Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Мать и сын нагрузили корзину и тележку рыбой, молоком, сыром, фруктами и зеленью и не спеша шли обратно, как вдруг Кармина заметила женщину, в которой было что-то знакомое. Она шла, словно не видя дороги, за ее спиной болталось ружье, которое, в отличие от ее поношенной, местами дырявой одежды, выглядело совершенно новым.
Кармина оглянулась ей вслед, потом догнала и взяла за рукав.
— Тетушка Беатрис? Я Кармина. Была служанкой в доме Леона Гальяни.
Взгляд Беатрис прояснился.
— Тебя прогнала Сандра?
— Да, — ответила Кармина, опасаясь, как бы Беатрис не сказала что-либо лишнее при Орландо, поспешно добавила: — Это мой сын. Его отец погиб на войне.
Беатрис согласно кивнула, но в ее усмешке мелькнуло понимание.
— Теперь ты живешь в Аяччо?
— Да. А вы? Что привело вас сюда?
— Я не знаю, зачем пришла в этот город. Просто мне надоело жить в доме, который напоминает могилу.
— Несколько лет назад я видела вашу дочь. Она была жива и здорова.
— Мне сказали, Орнелла в Париже. Не знаю, что она там делает. Я сама виновата, потому что прогнала ее из дому, — голос Беатрис звучал устало, равнодушно и вяло.
— А ваш сын?
Взгляд женщина ожил и вновь потух. Она повела плечом, на котором висело ружье, и сухо произнесла:
— Прошло пять лет, но он не вернулся. Значит, его уже нет в живых.
— Иногда люди возвращаются и через двадцать лет.
— В таком случае нас будет разделять целая жизнь, и я никогда не смогу вернуть ему то, чего когда-то не дала.
— Где вы будете жить? — спросила Кармина.
Она сочувствовала этой женщине. Беатрис производила впечатление человека, который совершенно напрасно прожил свою жизнь.
— Я об этом не думала.
— Я превратила дом моего хозяина в гостиницу. Могу дать вам комнату.
— Мне нечем заплатить.
— Я не возьму с вас денег — ведь мы из одной деревни.
Они пошли рядом вдоль берега. Орландо толкал тележку — эту работу он не доверял никому. Женщины не разговаривали — ветер все равно унес бы слова в море, — однако обе чувствовали, что их начинает сближать некое молчаливое понимание. Обе были служанками в доме Гальяни, и обе одинаково пострадали. Только первый ребенок Беатрис умер, тогда как сын Кармины был единственной надеждой ее одинокой жизни.
Очутившись дома, Кармина отправила Орландо играть, а сама принялась разбирать продукты. Беатрис присела возле кухонного стола. Ружье она поставила в угол, так, чтобы иметь возможность не спускать с него глаз. Кармина вновь пожалела женщину, единственной опорой которой была эта страшная штука.
— Мне нужны помощники, мы с Орландо не справляемся. Я могу оставить вас здесь. Вы умеете готовить? Или, может быть, согласитесь убирать комнаты?
Беатрис не ответила. Она долго сидела молча, о чем-то размышляя, потом сказала:
— Твой мальчик от кого-то из сыновей Гальяни?
Руки Кармины, перебиравшие зелень, взметнулись, как птичьи крылья, и замерли. Она тяжело вздохнула и потупила взор. Перед Беатрис ей не пристало лгать.
— От среднего, Джулио.
— Неудачный выбор.
— Неважно. Прежде я жалела о том, что это случилось, а теперь нет. В Орландо вся моя жизнь.
— Он не знает правды об отце?
Кармина мотнула головой, смахнув с лица непокорную прядь. В иные моменты жизни она не собиралась себя щадить.
— Я не могу ему сказать. Он дитя не любви, а разврата.
Беатрис посмотрела не нее неожиданно мягким взглядом, и в ее голосе прозвучали непривычные нотки понимания и сочувствия:
— Не бери в голову. Что сделано человеком, то дозволено Богом. На свете существует много людей, чьи родители провели вместе всего одну ночь, и которые никогда не знали даже имени того, от кого были зачаты. Возможно, когда-нибудь ты выйдешь замуж, и у мальчика появится отец.
Кармина покачала головой.
— Едва ли я смогу найти себе мужа. Слишком многое придется объяснять.
— Если мужчина будет тебя любить, объяснять ничего не придется, — твердо произнесла Беатрис.
— Так было с вами?
— Да, со мной и с Симоне.
— Правда, что его убил Леон Гальяни? — решилась спросить Кармина.
— Леон Гальяни тут ни при чем. Все, что я потеряла, я потеряла по своей вине.
Прошло несколько недель. От Беатрис не было никакого толку. Она ничем не занималась, только ела, спала, бродила по берегу и иногда разговаривала с Карминой. Последняя, случалось, думала, не нанесет ли присутствие Беатрис, человека, для которого, по-видимому, не существовало преград в виде уважения к кому-либо или страха перед чем бы то ни было, урон репутации гостиницы. Здесь останавливалось много приезжих с материка, которым мог не понравиться вид неопрятной угрюмой женщины с настороженным взглядом. И все же Кармина не могла выгнать Беатрис или хотя бы намекнуть на то, что пора освободить комнату.
Под вечер Кармина обыкновенно чувствовала себя смертельно уставшей и все же не сразу ложилась спать. Случалось, она стояла возле окна, смотрела на горизонт и размышляла о разных вещах. Например, о ветре. О том, что людям, живущим на острове, всегда приходится бороться с ним, хотят они этого или нет. О море, которое обладает свойством смывать и уносить печали и без конца напоминает человеку о вечном движении. А еще о том, как причудливо устроен белый свет, где даже капля воды или песчинка способна превратиться в целый мир. У Кармины впервые появились мысли о том, что и она сама кое-что значит в этой жизни.
Об этом свидетельствовали не столько щедрые чаевые, сколько улыбки постояльцев и их похвалы. Уважение для нее значило больше, чем глоток воды для мучимого жаждой путника.
Кармина собиралась задернуть занавески, как вдруг заметила человека, вид которого поверг ее в дрожь, хотя он имел полное право войти в этот дом и сделать все, что заблагорассудится.
Винсенте Маркато так давно не появлялся в Аяччо, что порой Кармина забывала о том, что он вообще существует!
Она охотно показала бы ему хозяйственные книги, рассказала о том, кто живет в комнатах. Она была не готова к другому: обнажить перед ним душу и тело, лечь с ним в постель и в очередной раз солгать, что Орландо — его сын.
Кармина задрожала, словно от холода, и набросила на плечи шаль. Она спустилась по лестнице с лампой в руках. Винсенте стоял на пороге и смотрел на нее снизу вверх. В его облике по-прежнему угадывалось что-то хищное — жесткая складка вокруг губ, красноватые прожилки в глазах. Он был все также щеголевато одет: суконный фрак шоколадного цвета со стальными пуговицами, модного полувоенного покроя белый пикейный жилет, серебряная булавка в галстуке, светлые панталоны, высокие сапоги для верховой езды.
- Янычар и Мадина - Лора Бекитт - Исторические любовные романы
- Украденное счастье - Лора Бекитт - Исторические любовные романы
- Мариадон и Македа - Герцель Давыдов - Исторические любовные романы
- Пепел на ветру - Екатерина Мурашова - Исторические любовные романы
- Скандал и грех - Тамара Леджен - Исторические любовные романы
- Ночь греха - Джулия Росс - Исторические любовные романы
- Ее единственное желание - Гэлен Фоули - Исторические любовные романы
- Закатная повесть - Stark - Исторические любовные романы / Периодические издания
- Стальное сердце - Кэролайн Ли - Историческая проза / Исторические любовные романы / Прочие любовные романы / Русская классическая проза
- Лотос Серебристый - Александра Хартманн - Историческая проза / Исторические любовные романы