – за них, братьев своих по вере!
Помрачнел князь, но делать нечего – прилег за стол. А Баязид его потчует:
– Испробуй, светлый князь, теперь наши лакомства: мезе[23], бура[24], брынза нежная, как тело женщины, суджук[25], мозги ягненка, эзме[26], хайдари[27], джаджик[28], бобрек[29] да пирзолы[30]. Кушай, князь, насыщайся. А вот «молоко львицы»[31] – видит Всевышний, оно не хуже того напитка, коим меня ты в Будве потчевал.
Ест молча князь, но не унимается змей Баязид:
– Вижу я, посылал ты людей своих в Прокупле?
– Откуда знаешь?
– Предал вас Вук Бранкович – тут и думать нечего. Не вскрылся б его обман – может, и не увел бы он войска. Да и брат наш Якуб учудил. Говорили ему – не веди верблюдов на поле, они конницы сербской испугаются, затопчут янычар. А он ни меня, ни отца не послушался, все сделал по-своему – кабы не помер, вреда нанес бы немало.
Опустил князь голову, душа его рвется на части. Смотрит он на стол и видит – нож лежит. Загорелись глаза у князя. Убил он султана одним ударом, убьет и сына его окаянного. Но змей Баязид будто мысли его читает:
– Убить меня хочешь, светлый князь? Не понял ты знаков судьбы. Суждено мне было стать султаном, правителем всех османов, суждено было завоевать твой народ – и стало так. Суждено было отцу моему принять смерть от руки владыки светлого, пришедшего с севера, – и стало так. Я же приму смерть от владыки темного, пришедшего с востока. А тебе что суждено, ведаешь?
– Не ведаю и ведать не желаю. Знание твое от нечистого идет. Оно мне без надобности, коли есть у меня вера.
– Эх, князь, князь, – ухмыляется Баязид, – ты слишком прям и открыт. Не живут такие долго – ни у нас, ни у вас. Отсекут тебе завтра голову. Кабы не отсекли, так брат твой зарезал бы тебя ножом в спину. А если б одолели вы, то за голову твою никто не дал бы мелкой серебряной монеты. Не может быть двух солнц на небе, не может быть двух владык на земле. Да и не судьба вам победить теперь.
– Нет судьбы никакой!
– Хочешь еще раз ее испытать? Вот, выпей «молока львицы» – твоя последняя ночь будет легка.
– Наливай!
Заплескалось в чаше «молоко львицы» – белое, и впрямь как молоко, но запах у него странный. Не пей, князь! Мало ли что чародей этот нальет тебе! Но уже нет страха, когда случилось самое страшное. Подносит князь чашу ко рту, глотает из нее – и падает замертво. Хорошие яды у Баязида, доволен сын султана. Но не обычный яд подсыпал он князю.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});- Вампир. Английская готика. XIX век - Джордж Байрон - Ужасы и Мистика
- Пожиратель мух - Кирилл Алексеев - Ужасы и Мистика
- Зло торжествует - Майкл Стэкпол - Ужасы и Мистика
- Мёртвый Поход. До Бункера - Кирилл Сергеевич Харитонов - Ужасы и Мистика / Фэнтези
- Толпа - Рэй Брэдбери - Ужасы и Мистика
- Рыцарь Слова - Терри Брукс - Ужасы и Мистика
- Большая книга ужасов. Коллекция кошмаров - Екатерина Неволина - Ужасы и Мистика
- Холодные песни - Дмитрий Геннадьевич Костюкевич - Ужасы и Мистика
- Серебряный крест - Елена Садыкова - Ужасы и Мистика
- Большая книга ужасов – 61 (сборник) - Евгений Некрасов - Ужасы и Мистика