Форма входа
Читем онлайн Ключи счастья. Алексей Толстой и литературный Петербург - Елена Толстая
Шрифт:
-
+
Интервал:
-
+
Закладка:
Сделать
Осведомительный нейтралитет был немедленно сдан в архив, газета получила определенный облик, а то совсем пустячные обстоятельство, что сразу установленное республиканско-демократическое направление настроениям и вкусам большинства зарубежной массы далеко не соответствовало, нисколько нового редактора не смутило.
Генеральная линия была начертана раз навсегда, и до последнего номера, вышедшего 11 июня 1940-го года, никаких уклонений и ответвлений ни вправо, ни влево, допущено не будет (Дон Аминадо 1954: 265).
Дело в том, что Дон Аминадо имел неосторожность весьма скептически отозваться о либеральной цензуре, устанавливающейся в эмигрантских литературных проектах. Стихотворение Дон Аминадо «Писаная торба», написанное еще до окончания Гражданской войны, осмеивало навязываемую литературе политическую платформу, уже доказавшую свою полную нежизнеспособность:
Я не могу желать от генералов,Чтоб каждый раз, в пороховом дыму,Они республиканских идеаловЯвляли прелести. Кому? И почему?
Когда на смерть уходит полк казацкий,Могу ль хотеть, чтоб каждый, на коне,Припоминал, что думал ЗлатовратскийО пользе просвещения в стране.
Есть критики: им нужно до зарезу,Я говорю об этом не смеясь,Чтоб даже лошадь ржала марсельезу,В кавалерийскую атаку уносясь.
Да совершится все, что неизбежно,Не мы творим историю веков.Но как возвышенно, как пламенно, как нежноМолюсь я о чуме для дураков!
(Дон Аминадо 1921: 33–34)Об истории разногласий, связанной с этим стихотворением, пишет современная исследовательница:
Стихотворение «Писаная торба», опубликованное в «Последних новостях» и вошедшее в «Дым без отечества», послужило причиной (а может быть, только поводом) ссоры с Павлом Николаевичем Милюковым, возглавлявшим «Последние новости». Милюков усмотрел в стихотворении уклонение от «главной линии», из-за чего в последующие три года в «Последних новостях» не было опубликовано ни строчки Дон-Аминадо. Крамольное стихотворение высмеивало последовательную республиканскую идеологию, впрочем, высмеивало вполне невинно <…> Ссора с Милюковым вынудила Дон-Аминадо публиковаться в других изданиях, прежде всего в рижской газете «Сегодня» (Петровская 2002).
Милюков приехал в Париж в начале 1920 года. В течение года исподволь шел переход парижских литературных начинаний под его эгиду. Аминадо вскоре окажется вторым потерпевшим в том же самом процессе, что и Толстой.
Именно на этом фоне они с Дон Аминадо едут на летний отдых в дешевом пансионате.
Вандея
«Лето, как настоящие шуаны, провели в Вандее, в Олонецких песках», — начинает Дон Аминадо свое повествование. «Олонецкими песками» Толстой окрестил Sables d’Ologne, деревню на берегу Атлантического океана. Толстые жили там с двумя детьми, Фефой, сыном Крандиевской от первого брака с Ф. А. Волькенштейном[196], и Никитой, которого Аминадо называет «белокурый, белокожий, четырехлетний крохотун с великолепными темными глазами» (Дон Аминадо 1954: 266–267). Рядом жил редактор «Progres Civique» месье Дюме, постоянно занятый фотографированием:
Сюжет для снимков выдумывал, конечно, Алексей Николаевич.
— Ты, — обращался он ко мне, — будешь изображать циркового борца легкого веса, потому что не признаешь лангуст и худ, как церковная мышь. Надень на себя твое купальное трико, и нацепи одну единственную медаль, самую малюсенькую, и то, так сказать, для красоты слога!
Называться ты будешь Джон Пульман, и приехал ты только что из Ирландии. — А я нацеплю одиннадцать медалей, золотых и серебряных, — Никита, неси медали, незаконнорожденный[197]! — и буду называться борец тяжелого веса Иван Дуголомов, чемпион мира и Калужской губернии, поняли? Ничего не поняли!.. Скажи французу, чтоб пленку переменил! <…>
«Борец Иван Дуголомов»
По ходу действия, мы должны были изобразить предельный момент борьбы, Иван Дуголомов пыхтел, сопел, надувался и железным кольцом обхватывал борца легкого веса.
По данному знаку, фотограф примерялся, щурил глаз, нацеливался и щелкал:
— Дирекция благодарит почтеннейшую публику за посещение! — торжественно провозглашал Толстой, и, почувствовав внезапный острый голод, требовал лангуст, устриц, белого вина, — благо все это стоило грош медный, — и с нескрываемой жадностью, обсасывая косточки, презрительно швырял в сторону не обладавших столь бешеным аппетитом созерцателей:
Вам, гагарам, недоступноНаслажденье битвой жизни!Гром ударов вас пугает…
Гагары хохотали, как ни одни гагары в мире не хохочут, а гордый Буревестник, выпятив увешанную медалями грудь борца и кормилицы, церемонно тряс руку monsieur Dumay, и улыбался слащавой, наигранной улыбкой, которую почему-то сам называл:
— Улыбка номер семнадцатый!..
<…>
Через несколько дней Вандейское сидение кончилось.
Пора возвращаться «домой», в Париж, с новым сувениром в продавленном чемодане, — фотографическим снимком чемпионата борьбы, перечеркнутым надписью:
«Вы жертвою пали в борьбе роковой… падайте дальше! Дорогому такому-то его счастливый соперник. Иван Дуголомов» (Дон Аминадо 1954: 268–270).
«Гагары» пришли из юморески Аминадо «О птицах» 1920 года, демонстрирующей полное отсутствие пиетета к либеральным божкам:
…явился самый главный — с косым воротом и безумством храбрых. Откашлялся и нижегородским баском грянул:
«Над седой пучиной моряГордо реет буревестник,Черной молнии подобный…»
Все так и ахнули.
И действительно, птица — первый сорт. И реет, и взмывает, и вообще дело делает.
Пили мы калинкинское пиво, ездили на Воробьевы горы и, косясь на добродушных малиновых городовых, сладострастным шопотом декламировали:
«Им, гагарам, недоступноНаслажденье битвой жизни…»
И, рыча, добавляли: «Гром ударов их пугает…» (Дон Аминадо 1921: 33–34).
Этот текст, с незабвенными встроенными в него цитатами, явился своего рода камертоном для всего этого лета.
«Зеленая палочка»
Именно в Сабль д’Олонн у окруженного своими и чужими детьми Дон Аминадо зародилась мысль о детском журнале.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Ключи счастья. Алексей Толстой и литературный Петербург - Елена Толстая бесплатно.
Похожие на Ключи счастья. Алексей Толстой и литературный Петербург - Елена Толстая книги
- Александр Грин - Алексей Варламов - Биографии и Мемуары
- Обед для Льва. Кулинарная книга Софьи Андреевны Толстой - Софья Толстая - Биографии и Мемуары
- Лев Толстой - Алексей Зверев - Биографии и Мемуары
- Шукшин - Алексей Варламов - Биографии и Мемуары
- Мемуары «Красного герцога» - Арман Жан дю Плесси Ришелье - Биографии и Мемуары
- Биография Л.Н.Толстого. Том 3 - Павел Бирюков - Биографии и Мемуары
- Московские адреса Льва Толстого. К 200-летию Отечественной войны 1812 года - Александр Васькин - Биографии и Мемуары
- Неизвестный Миль - Елена Миль - Биографии и Мемуары
- Наталия Гончарова - Лариса Черкашина - Биографии и Мемуары
- Наталия Гончарова. Любовь или коварство? - Лариса Черкашина - Биографии и Мемуары
