— Что же вы не благодарите вашего старого учителя, Николай Сергеич! — воскликнул Найденов. — Заметьте, я к вам обратился, а ни к кому другому… С вами хочу поделиться и ни с кем больше! — шутя прибавил он.

— Очень вам благодарен, Аристарх Яковлевич, но… — Заречный замялся.

— Какие тут могут быть «но». Не понимаю!

— Мне, видите ли, Аристарх Яковлевич, в настоящее время трудно взять на себя какую-нибудь работу. Я должен окончить свою книгу. И без того она затянулась, а мне бы…

— Что ваша книга? — нетерпеливо перебил Найденов. — Она потерпит, ваша книга… И что она вам даст… Гроши и листочек лавров… А учебник принесет хорошие деньги. А лавры от вас не уйдут… Когда человек обеспечен, и книги лучше пишутся… Очень просил бы вас не откладывать нашего дела. Оно меня очень интересует. Вы, коли захотите, работать можете быстро. Приналягте, и к будущему году мы могли бы пустить наш учебник.

— Вы обратились бы к Перелесову, Аристарх Яковлевич. Он свободен и, кроме того, нуждается. Мне кажется, он отлично справился бы с работой.

— Что мне Перелесов. Он бездарен. Мне нужны вы, Николай Сергеич! — резко промолвил старик.

И, тотчас же смягчая тон, прибавил:

— Вы меня просто удивляете. Такое предложение, и я вас еще должен упрашивать… Что сие значит?

— Но, право же, мне некогда.

Старик пристально взглянул на Заречного.

— Да вы не виляйте, коллега, а говорите прямо… Видно, испугались, что потеряете репутацию либерального профессора, и боитесь, если учебник обругают? Вам еще не надоело сидеть между двух стульев? Так бы и сказали, а то «некогда»! И знаете ли что? Вам легко остаться в ореоле излюбленного человека и героя… Можно и не объявлять вашего имени на учебнике… Я один буду значиться автором, а с вами мы сделаем условие о половинных барышах. Таким образом, и волки будут сыты и овцы целы, уж если вы так боитесь замочить ножки!.. При такой комбинации, надеюсь, у вас время найдется, любезный коллега! — с циничною улыбкой прибавил Найденов.

Темный свет лампы под зеленым абажуром мешал Найденову увидать, как побледнел Николай Сергеевич, стараясь сдержать свое негодование.

— К сожалению, и при этой комбинации у меня не найдется времени, Аристарх Яковлевич!.. — ответил Заречный.

— Не найдется? — переспросил Найденов.

— Нет, Аристарх Яковлевич. Простите, что не могу быть вам полезен.

Наступило молчание.

Старый профессор несколько мгновений пристально глядел на Николая Сергеевича.

— Боитесь, что узнают и что тогда вы прослывете отступником и ретроградом вроде меня? — со злостью кинул он, отводя взгляд.

— Боюсь поступить против убеждения, Аристарх Яковлевич.

— В таком случае прошу извинить, что обратился к вам! — холодно и высокомерно произнес Найденов.

И после паузы, едва сдерживая гнев, прибавил со своей обычной саркастической усмешкой.

— Я полагал, что вы последовательнее и не побоитесь логических последствий компромисса, о котором так блестяще говорили на юбилейном обеде… Оказывается, что вы и с компромиссом хотите кокетничать… Вы уже собираетесь?.. До свидания, коллега!

И, привставая с кресла, едва протянул руку и значительно проговорил.

— Желаю вам не раскаяться, что поступили как мальчишка!

Заречный молча вышел от него, понимая, что теперь Найденов его враг.

И он еще больше трусил за свое положение.

XIX

Когда Николай Сергеевич, приехавши домой, позвонил, Катя стрелой бросилась к подъезду, заглянув все-таки на себя в зеркало в прихожей, и торопливо отворила дверь.

В прихожей, снимая шубу, она с некоторой аффектацией почтительности исправной горничной поспешила доложить барину, что в кабинете его дожидается студент.

— Кто такой?

— Господин Медынцев. Сказали, что вы назначили им сегодня прийти. Такой бледный, худой…

— А барыня дома?

— Нет-с, уехали.

Заречному невольно бросилось в глаза, что Катя как-то особенно щегольски сегодня одета и вообще имеет кокетливый вид в своем свежем платье и в белом переднике, свежая и румяная, с пригожим, задорным лицом, с чистыми, опрятными руками.

И он спросил, оглядывая ее быстрым равнодушным взглядом:

— А вы со двора, что ли, собрались?

— Никак нет-с… А вы почему подумали, барин? — с напускной наивностью спросила она, бросая на него вызывающий взгляд своих черных лукавых глаз.

— Так… — отвечал профессор и в то же время заметил то, чего прежде не замечал, что эта расторопная, услужливая Катя очень недурна собой.

— А барыня дома?

— Никак нет-с… Уехали. Господин Невзгодин за ними приезжал… Прикажете подать вам чай сейчас или после, как гость уйдет?

— Потом…

Николай Сергеевич шел в кабинет усталый, с развинченными нервами. Дожидавшийся студент далеко не был желанным гостем.

Не до разговоров было Заречному в эту минуту, да еще с незнакомым человеком.

Ему хотелось побыть одному и обдумать свое положение. Беды, свалившиеся на него в последние дни, угнетали его и казались ему ужасными. Особенно решение Риты. Он все еще не мог прийти в себя, все еще не хотел верить, что она оставит его. Отвлеченный эти дни беспокойством по поводу статьи, он на время забывал о семейном разладе, но, как только попадал домой, мысли о нем лезли в голову и мучительно терзали его сердце. Он вспоминал о последнем разговоре Риты и жалел себя. Эти два дня они не видались. Рита не выходила из своей комнаты и во время обеда уходила. И вдобавок ко всему это предложение Найденова, отказ от которого грозил серьезными неприятностями. Заречный хорошо знал бывшего своего учителя. Он знал, что он не простит ему отказа от сотрудничества.

Заречный уже в гостиной решил, что попросит студента зайти в другой раз, в более удобное время, а сам сделает попытку — напишет письмо Рите, в котором… Он сам не знал в эту минуту, что напишет ей, но ему казалось, что он должен это сделать…

Но у Николая Сергеевича не хватило решимости отправить неприятного гостя, когда он вошел в кабинет и увидал этого низенького бледного студента с большими черными глазами, лихорадочно блестевшими из глубоких впадин. Здесь, в полусвете кабинета, освещенного лампой под большим зеленым абажуром, этот вскочивший и, казалось, совсем растерявшийся молодой человек казался еще бледнее, болезненнее и жалче, чем в университетской аудитории, в своем ветхом сюртуке и худых сапогах. Словно бы смерть уже веяла над этой маленькой фигуркой с вдавленной грудью.

Охваченный жалостью, Заречный невольно вспомнил худенькое, почти летнее пальтецо студента, висевшее на вешалке. И в нем он пришел в трескучий, двадцатиградусный мороз. И заставлять его приходить еще раз. Это было бы жестоко!

И, протягивая студенту руку, Николай Сергеевич извинился, что заставил его ждать, и, усадив его в кресло, предложил ему чаю.

Студент испуганно и вместе с тем решительно отказался. Он не хочет. Он только что пил чай. И он вообще не любит чая.

И, видимо чем-то взволнованный, порывисто проговорил:

— Я не задержу вас, господин профессор… Я сейчас же должен уйти… Собственно говоря… Извините, господин профессор… Я буду с вами говорить откровенно… Да как же иначе и говорить?

— Пожалуйста, говорите, у меня время есть. Вы ведь хотели, господин Медынцев, посоветоваться насчет книг.

— Да. И насчет книг, и вообще поговорить… уяснить некоторые вопросы, которые меня мучат, насчет практической деятельности, разрешить сомнения… Но я теперь не за тем пришел… Вы простите, пожалуйста, я должен по совести говорить… Я, видите ли, пришел только потому, что обещал, но я не хотел идти… Перерешил…

Он торопился говорить, задыхался и наконец закашлялся, беспомощно прижимая свои тонкие, точно восковые пальцы к груди.

Этот глухой кашель с клокотанием в груди продолжался с добрую минуту. Заречный подал своему гостю стакан воды и участливо проговорил:

— Да вы не волнуйтесь, господин Медынцев. Не торопитесь, ради бога… Вы меня нисколько не задерживаете… У меня время есть.

— Это сейчас пройдет… Вот и прошло… Собственно говоря, этот кашель… У меня чахотка! — вдруг проговорил Медынцев и как-то застенчиво улыбнулся, словно бы извиняясь, что у него чахотка и он не может не кашлять.

Он выпил стакан воды, минутку передохнул и снова торопливо и возбужденно заговорил, глядя на Заречного почти в упор.

Эти большие чудные глаза глядели на профессора строго, пытливо и в то же время страдальчески. В их взгляде теперь уж не светилось той благоговейной восторженности, какая была, когда Медынцев говорил с Николаем Сергеевичем в университете.

И от этого строгого проникновенного взгляда несчастного больного студента Заречный невольно испытывал какую-то душевную смятенность, точно в чем-то виноватый.

1 ... 79 80 81 82 83 84 85 86 87 ... 109

На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Избранные произведения в двух томах. Том 2 - Константин Станюкович бесплатно.

Похожие на Избранные произведения в двух томах. Том 2 - Константин Станюкович книги

Ученые разговоры - Иннокентий Омулевский - Русская классическая проза
Русские американцы - Константин Станюкович - Русская классическая проза
Русские американцы - Константин Станюкович - Русская классическая проза
Избранные сочинения. В двух томах. Том 1 - Николай Карамзин - Русская классическая проза
Избранные сочинения. В двух томах. Том 2 - Николай Карамзин - Русская классическая проза
Глиняный дом в уездном саду - Андрей Платонов - Русская классическая проза
Тряпичник - Клавдия Лукашевич - Русская классическая проза
Другая школа - Дмитрий Сергеевич Ермаков - Детская проза / Русская классическая проза
Бегство к себе - Галина Леонидовна Одинцова - Русская классическая проза
Том 9. Братья Карамазовы I-III - Федор Михайлович Достоевский - Русская классическая проза

Оставить комментарий