Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Отнести мы отнесем, – сказал Требимир Кровавый Глаз. – Но только нам князя такого больше не надобно! Какой христианам и вупырям друг, а нам и богам нашим враг!
– Это верно! Точно! – заголосили вокруг.
– Ингвар – наш князь! – первым заорал Мистина.
– Ингвар! Ингорь! Наш князь! – поддержали его хирдманы старых варягов, и бояре, и даже случайно вовлеченные в это буйство люди.
Ингвар не успел и опомниться, как ему поднесли щит и почти силой на него поставили.
Затем Мистина, Сигге и Ама подняли его на плечи, вознеся над двором, над Горой и над всем Киевом.
И долго еще Гора содрогалась от диких криков, несущихся из-за разломанного тына:
– Ингвар! Князь наш – Ингвар!
Иногда я выходила за ворота и смотрела в сторону Горы.
Улица будто вымерла, да и у нас остались только мы с детьми и челядь. Все убежали туда, откуда доносились шум и крики.
Но что происходит, я не знала.
Казалось, сама мать-земля содрогается; но, наверное, это просто у меня слабели ноги.
Голова шла кругом, ныло в животе…
Приближался полдень, но в нашем дворе и по всей улице было непривычно тихо. Вокруг нас жили старые соратники Свенгельда, вернее, по большей части уже их сыновья. Все те, кто ходил к нам по вечерам всю зиму обсуждать будущий поход, для которого им требовался «не такой робкий князь», как Олег Моровлянин.
Похоже, они добились того, чего хотели.
А может, и нет.
Если Олег возьмет над ними верх… Свенгельд, Мистина, я, мои дети… Ингвар, Эльга, их сын…
Дальше моя мысль не шла.
Меня снова начало мутить.
Но выходила за ворота я всего два-три раза, а больше сидела возле Держаны. Едва она чуть отдышалась, как снова пошла горлом кровь. Я уже ничего не могла сделать, только прикладывать платок. Даже пить отвар сон-травы она уже была не в силах. И говорить не могла – только сжимала мою руку. Я спросила, не привести ли детей, но по глазам ее увидела: она этого не хочет.
Стоял ясный день поздней весны, приближалась Русальная неделя.
Светило солнце, и молодая березка в углу нашего двора так весело махала ветвями на свежем ветру с Днепра, будто просила скорее нарядить ее.
Я оставила дверь открытой настежь: так приятно было в доме дышать свежим воздухом с запахом листвы, без дымной горести, от которой не продохнешь всю зиму и которая убивает столь многих!
Я сидела в полутемной избе, сжимала холодную и влажную руку Держаны и чувствовала себя почти такой же одинокой, как в ту жуткую ночь в избе Буры-бабы.
И по этому чувству я угадала: ворота Нави вновь растворились, и я стою на этом пороге.
А потом я увидела…
Нет, не надо об этом.
Я и так слишком много наговорила о том, о чем мне давно уже не стоит упоминать.
Я закрыла Держане глаза, протерла влажным платком лицо, руки, шею, чтобы немного смыть смертный пот и следы крови.
Пошла, позвала детей. У них был вид горестный и растерянный: они тоже понимали, что наш привычный мир рушится сразу с нескольких концов.
Где-то там, снаружи, возник шум, но спустился к Подолу, не сюда.
А мы сидели вокруг лавки, где лежало тело Держаны.
Мне хотелось плакать: она в последние годы почти заменила мне мать, я так сжилась с ней, что теперь не представляла, как буду дальше… одна.
Но тут вбежал мой давний знакомец Радята, Ингваров хирдман.
– Боярыня! Где ты тут! – ликующе закричал он, ничего в избе не замечая: полутьма после ясного дня ослепила его. – Идем скорее! Князь и княгиня за тобой послали!
– Что у них?
Я встала.
– Князь Ингвар и княгиня Эльга!
– Что?
Он схватил меня за руку и непочтительно потащил наружу.
На полпути нам встретился Бьярки, но при виде меня повернул назад и пошел следом. Я хотела отослать его домой – дети там одни рядом с мертвым телом! – но он меня то ли не понял, то ли не расслышал, то ли впервые не захотел повиноваться.
Мало сказать, что Ингваров двор был полон людьми. Казалось, у ворот собрался весь Киев, и я даже испугалась: да что же здесь происходит?
– А ну, давай дорогу! – уверенно орал Радята, раздвигая толпу и волоча меня за собой.
Люди оглядывались, с готовностью расступались, охотно кланялись мне, хотя я вовсе их не знала:
– Боярыня! Матушка!
Какая я им матушка?
Во дворе было не пройти.
Я заметила бочки с пивом, выставленные на землю; по рукам ходили ковши, кто-то сунул голову прямо в бочку, его вытащили оттуда за волосы, по роже потекла пена…
Двери гридницы стояли нараспашку, изнутри неслись ор, пение, стук рогов и чаш по столу.
Буйство хуже, чем на Коляду!
Да что же такое происходит?!
После того чем этот день начался, я не ждала радостных новостей.
Радята повел меня зачем-то прямо в грид.
Здесь было ступить некуда: за длинными столами хирдманы и не пойми кто сидели чуть ли не на коленях друг у друга, и все это сборище пило пиво, стучало чашами, колотило рукоятями ножей и орало, точно в буйном хмелю:
– Слава князю Ингвару! Слава нашему князю молодому! На Царьград!
Я увидела Эльгу: она сидела во главе стола рядом с мужем, будто сегодня опять была их свадьба – сияющая и возбужденная. Глаза ее под белым убрусом горели звездами.
Вокруг мелькали столь же возбужденные знакомые лица: мои муж и свекр, Острогляд, Воибор, Гордизоровичи, Дорогожа, Руалд, Себенег…
Увидев меня, Эльга вскочила и бросилась обнимать.
– Я теперь княгиня! – кричала она. – Княгиня киевская! Ты понимаешь! Теперь Ингвар – киевский князь!
– А как же… Олег? – оторопело вымолвила я, не в силах понять, радостное это известие или ужасное.
Она перестала улыбаться и потянула меня за руку:
– Пойдем. Хрольв, проводи!
Так же, при помощи хирдманов – иначе двум женщинам было не пролезть сквозь толпу – мы выбрались во двор, потом прошли в Ингварову избу.
Здесь у дверей стояли двое варягов, внутри было почти пусто. Только лежал на лавке какой-то человек, а возле него сидела Хрольвова жена Славча.
– Ну что? – обратилась к ней Эльга.
– Да все так же, княгиня! – та встала и поклонилась.
Мы подошли.
На лавке, прикрытый по плечи одеялом, лежал наш родич Олег.
Глаза его были закрыты.
– Что с ним? – Я похолодела.
– Да жив он. Сильно по голове ударили. Никак в себя не придет. А я не возьму в толк никак – чем бы ему помочь… Ты пойми, я вся… – Она засмеялась, как безумная, потом схватилась за голову. – Я – княгиня! Ты понимаешь: я – княгиня киевская! Княгиня Русской земли!
– Понимаю! – вырвалось у меня. – Я тоже была княгиней, почти целую осень.
– Что? – Она уставилась на меня в изумлении.
Это было понятно: среди всех треволнений нашей киевской жизни было немудрено забыть мое недолгое первое замужество и Зорин-городок. Если бы не Держана и Дивиславовы дети, я и сама усомнилась бы, не приснилось ли мне это все.
– А! Ну, что ты! Это же… Киев! Отсюда же… все пути открыты!
У нее светилось лицо, а в глазах отражались такие дали, что простирались отсюда не только на полудень и на полуночь, но и в иные миры, не доступные взору обычных людей.
– Русам нужен смелый князь! – сказала она с гордостью, будто сама дала его киевлянам. – Такой, кто поведет их к славе! И теперь он у них есть!
В этот миг меня скрутило. Я метнулась к лохани.
– Что с тобой? – Эльга побежала за мной, придержала край моего убруса, схватила ковш, черпнула воды и подала мне вместе с рушником. – Душенька моя, тебе нехорошо? Как не вовремя! У нас такая радость, а ты хвораешь!
– Прости… – Я без сил опустилась на ближайший край лавки. – Это… от радости…
А сама подумала: ну да, все сходится.
Опять все приметы – одна к одной, теперь я уже знала это и без совета Держаны. После Коляды у меня будет уже трое детей.
Домой меня провожал Бьярки: оказывается, он ждал за воротами, будто верный пес, и я отпустила Хрольва, которого со мной послала Эльга.
Когда мы вышли, кто-то стоял поблизости, уткнувшись головой в тын: его выворачивало, как меня недавно, но по иной причине. Судя по красноватой луже, чрево с непривычки не вынесло красного греческого вина. Добрались до княжьих запасов…
Спина и разлохмаченная белобрысая голова показались мне знакомыми. Когда мы с Бьярки шли мимо, болящий обернулся, и я его узнала.
Это был Требимир по прозвищу Кровавый Глаз – Ингвар привез его из похода на Днестр. Из-за давней раны один глаз у него был налит кровью и производил жуткое впечатление. Он бывал у нас часто, но я его недолюбливала: у этого человека вовсе не было богов.
– А, боярыня! – При виде меня он выпрямился и захохотал, тяжело дыша и все же ухмыляясь во весь рот. Недостаток двух-трех зубов еще более уродовал его. – И ты здесь! Что, напугалась?
- В тени славы предков - Игорь Генералов - Историческая проза
- Святослав. Возмужание - Валентин Гнатюк - Историческая проза
- Царь Горы, Или Тайна Кира Великого - Сергей Смирнов - Историческая проза
- Смута. Крещение Руси - Александр Золотов - Историческая проза
- Страшная тайна Ивана Грозного. Русский Ирод - Наталья Павлищева - Историческая проза
- Святослав (Железная заря) - Игорь Генералов - Историческая проза
- Калигула - Олег Фурсин - Историческая проза
- Батыево нашествие. Повесть о погибели Русской Земли - Виктор Поротников - Историческая проза
- Наследники земли - Ильдефонсо Фальконес де Сьерра - Историческая проза / Русская классическая проза
- Екатерина и Потемкин. Тайный брак Императрицы - Наталья Павлищева - Историческая проза