Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Следуйте за мной. Вам нужно увидеть еще кое-что.
Вытащив оружие из ножен, они вошли на территорию монастыря. За воротами стояла брошенная карета архиепископа, которую они видели по пути. Один из кожаных ремней, на котором карета была подвешена над рамой, чтобы уменьшить тряску, был перерезан, так что все сооружение странно перекосилось. Кто-то, по-видимому, безуспешно попытался запрячь лошадей: две стояли уже в постромках, а еще две забрели на грядку с морковью и паслись там. Грядки тянулись до главного монастырского здания – каменного острова в овощном море. Возле каждой грядки лежали тела: некоторые – голые, другие – одетые. Вокруг одной продолжали танец три монаха, которых Хакон заметил еще с холма: они старательно втаптывали в землю свои посадки. Хохот смешивался с плачем. Несмотря на дождь, от хозяйственных построек к небу поднимались столбы дыма, но в самом монастыре дыма не было. Путников встретило безмолвие.
– Дальше я не ходил, – сказал Джанук. – Дальше пахнет как-то не так. Принюхайтесь!
Все четверо подняли завязанные тканью лица.
– Фу! – Хакон отвернулся и сплюнул. – Что это?
– Пахнет… пахнет мышами! – проговорил Жан.
– Мышами, точно! И… старой мочой. – Фуггера передернуло. – И ты считаешь, что нам следует туда зайти?
– Иисусе, помилуй! Я горю!
Этот мучительный крик вырвался из темного входа. И сразу же завопило несколько голосов, словно первый подал им сигнал.
– Ну что, спустимся в ад, господа?
Темно-серые глаза Джанука искрились над коричневой тканью, закрывшей ему нижнюю половину лица.
– Карета Чибо брошена. Он либо в городке, либо здесь, – ответил Жан, повысив голос, чтобы перекрыть вопли. – Так что я захожу.
Держа меч наготове, Жан вошел в здание монастыря. Остальные последовали за ним. Они оказались в коридоре, низком и темном. Неяркий вечерний свет поглощали каменные плиты пола и дубовые панели, которыми были обшиты стены. В темноту уходила лестница. По обе стороны коридора оказались двери, одна – открытая, вторая – закрытая. За закрытой дверью слышалось монотонное бормотанье, словно кто-то что-то считал. Через полуоткрытую дверь в коридор вырывались крики.
Концом меча Жан распахнул дверь пошире. Сначала темнота сгустилась, но потом стали различимы фигуры, которые двигались, словно в тумане. Неожиданно одна из них бросилась к ним, крича нечто невнятное. Жан подался в сторону, уклоняясь от тяжелого золотого кадила – какой-то монах раскрутил его, словно кистень. Удар пришелся в стену рядом с Жаном, и запах сандала и ладана облаком разлетелся вокруг, на время заглушив вонь от мышей и мочи, которая ощущалась в этом помещении сильнее всего. Монах с воплем попытался снова замахнуться разбитым кадилом, но Жан посторонился и сильно ударил его по голове мечом, держа клинок плашмя. Безумец упал к ногам Жана.
Крики в комнате усилились. Заглянув внутрь, спутники смогли разглядеть множество людей, которые занимали все ее пространство, жались в углах, толпились у камина. Одетые и обнаженные, они голыми руками били себя и друг друга, вырывая клочья волос. У всех были тонзуры – это были монахи. Солдат из сиенского отряда среди них не оказалось.
Когда дверь в комнаты закрылась, вопли стали тише. За закрытой створкой второй двери по-прежнему мерно звучал одинокий голос. Помедлив у двери, они разобрали, что он повторяет одни и те же слова: «Здесь я стою, Царь Иудейский. Я не могу иначе, Царь Иудейский».
– Ересь на ереси, – пробормотал Фуггер. – И против Христа, и против Лютера.
– Если за этой дверью нас не ждет ничего страшнее ереси, – с этими словами Хакон перекрестился, – то я буду вполне доволен, Фуггер.
А потом он поднял свою громадную ногу и вышиб дверь.
В этой комнате оказалось настолько же светло, насколько было темно в помещении напротив. Повсюду горели свечи. Сотни свечей наполняли комнату своим сиянием: они были закреплены на каминной решетке, подвешены под потолком на металлических рамах, засунуты в неровные отверстия, проделанные в стенах, покрывали длинный обеденный стол, где их разделяло расстояние всего в несколько пальцев. Только один участок стола был свободен от танцующего пламени, но внезапный яркий свет настолько ослепил спутников, что они не сразу поняли, что именно видят. Поначалу было только понятно, что тень имеет форму человеческого тела. И лишь когда глаза немного привыкли к яркому свету, стало видно, что на столе распят человек.
Он был маленького роста, но толст, и огромное брюхо выпячивало сутану вверх. Он был прибит к столу тремя стилетами: по одному в каждую руку и еще одним – в скрещенные ноги. Вокруг него растекалась лужа крови. Кое-где ее задерживали свечи, словно бревна в русле реки. Он потерял уже очень много крови.
Фуггер отвернулся: у него не было сил смотреть на такое. Жан, Хакон и Джанук взялись за кинжалы и по сигналу Жана резкими движениями вырвали их из тела. Бред, заставлявший несчастного повторять одни и те же слова, оборвался отчаянным воплем и сменился глубоким обмороком.
Джанук поднял свой стилет:
– Итальянский?
– Сиенский. Посмотри на основание клинка.
Там, почти у самой рукояти, виден был знакомый им символ – боевой петух контрады Чибо.
– Похоже, у нас с этим человеком общие враги.
Жан бросил кинжал в дверь, и он застрял в ней, слегка подрагивая.
Пока Джанук и Хакон, вооружившись канделябрами, отправились обыскивать верхние этажи монастыря, Жан с Фуггером остались, чтобы перевязать кровоточащие раны монаха. Они успели перебинтовать ему руки и ноги полосами материи, оторванными от скатерти, и понесли его к креслу, стоявшему у камина, когда он с криком пришел в себя.
– Я на небесах? Я пришел к моему Спасителю?
– Ты по-прежнему на этой земле, брат, – ответил Фуггер.
– Тогда кто же вы, что прячетесь под этими масками? Вы заодно с этим проклятым Чибо и его дьявольскими приспешниками? Если так, то лучше бы вы оставили меня умирать, слабо подражая Господу нашему, ибо вы принесли проклятье в Его обитель.
Жан положил руку на плечо монаха:
– Мы ищем архиепископа, но не с добрыми намерениями. Он наш враг.
– Вдвойне проклят тот, кто приходит с дружеским поцелуем, а оказывается врагом и предателем.
– Аминь. Что здесь случилось, брат?
Человек посмотрел на Фуггера, который своей единственной рукой неловко пытался поудобнее устроить ему ноги, и, несмотря на боль, улыбнулся.
– Меня не называли братом с тех пор, как на меня легли заботы об этой Господней обители. Приятно снова слышать такое обращение.
– Вы – аббат Марсхейма? – спросил Жан.
– Да. Как бы мне хотелось оставаться простым монахом и не дожить до событий этого дня!
- Французский палач - Крис Хамфрис - Исторические приключения
- Честь Джека Абсолюта - Крис Хамфрис - Исторические приключения
- Саблями крещенные - Богдан Сушинский - Исторические приключения
- Люди золота - Дмитрий Могилевцев - Исторические приключения
- Французский дворянин - Стэнли Уаймэн - Исторические приключения
- Не ходите, дети... - Сергей Удалин - Исторические приключения
- Хакон. Наследство - Харальд Тюсберг - Исторические приключения
- Камеи для императрицы - Алла Бегунова - Исторические приключения
- Пеликан. Месть замка Ратлин - Гельб Джек - Исторические приключения
- Кондратий Рус - Андрей Ромашов - Исторические приключения