Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Это я тебя хочу иметь рабом? — спросил Микула и почему-то показал на свое сердце. — И это я тебя убью?
— Ты и твой каган, — быстро ответил болгарин.
— Погоди, — промолвил Микула. — Ты говоришь неправду. Кто сказал, что я возьму тебя в рабство и убью? И как тебя зовут?
— Ангел. А тебя?
— Микула… Микула.
Тогда болгарин протянул вперед свои связанные веревкой руки и спросил:
— То аз не буду ти рабом?[187]
— Ты что? Да я сам как раб… закуп…
— Закуп… — повторил Ангел и опустил руки на колени. — А боляре говорили: страшна бура се надвига в Подунависто, войската на князя Святослава се прийде по всички страни, будемо ми рабы — аз и Цвитана, и вси, вси.[188]
— Не ведаю, о чем говоришь, человече. Какая Цвитана, кто все?
— Цвитана — жона, а вси — болгары, смерды, парики, — ти-о ответил Ангел.
— Смерды?
— Так, смерды…
Они умолкли. Безмолвствовал и стан. Далеко на лугу горел костер, и оттуда долетали едва слышные голоса — там сжигали мертвых. Повсюду царил покой.
И вдруг Микула услышал, как где-то близко среди темной ночи бьет перепел. Удивленный, Микула повернул голову, чтобы лучше слышать знакомый звук. Поняв, что привлекло внимание Микулы, повернул голову и Ангел. Оба они долго слушали, как страстно бьет в жите перепел, и даже зажмурили глаза от невыразимого наслаждения, переполнившего их сердца.
— Чувай… Добер глас, — сказал Ангел. — Чудо!
— Правду говоришь, — согласился Микула, — голос звонкий.
Микула понимал не все его слова. Но он понимал главное: вот здесь, на лугах у Дуная, и далее, в горах, есть города, села, и повсюду тут живут болгары. Они корчуют леса, сеют разное жито, в горах пасут скот. Еще недавно жили они большими родами, кочуя по долинам и горам, а сейчас, когда везде стали города, осели.
— Не бува човек сам да иска смерти си, — продолжал Ангел. — Но каган — далеко, Бог — высоко.
Трудно, как понял со слов Ангела Микула, жить сейчас в долине и в горах. В Преславе сидит кесарь с болярами, в городах, как в этом Переяславце, — боляре, в жупах[189] — кметы. А у них орава тиунов — перпераков,[190] и житаре, и винаре, десеткаре[191] и сенаре — жито берут кадями, вино — бочками, от скота — десятину. А над всеми — ромеи, и это хорошо знал Ангел.
— Брат ми загина од руката на ромеец… докато очити выждат, аз ще буду враг на ромеите. Нека буду трижды проклят, ак се откажа от думите се…[192]
— Вижу, больно тебе, — сказал Микула, — развяжу-ка я тебе лучше руки.
— Боли… Розвержь, Микуло…
Микула развязал веревку на руках Ангела и сказал:
— Ноги сам развяжи! Ангел быстро развязал ноги.
— Много ты благодаря, — промолвил Ангел. — Ты, Микуло, си ми као брат…
И он взял кусок хлеба, протянутый ему Микулой.
— Ты никуда не уйдешь, Ангел?
— Ой, нет, — ответил болгарин. — И камо? Чувай, Микуло, срам ми йе. Бог да ти даде долг живот и да позлати ти уста за думи, аще мени сказав. Сляп аз бях. Не войник аз теперь на царь Петре, страх, страх то бул.[193]
Микула подложил руку под голову и задремал. Слипающимися глазами видел он далекие огни в поле, напоминавшие ему огни над Днепром. Огни приближались, вскоре Микула увидел Висту — совсем близко. Она глядела на него большими добрыми глазами, а потом положила ему на голову руку. Так и заснул Микула.
Когда он проснулся, едва начинало светать. Прямо перед собой Микула увидел росистую траву, веревки, какими был связан Ангел, чью-то спину, за ней — головы, ноги. Люди еще спали.
Не было только Ангела. Трава, на которой он лежал вечером, покрылась росой. Микула сел. Огляделся. Ангела не было.
Тогда Микула быстро вскочил, озираясь, лежат ли на земле его шлем, лук со стрелами и меч. Оружие было на месте.
Он обошел людей, вповалку лежавших на траве. Горько стало, что Ангел убежал, обидно.
И вдруг Микула остановился. На пригорке он увидел Ангела. Тот сидел спиной к нему, но Микула сразу узнал болгарина по широким плечам. Ангел говорил о чем-то, размахивая правой рукой, а его внимательно слушали несколько русских воев.
— Там путь на Преславу, — говорил Ангел. — Ведаю, как пройти в горах.
Обойдя людей, чтобы не помешать их беседе, Микула сошел с пригорка, опустился на колени перед источником и стал пить свежую воду.
5
Ночь опустила полог над Доростолом, зажглись и отразились в плесе Дуная звезды, с моря повеял вечерний теплый ветер.
Стихли крики и бряцание оружия, — сеча закончилась, город пал, вой русские ждали повелений князя, жители трепетали от страха.
Боялись они недаром — здесь, в Доростоле, где сходились ветры с Русского моря и Родопов, скрещивались два пути: один с севера на юг по Дунаю, и другой великий путь — с востока на запад — вдоль моря. У того, кто сидел в Доростоле, были ключи от Дуная, моря, поля.
Вот почему еще с давних времен императоры ромеев, которые всегда стремились расширить свои границы на восток, с жестокими, смертельными боями приходили сюда, строили вдоль Дуная крепости — города, они же заложили и первый камень Доростола.
Но местные племена, жившие здесь испокон веку и говорившие на том же языке, что и племена над Днепром и Русским морем, а позже и пришедшие сюда с далекого востока болгары, которые породнились и слились с местными племенами, не хотели быть под властью римских императоров. Тут, на берегах Дуная, они били их не раз и гнали до самого Константинополя.
Много пришлось пережить и выстрадать Доростолу от византийских императоров. Кроме римских легионов, стены города видели немало иных орд, и все они, приходя сюда, убивали, грабили, угоняли в неволю, делали своими рабами мужчин, юношей, девушек.
И в этот вечер, когда закончилась под Доростолом сеча, люди в домах, хижинах и землянках города не спали. Каждый из них думал, что будет дальше. Отцы с сыновьями собирались убегать в Родопы, матери прятали дочерей в пещерах.
Темной ночью русские вой с горящими факелами в руках ходили от хижины до хижины, стучали в двери и велели всем собираться на площади, возле дворца кмета.
Вскоре площадь была полна, мужи болгарские тихо разговаривали между собой. Невеселые это были беседы — у ворот и на стенах города стояли русские вой, ночная стража ходила по улицам, вой окружали и площадь.
Еще позже факелы замелькали и у дворца кмета. Ровными рядами, в броне, с мечами у поясов, с копьями и щитами в руках, стали там русские вой, а на крыльцо вышел и остановился впереди них воевода.
Жители Доростола не знали, кто он, но поняли, что это не простой воевода. На бритой его голове темнела прядь волос, у пояса висел позолоченный меч с камнями в яблоке, в серебряных ножнах и с усыпанным жемчугом огнивом.
— Князь Святослав! — покатилось по толпе. Славословить русского князя так, как кметы велели им славословить кесарей, когда те приезжали в Доростол, никто не приказывал. Толпа безмолвствовала. Все смотрели на князя Святослава, стараясь угадать, чего он хочет. А князь Святослав смотрел на тысячи людей, словно хотел прочесть их мысли.
— Мужи болгарские! — начал князь Святослав, положив правую руку на меч. — Прежде чем идти сюда, в Болгарию, и стать на брань с вами, я посылал послов своих к кесарю Петру и писал ему, что болгары и русы — родные люди, что отцы наши купно боролись с ромеями и что ныне мы тоже должны сообща бороться с ними, ибо льстивы они и хитры, ибо дума у них одна: сокрушить и Русь и Болгарию, чтобы василевсам ромейским стать василевсами всего мира. Вот что писал я кесарям вашим и боилам,[194] я протягивал руку Петру, как отец мой Игорь протягивал ее кесарю Симеону; когда же кесарь Петр не захотел вести с нами речь, отверг мир и любовь, я с воями своими приплыл сюда, к Дунаю, и пришел борзно, взял копьем Переяславец, взял Доростол и хочу теперь держать совет только с вами.
Болгары стояли молча. Князь Святослав говорил с ними на том же языке, на каком говорили и они. Он сказал, что обращался к кесарю Петру и не получил ответа и тогда пошел на Переяславец и Доростол. Князь сказал также, что хочет посоветоваться с ними. Так ли это? Ведь до сих пор с ними разговаривали только мечами!
— Мужи болгарские! — продолжал Святослав. — Испокон веку мы с вами вкупе и князья наши еще до Симеона и Игоря боролись с ромеями, которые хотели сделать нас своими париками. И Болгария была тогда сильна, ей помогала Русь. Но кесарь Петр забыл обычай своих отцов, он продал вас, болгар, ромеям, изменил и Руси.
Болгарские боляре, стоявшие впереди в богатых одеждах, молчали, но где-то позади, в толпе, в этот миг послышались выкрики:
- Черные стрелы вятича - Вадим Каргалов - Историческая проза
- Святослав. Возмужание - Валентин Гнатюк - Историческая проза
- Князь-пират. Гроза Русского моря - Василий Седугин - Историческая проза
- Святослав (Железная заря) - Игорь Генералов - Историческая проза
- Фёдор Курицын. Повесть о Дракуле - Александр Юрченко - Историческая проза
- Заговор князей - Роберт Святополк-Мирский - Историческая проза
- Дмитрий Донской. Битва за Святую Русь: трилогия - Дмитрий Балашов - Историческая проза
- Всей землей володеть - Олег Игоревич Яковлев - Историческая проза
- Святослав Великий и Владимир Красно Солнышко. Языческие боги против Крещения - Виктор Поротников - Историческая проза
- Чингисхан - Василий Ян - Историческая проза