Форма входа
Читем онлайн Мир Александра Галича. В будни и в праздники - Елена П. Бестужева
Шрифт:
-
+
Интервал:
-
+
Закладка:
Сделать
каждому старшина нальёт его порцию, то и выходило на человека не по сто, а по двести, по триста – возвращались из боя не все. У Бориса Слуцкого есть такие стихи – ведро мертвецкой водки, допивали за тех, кто уже не выпьет. Отсюда и привычка к спиртному у бывших фронтовиков, и потребность в количествах значительных. Отсюда и «прицеп» – кружка пива, чтобы забрало получше. А традиция пить за упокой павших на поле боя не нова, после битвы русские воины и в давнее время устраивали тризну. И в поздние времена традиции прежние.
Вздохнул солдат, ремень поправил,
Раскрыл мешок походный свой,
Бутылку горькую поставил
На серый камень гробовой.
«Не осуждай меня, Прасковья,
Что я пришел к тебе такой:
Хотел я выпить за здоровье,
А должен пить за упокой.
Сойдутся вновь друзья, подружки,
Но не сойтись вовеки нам…»
И пил солдат из медной кружки
Вино с печалью пополам.
Классические стихи Михаила Исаковского, что стали песней «Враги сожгли родную хату». К ним нечего добавить, точно показаны и чувства тех, кто пришёл с войны, и детали, разве кроме что медной кружки, в ту войну использовали другие металлы, посуду из меди надо регулярно лудить, иначе отравишься. А в остальном – точнее некуда.
Хмелел солдат, слеза катилась,
Слеза несбывшихся надежд,
И на груди его светилась
Медаль за город Будапешт.
Именно за город, что стоит на том голубом Дунае, о форсировании которого вспоминать можно только с горечью, а название употреблять лишь с горькой иронией – гиблые места.
И сейчас, должно быть, самый момент рассказать о привезённых с войны трофеях, о том, что хранилось в сидоре, походном мешке, в чемодане из крашеной фанеры, а что везли в товарных вагонах начальники – и говорить зазорно. Да и чего повторяться:
У тети Зины кофточка с драконами да змеями —
То у Попова Вовчика отец пришел с трофеями.
Трофейная Япония, трофейная Германия:
Пришла страна Лимония – сплошная чемодания.
Воевавшие рангом пониже брали – собирать трофеи надо уметь, без привычки это трудно – предметы обиходные, казавшиеся советскому человеку предметами роскоши: настенные и наручные часы, аккордеоны в тяжёлых футлярах, патефоны, вряд ли пластинки – поколотишь, да и могут отнять при проверке. Однако в конце войны и сразу после неё состоялось второе возвращение на родину песен Вертинского и Лещенко. Александр Николаевич Вертинский стал ездить с концертами по провинции, иногда выступая и в Москве (его ли желание, что иногда?), Пётр Лещенко оказался в Румынии, а песни его доходили на пластинках, даже когда сам он попал в лагерь. А ещё была трофейная музыка, трофейное кино; то и другое везли в СССР, разумеется, не солдаты, но странно, что и музыку, и кино можно взять как военный трофей.
И эти песни, и эта музыка, и это кино вошли в какое-то трудно объяснимое и определённое соприкосновение с опытом людей, пришедших с войны, победителей, навидавшихся разного и вернувшихся на пепелища, на развалины, к разбомблённым корытам, к длинным очередям, к продуктовым карточкам и талонам на промтовары, хоть имелись и коммерческие магазины, и рестораны.
Рассказывая о той эпохе, музыкант Алексей Козлов заметил, что после войны появились странные песни неведомо для кого, для эмигрантов, что ли, или для тех, кто войной был занесён за пределы родины. Какие это песни, он не сказал, но ясно: в первую очередь, это романс «Журавли», исполнявшийся во всех ресторанах, шалманах и буфетах с музыкой, тот самый, о котором писал АГ в песне «Новогодняя фантасмагория»: вот полковник желает исполнить романс «Журавли», но его кандидаты куда-то поспать увели.
Здесь, под небом чужим, я – как гость нежеланный,
Слышу крик журавлей, улетающих вдаль.
Сердце бьется сильней, слышу крик каравана,
В дорогие края провожаю их я.
Слова кривоваты, что взять с ворованных – и никто не заявит о плагиате (желающие подробностей могут открыть главу «По горячим следам давно остывшего лапшевника», где о «Журавлях» рассказано применительно к месту).
Нет, песни эти появились тогда, когда стало понятно, что война уже близится к концу. Песни были незаёмными, собственными. Искренние и убедительные, замечательно звучащие, рассчитаны они были не на каких-то осевших на чужбине соотечественников, а на тех, кто шёл на Берлин, и кому надлежало вернуться потом обратно. Наверное, существовал и заказ, спущенный с верхов, только никакой заказ и никакие посулы не заставят написать такие вот песни.
И под звездами балканскими
Вспоминаем неспроста
Ярославские, рязанские
Да смоленские места.
Вспоминаем очи карие,
Тихий говор, звонкий смех…
Хороша страна Болгария,
А Россия лучше всех!
Писано в 1944 году, а в 1948 – никак, видать, не могли заглушить память людей об увиденном, видать, сильно их поразившем – тема развивалась.
Немало я стран перевидел,
Шагая с винтовкой в руке, —
заявлял полуслепой Михаил Исаковский. –
И не было горше печали,
Чем жить от тебя вдалеке.
Конечно, это те же самые «Журавли», хоть вывернутые наизнанку, переиначенные, зато направление теперь задано иное. Журавли сейчас летят не на родину, летят, оставляя суровый край, что с них взять, неразумных птиц.
Летят перелетные птицы
Ушедшее лето искать.
Летят они в жаркие страны,
А я не хочу улетать.
А я остаюся с тобою,
Родная моя сторона!
Не нужно мне солнце чужое,
Чужая земля не нужна.
Должно быть, и этого мало, и в 1953 году советская эстрада старается убедить слушателей, что наш серый хлеб по сравнению с ихней халвой не в пример и сытнее, и слаще, и черней.
Бананы ел, пил кофе на Мартинике,
Курил в Стамбуле злые табаки,
В Каире я жевал, братишки, финики с тоски,
Они по мненью моему горьки,
Они вдали от Родины горьки.
От чьего лица сии душевные излияния? От лица торгаша-моремана, ходящего на сухогрузе (про таких морячков, поставщиков барахолок и рынков, упоминается во второй части главы «Немного
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Мир Александра Галича. В будни и в праздники - Елена П. Бестужева бесплатно.
Похожие на Мир Александра Галича. В будни и в праздники - Елена П. Бестужева книги
- Белые призраки Арктики - Валентин Аккуратов - Биографии и Мемуары
- «Второй войны я не выдержу...» Тайный дневник 1941-1945 гг. - Лаврентий Берия - Биографии и Мемуары
- У стен недвижного Китая - Дмитрий Янчевецкий - Биографии и Мемуары
- Выйти из учительской. Отечественные экранизации детской литературы в контексте кинопроцесса 1968–1985 гг. - Юлия Олеговна Хомякова - Кино / Культурология
- Расскажите вашим детям. Сто одиннадцать опытов о культовом кинематографе - Александр Павлов - Культурология
- О судьбе и доблести - Александр Македонский - Биографии и Мемуары
- Дина Верни: История моей жизни, рассказанная Алену Жоберу - Ален Жобер - Биографии и Мемуары
- Высоцкий и Марина Влади. Сквозь время и расстояние - Мария Немировская - Биографии и Мемуары
- Сибирь. Монголия. Китай. Тибет. Путешествия длиною в жизнь - Александра Потанина - Биографии и Мемуары
- Жизнь в эмиграции. Подробное пособие о том, как стать счастливой в другой стране - Елена Николаевна Потапова - Биографии и Мемуары / Путешествия и география
