Форма входа
Читем онлайн Князь Святослав - Николай Кочин
Шрифт:
-
+
Интервал:
-
+
Закладка:
Сделать
Калокир завёл тюрьму по греческому образцу с полным ритуалом пыток. Он ни в чём не хотел отступать от традиций византинизма. У жертв сыска отрезали носы и уши, выкалывали глаза, отрубали ноги и руки и такой обрубок отсылали родным. Сажали на кол. В тайных подземельях сидели люди на цепях. Без проверки, без суда и следствия обвинялись в тяжких преступлениях только на основании устных доносов рабов, слуг или соседей. По ночам перевозили на допросы, связанными. Тем, которые казались Калокиру особенно опасными, обвязывали лоб и уши воловьей жилой и эту жилу закручивали и затягивали.
Дом Калокира внушал всем панический ужас, о котором с уха на ухо делились в кругу семьи или близких друзей. И никто не рисковал пожаловаться князю, славянское благодушие которого было известно болгарам. Попытки подобного рода всегда кончались несчастьем всей семьи жалобщика: Калокир был неумолим, не знал милосердия.
В первую очередь обрушился он на богумилов. Они были ненавистны ему и как еретики, отвергавшие византийское православие и как носители славянского уравнительства в жизни, проповедники опростительства и презрения к роскоши и царям, и как люди, по его мнению, дурно влиявшие на Святослава.
Особенно Калокира раздражала проповедь Душана, которая собирала везде толпы бедного люда, недовольного царями, боярами и порядками, которые насаждал в столице Калокир.
Патрикий презирал мнение народа, тем более, что вот- вот он сам готовился быть царём. Сговорчивость Святослава, отложившего заключение договора с Цимисхием на весну, было ему непереносна, тем более, что он считал самым подходящим моментом лишить Цимисхия престола именно в момент мятежа, который, как ему казалось, легко вызвать в Константинополе. Но Святослав не хотел вмешиваться во внутренние дела империи. Тогда Калокир решил сам изменить положение в Византии.
Он связался с Львом куропалатом, который был в заключении на острове Лесбос, и подбил его на заговор. Лев, которого Цимисхий велел ослепить, на самом деле не был ослеплён. Он подкупил палача, и тот за большую сумму денег сделал одну видимость ослепления: сжёг Льву Фоке только одни ресницы.
Калокир помог Льву Фоке связаться со своими людьми, и тот бежал с острова, а теперь появился в столице и собирал вокруг себя людей, которые согласились поднять мятеж в городе и свергнуть Цимисхия.
Как раз в этот вечер, о котором сейчас пойдёт речь, Калокир и проводил время с посланцами от Льва Фоки. Посланцы эти пробирались осторожно и долго, в одежде монахов, с посохами в руках, с дорожными котомками. Они были радушно приняты, помылись, оделись. Калокир в честь их задал пир, который походил на пир в Священных палатах.
На этот раз Калокир сидел в кресле, имитирующем императорский трон. В драгоценных вазах разносились византийские вина. Слуги с толстыми губами, женоподобные, что выдавало в них скопцов, которыми успел обзавестись Калокир, подражая двору Романии, бесшумно скользили по причудливым коврам, пристально следя за пирующими и предупреждая их каждое желание. Разомлевшие от вина и обильной еды, в шелках и в золоте, наложницы обсели Калокира и безудержно восхваляли его в самых изысканных и льстивых выражениях. На их лицах, обращённых к патрикию, не потухало выражение сладкой угодливости и облагороженного распутства. Священники-болгары в четырёхгранных скуфьях, в шёлковых рясах с золотыми крестами на груди, всё время ели и хвалили господа. Они давно не видели таких обильных угощений и теперь вволю наслаждались лицезрением ромейского церемониала и византийскими яствами.
Тут сидели и перебежчики ромеи, пострадавшие от Цимисхия и скрывшиеся за пределами государства, в глуши, жившие тихо и смирно. С появлением на Дунае Калокира, они точно нюхом учуяли, где им приютиться, и теперь они крутились около патрикия, как голодные кошки вокруг горшка с кашей. Это были или чиновники, прогнанные со службы, или землевладельцы, лишившиеся имений, или военные, разжалованные Цимисхием. Были и такие, что бежали из заточения - «бывшие люди», но они-то и считали себя «настоящими людьми», «будущими людьми», в руках которых судьба народа и счастье подданных.
Калокир был в пурпуровых башмаках, составлявших исконный атрибут ромейских василевсов. Вид его был преисполнен высокомерия и надменности, с которыми он пытался сочетать доброту царственного величия. Но огонь самообольщения явно разгорался на его лице, и в его пламени сгорали учтивая снисходительность, которую он старался проявлять к окружающим, и царственная осанка, которая вдруг сменялась манерой опьянённого успехом суетливого провинциального чиновника. Иногда в нём брал верх легкомысленный романтизм молодости. И он подпрыгивал, радовался как мальчик, получивший забавную игрушку. Особенно всякое выполнение его приказания, как бы мелко оно ни было, доставляло ему непомерную радость.
Вот он подал знак, и грянула музыка. Её подхватил хор. Калокир выпрямился на троне и стал посылать пирующим царственные улыбки. Драгоценные сосуды быстро опоражнивались, речи становились выспреннее. Все наперегонки старались сказать ему самое приятное и уж называли его не «светлейший», а «владыка», сперва как бы по нечаянности, а потом и совсем неприкрыто, намеренно льстиво. Лесть усыпляет благоразумие даже людей проницательных и опытных. Калокир и сам стал льстить своим подчинённым, говоря, что с такими помощниками будет легко править Романией и уже возбуждал их намёками на их будущие титулы и должности, которые, как он знал, представляют предмет их тайных надежд. Эти намёки тоже доставляли ему огромное наслаждение.
И всё это сборище людей, которые ждали от него изменения их незадачливой судьбы и которым он сулил деньги, земельные угодья, высокие должности, сытую и праздную жизнь, всё это сборище людей умилялось каждому его жесту, улыбке, вслух восхищалось им и повторяло с восторгом каждое его слово. Всем им мерещились Священные палаты, горы золота, и толпы, кидающиеся к ним в ноги преданных верноподданных.
Он уже назначил наместника в свою область - Херсонес, а также произвёл священника Анастаса в звание придворного историка. Тот уже записывал все события, которые сопровождали Калокира и, главным образом, всё то, что будущим василевсом было изрекаемо. И так как назначение историка Анастас понимал как возвеличивание своего василевса, то он постоянно следовал за Калокиром, на лету ловил каждое его слово, изречения, раздумья вслух и тут же запечатлевал. Поэтому патрикий теперь каждое слово выпускал обдуманно, убеждённый, что его потом будут повторять потомки.
Возлияние кружило голову Калокира, он тщился выжать из себя что-нибудь оригинальное, историческое, такое, что было бы вровень с изречением Юлия Цезаря: «Пришёл, увидел, победил».
Несмотря на свои молодые годы, он много читал, много всего видел, много странствовал. Поэтому считал себя человеком особенным умудрённым и призванным управлять людьми обыкновенными. Произнести историческую тираду вскоре случай представился. Сам «наместник» побеспокоился об этом.
- Что было бы, - сказал «наместник», пытая своего господина, - если бы вдруг намерения Святослава потерпели крушение, о чём, избави Всевышний и его, и нас. И об этом я говорю только предположительно. Святослав прошёл грозой по всей Волге. В боях отличался холодной и спокойной отвагой. Но он всё-таки варвар… Ромеи умеют побеждать не только оружием. И вот представим - случилась беда: войска Цимисхия настигли нас врасплох. Что тогда нам делать? Я говорю только предположительно, - опять оговорился «наместник».
Разговоры прекратились.
Калокир сказал громко и все почли долгом это запомнить:
- Неопытность имеет то свойство, что если её неожиданно постигает что хорошее, то она впадает или в неумеренную радость или в неприличную дерзость, а если душе вообразится что худое, то впадает в отчаяние. Я же отвечу словами:
«Audaces fortuna juvat»[2]
И все пирующие нашли это исключительно умным. И всем стало понятно, что хотел сказать патрикий. Предположения «наместника» могли осуществиться только в одном случае - если бы Калокир не обладал той опытностью, о которой он сумел ясно дать понять, не впадая в самохвальство. Все замерли в притворном изумлении. И видя, что минута исторической речи приблизилась, Калокир поднялся со своего трона и, собрав всё своё красноречие, сказал:
- Некогда Тацит изрёк: «там, где виновато много, не должно наказывать никого». Такое суждение я обращаю ко всем ромеям, поддерживающим гнилое дерево цимисхиевой узурпации. Несчастные, они не видят, что этот выскочка, пробравшийся к престолу через ложе отвергнутой Феофано, с каждым днём ведёт державу к гибели, легкомысленным поведением развращая подданных, неудачными военными походами позоря честь ромейского оружия, опрометчивостью своих деяний подтачивая корень благополучия всего благомысленного населения, бессмысленной враждой со Святославом навлекая на себя гнев Руси, силу которой он сумел испытать только столкнувшись с нею. Близок час великой и вечной дружбы этих держав, которые станут владычествовать над миром. Преступные властители нынешней Романии скоро будут сокрушены. Печальной памяти василевс Никифор, вероломно зарезанный своим племянником, когда-то сказал: «Для победы над врагом надо поражать самых высоких». Высокомерного распутника Цимисхия дни сочтены. Мы его поразим вместе с презренными приспешниками.
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Князь Святослав - Николай Кочин бесплатно.
Похожие на Князь Святослав - Николай Кочин книги
- Святослав. Возмужание - Валентин Гнатюк - Историческая проза
- Святослав. Болгария - Валентин Гнатюк - Историческая проза
- Святослав (Железная заря) - Игорь Генералов - Историческая проза
- Святослав - Семен Скляренко - Историческая проза
- Князь-пират. Гроза Русского моря - Василий Седугин - Историческая проза
- Время умирать. Рязань, год 1237 [СИ] - Николай Александрович Баранов - Историческая проза
- Черные стрелы вятича - Вадим Каргалов - Историческая проза
- Напоминание всем народам и странам о непобедимости России - Орис Орис - Историческая проза / Поэзия / О войне
- Cамарская вольница. Степан Разин - Владимир Буртовой - Историческая проза
- Баллада о первом живописце - Георгий Гулиа - Историческая проза
