Увы. Не слышит меня бог. Просил бы его остудить горячие армянские головы. Сами не ведают что творят. Вредят не только азербайджанцам, себе даже больше, и всему Советскому Союзу. Что плохо, в нашей отрасли тоже много армян, толковых учёных, инженеров. Они армянам ереванским сочувствуют, на меня косо смотрят: Юра-джан, зачем за Азербайджан выступаешь, эти тюрки только мандарины растить умеют. А мне и те, и те так дороги, что умоляю, лучше никого бы из них не видел. Приходится поступать жестоко, но точно знаю: иначе прольётся много крови, а граница останется там же. Никакой Арцах не воссоединится с Арменией.
Грусть-тоска сгустилась над ними совсем ненадолго. Юрий-младший гугукнул, оттягивая на себя внимание от глобальных проблем мира и социализма, потом заплакал. Обкакался, наверно.
Потом трепали недавно раскрытую тайну о предстоящем замужестве Ксении, в том числе обсуждали проблему, о которой Юрий Алексеевич что-то напел про морячку и моряка, рыбачку и рыбака, один на суше, вторая на море, и им не встретиться никак. (О. Газманов, 1991 г.). Несколько удивился, что другие не слышали, но не стал заострять внимания.
— Александр улетел на «Салют-13» — заканчивать реконструкцию и возвращать станцию на стационарную орбиту, в октябре вернётся. Ты, Ксения, пробудешь на Луне до конца февраля. Преимущества такого брака несомненны: никогда не начнёте друг другу надоедать. Встречи ваши будут как у Штирлица с женой — раз в сколько-то лет и разбежались?
— Лучше так, чем с кем-то не тем, — упрямо возразила будущая невеста. — К тому же меня ждут декрет, роды. Вон, как у Лариски. Саша хочет непременно двоих.
— Одна из причин, почему мы не хотели личных отношений в отряде. Или брак неполноценный, или… — Гагарин кивнул на Ларису. — Получится, что отряд теряет толкового космонавта, на подготовку которого потрачена уйма денег.
— Вы первый раз меня похвалили, Юрий Алексеевич! Значит, выбора нет.
Все, кроме Юрия-младшего, обернулись к ней.
— Какого выбора нет? — бесцветным голосом спросила Алла. — Неужели…
— Да. Восстановлюсь, отдам маленького в садик и попрошусь обратно. Полечу. Хотя бы провожатым у интуристов.
— Ты же едва концы не отдала в невесомости, — поддела Ксения.
— Так будут миссии на Луну. Вон, сейчас добровольцев крутят в кабинах «Аэлиты». Первый раз справилась, второй раз, уверяют, легче.
— Где тебя Андрей такую нашёл…
Гагарин спросил риторически, но Лариса ответила серьёзно:
— Я его нашла. Точнее, вы с Береговым меня к нему на Байконуре отправили. Сами виноваты.
— Дурдом. Хотя… Наверно, придёт время, и экипажи будут формироваться из семейных пар, — заметила Алла. — Для психологической стабильности и сексуальной разрядки. Нам, дорогой Юра, такое не грозит. Я слишком стара, чтоб крутиться на центрифуге, да и тебе уже никуда не надо — ни со мной, ни без.
— Ну почему? — Гагарин прищурил глаз. — С Ксенией на Луну отправится немецкий дедок старше меня. Может, стоит совершить инспекционный полёт? А то наворотили без меня невесть что… Милая супружница, вижу, ты примеряешься ткнуть мне вилкой в глаз и сделать негодным для космоса. Не волнуйся, возраст всё сделает за тебя сам.
— Уф-ф… На миг подумала, что ты — серьёзно.
— Я и правда — серьёзно. Но это всё пустое. Не могу с Земли отлучиться. Знаешь, что мне сказала миссис Мондейл перед отлётом? Если я как-то смог наметить путь решения армяно-азербайджанской проблемы, не заняться ли мне арабо-израильским?
Все дружно сказали «нет», Жулька тявкнула, Юрочка гугукнул. Хорошо, когда в семье полное согласие.
Ксения улетала, и от сознания, что дома всё хорошо, было легче. Усмехалась: теперь она — командир экипажа, Андрей в своём только вторым номером, может строить брата, но не будет. Тем более когда прилунились, почувствовала, насколько им пришлось нелегко. Лариска будет в восторге, расписывая лунное «социалистическое соревнование».
Между собой четверо космонавтов той смены называли станцию не «Засядько», а «Засада». Не ладилось у них очень многое — потому что подобная стройка впервые в истории велась на ином небесном теле, впервые была создана и использовалась бурильная техника, проигрывавшая сражение с абразивной лунной пылью, впервые… В общем, очень многое тут делалось в первый раз, и опыт только накапливался — ценой шишек и пота. А ещё из-за проблем на Земле заказанные грузы доставлялись с задержкой, что никак не улучшило ситуацию.
Чтобы как можно быстрее ввести в строй заглубленные помещения, их длину разрешили из ЦУПа сократить ещё на несколько метров. Правда, достаточно быстро, «всего» за месяц, малый бурильный аппарат прошёл фрезой скругления тоннеля у пола, превратив его в ровный шириной три метра, что здорово увеличило и объём, и в некоторой степени полезную площадь. В начале августа начались «отделочные работы» с покрытием стен герметическим слоем. На подлунной станции появились, наконец, все три шлюза: малый на двух человек, большой грузовой и дополнительный на запасном выходе. Земля настаивала начать проходку тоннеля под производственные мощности и отдельно на удалении — под мегаваттный ядерный генератор для гидролиза, самое массивное оборудование в истории, доставляемое через космос. Харитонов отрапортовал: тогда придётся корректировать график, сдвигая сдачу бытовых помещений глубоко на сентябрь.
Как потом рассказывали, восьмого августа их догнала новая неприятность, Андрей с Павлом как раз находились в тоннеле, предвкушая окончание смены. Прямая связь была возможна только посредством антенны, выброшенной наружу, высокое содержание металлов в породе препятствует прохождению радиоволн. В наушниках заголосил Баландин:
— На Солнце вспышка! ЦУП запретил выход!
Сигнал тревоги едва пробивался через помехи. Какие-то километры, а словно из другой галактики.
— Вас понял, — едва не взрыданул Харитонов. — Рады доложить, что наша смена в склепе продлена на трое суток. Здесь нас и похороните.
Конечно, ситуация была прогнозируемая. С собой у парней имелись запасы воды, воздуха, патронов-поглотителей для углекислоты, питательного бульона, всё это доступно для подачи в скафандр в вакууме, если помогать друг другу — сам до ранца не дотянешься. Но вот система удаления продуктов жизнедеятельности, попросту говоря — фекалий, могла переполниться, что и случилось.
— Спина зачесалась, — посетовал Андрей. — Как назло. Три дня терпеть!
Это была самая мелкая из неприятностей. Он просил Баландина присмотреть за рассадой в биологическом и за оранжереей. За ней — именно присмотреть, сходить туда невозможно из-за солнечного потока.
Шлюзы хоть и стояли, не были проверены на герметичность. Соответственно, давление — ноль.
— Ну что, стахановец, начинаем вторую смену? — Павел раскрыл инструкцию по установке системы жизнеобеспечения
