— Это что значит.
— Это значит, что ты теперь сумасшедший.
— Какой же я сумасшедший?
— На почве любви, разумеется. Это значит, что ты на ней помешался. Я читал, про него сейчас много в журналах пишут. Такое бывает, если влюбляешься. Тебе начинает казаться, что она — часть твоего тело, вроде руки, или ноги какой-нибудь. И ты придумываешь, что она чувствует ли что её нравится. Примерно как у матери с младенцем бывает. Кстати, амулет-то покажи.
— Я его дома оставил.
— Пока не принесёшь — не поверю.
Перед сном Кудзё долго разглядывал амулет. Оправа была мельхиоровая, а сам камень выглядел красным, как кровь. Но Кудзё точно помнил, что она дарила ему синим. Может, камень разозлился, что он раскрыл её тайну?
Вдруг его охватила тоска — длинная и тонкая, словно бесконечно длинная нота на сякухати.
Совсем девчонки голову закружили,— подумал он и потушил лампу.
Но чувства потушить он не мог. Натася была здесь, в темноте, но не снаружи, а где-то внутри. Она спала, и Кудзё тоже клонило в сон.
“Нет, это не просто так,— думал Кудзё,— Это не может только мерещиться. Наверное, телепатия. Про неё сейчас столько разговоров! Надо попытаться прочесть её мысли. Например — что она думает обо мне?”
Но может, его ощущения и правда были фантазией, а может он мог уловить лишь чувства, а не мысли, а может девочка просто по-русски думала — но он так ничего и не прочитал, кроме огромного тёплого сна, в котором билась тонкая жилка тревоги.
И наш герой нырнул следом за девушкой.
* * *
На следующий день он заметил, что чувство не отпускает теперь даже в школе. Он, конечно, чувствовал и вкус риса, и голос учителя, и металл медальона, и запах тёплого дерева, и отлично видел всё, что было вокруг — но всё равно он был кем-то другим, и этот кто-то окутал его, как густой тёплый мех. Что-то бурлило в животе, и он никак не мог понять, с кем из них двоих это происходит.
На истории его вызвали отвечать про Оду Набунагу. Кудзё вышел к доске, с удовольствием показал все битвы и значительные события, и уже готов был перейти к трагическому финалу, как вдруг почувствовал такое, что чувствовать в классе тем более не полагалось.
“Ой-ой-ой”,— подумал Кудзё и посмотрел на учителя. Тот не отрываясь слушал, попутно царапая карандашом очередной хайку. Наш герой шагнул чуть назад и как мог незаметно потрогал сзади штанов. Там было сухо, и он легко нащупал и кальсоны, и ягодицы.
Получается, это были чувства девочки. Ну почему... ну почему ей именно сейчас приспичило???
— Мне показалось,— просипел школьник,— что я зацепился. Просите, пожалуйста. Ну вот... сёгун Нобунага...
Надо сказать, что отвечать урок в таком состоянии было форменной пыткой. Разумеется, мятеж генерала Акэти Мицухиды и сам по себе загадочен для историков. Но сейчас, буквально пронзённый насквозь, Кудзё вдруг обнаружил в себе кучу вопросов, доселе нераскрытых историографами. Например, вот этот Ода Нобунага, Тоётоми Хидаёси, прочие полководцы и даймё — им что, в туалет не хотелось???
— Молодец, Кудзё-кун. Отлично подготовился. Что-нибудь ещё?
— Выйти можно?
Класс расхохотался.
Увы, все позывы относились к желудку девочки. Терзаясь в отхожем месте, Кудзё пытался понять, как много времени пройдёт, прежде, чем он научится различать.
Зато теперь он был уверен, что это ощущение — настоящее, а не какая-нибудь эротическая фантазия. До последних минут он даже не задумывался, что Натася тоже ходит по-большому. И это точно не то чувство, которое его возбуждало.
Ну, значит телепатия,— решил он. Достал медальон, посмотрел и чуть не выронил.
Камень снова стал синим.
* * *
— С камнем всё ясно,— заявил Сайто,— Это у тебя александрит. Камень для влюбчивых и ревнивцев. Он красный или синий в зависимости от того, где ты на него смотришь. Если солнечный свет, то синий. Если искусственный — красный. Называется плеохроизм. Особенность кристаллической решётки, ничего сверхъестественного.
— Вот как...— Кудзё спрятал амулет под воротник.
— Какой-то ты зелёный. Опять накатило?
— Уже больше не отпускает,— сообщил Кудзё,— Как будто стою в колодце и тёплая вода по горло.
— Да, совсем сдвинулся. Скоро будешь рыскать по букинистам, любовные романчики скупать.
— Ты ничего не понимаешь. Это телепатия, ясно? И я знаю, что ей сейчас очень, очень страшно. Я сейчас заплачу, как ей страшно. Она в беде, понимаешь?
— Понимаю, что ты на ней помешался. На девушке, с которой и поговорил-то толком пару минут. Лучше бы ты так о чём полезном подумал. О верности императору, например. Ты слышал, что американцы задумали?
— Да плевал я на американцев!
— Послушай. Кудзё-кун! Я, конечно, не против того, чтобы ты в кого-то влюблялся. Полукровки — они обычно милашки, это правда. Но поясни мне один момент. Вот ты такой смелый — нашёл пакет, принёс ей в школу. А почему ты к ней просто в парке не подошёл и не заговорил, раз она такая милая? Ну там “Здравствуйте, ваша внешность показалась мне весьма необычной...” или что-то в этом роде.
— Я не мог.
— Тебя к скамейке приклеили?
— Она
