Лев Эль’Джонсон с восхищением смотрел, как за окном его покоев величественно проплывает строй военных кораблей. Полученные в бою царапины до сих пор остались в толстом стекле панели. Уничтожение главной кузницы на некоторое время лишило примарха возможности отремонтировать иллюминатор, но он считал это ничтожной платой за полученные преимущества.
— Когда ты собираешься на Исстваан? — спросил Джонсон своего гостя.
Примарх, заложив руки в бронированных рукавицах за спину, подошел к иллюминатору.
— Как можно скорее, — произнес он глубоким раскатистым голосом. — Феррус Манус уже обогнал нас; ему не терпится обрушить на Хоруса мщение Императора. — Он нахмурился и повернулся к Джонсону. — А мы надеялись пополнить здесь свои запасы, прежде чем отправляться в боевую зону.
Джонсон вздохнул:
— Мне очень жаль, брат, но магос Архой не оставил нам выбора. Вокс-связь необходимо было восстановить незамедлительно. Кроме того, он солгал мне. Лучше уж пришел бы ко мне и сразился лицом к лицу, чем плести заговор.
Примарх кивнул и снова повернулся к иллюминатору, разглядывая Диамат. В охристо-желтом небе, словно пятно засохшей крови, висела красновато-коричневая туча. Пыль и пепел, поднятые в атмосферу в процессе уничтожения кузницы и — в меньшей степени — последующего обстрела космопорта, еще долгое время будут оказывать влияние на климат планеты. Нескольким тысячам уцелевших обитателей и не одному поколению их потомков предстоит переживать тяжелые времена.
— Могу я задать тебе вопрос? — спросил примарх.
— Конечно, — пожав плечами, ответил Джонсон.
— Когда тебе стало известно об осадных орудиях?
— А, это. — Джонсон усмехнулся. — Пятьдесят лет назад. Я изучал историю Великого Крестового Похода и наткнулся на упоминание о них в одном из донесений Хоруса, адресованном Императору. Он приказал их построить во время долгосрочной осады крепости ксеносов на Тетонусе. Хорус поручил мастерам Диамата создать континентальные осадные машины с мощными орудиями, способными разрушить самые крепкие фортификации. — Он развел руками. — Но на создание машин у мастеров ушло гораздо больше времени, чем планировалось. Заказ был выполнен только через полтора года после завершения операции на Тетонусе, а Хорус отправился завоевывать другие миры. Орудия поставили на склад до того дня, пока Хорус не вернется и не заберет их. А потом был Исстваан.
Примарх понимающе хмыкнул.
— Потом был Исстваан, — согласился он.
— Узнав о мятеже, я сразу понял, что этот путь неминуемо приведет Хоруса к Терре, — продолжал Джонсон. — Даже если ему каким-то образом удастся устоять против тебя и других Легионов, Воитель не может праздновать победу, пока Император остается в безопасности в своем дворце. Нет, для полного триумфа Хорусу необходимо, чтобы наш отец умер. А это означает долгую и трудную осаду Терры.
Примарх снова повернулся к Джонсону и в знак восхищения склонил голову:
— Ты нанес мастерский удар, брат. Правда. Вместо того чтобы противостоять Хорусу, ты одержал победу с горсткой воинов. — Он лукаво усмехнулся. — Я начинаю подозревать, что венец Воителя возложен не на ту голову.
Джонсон улыбнулся, принимая комплимент:
— Такие слова от тебя многого стоят, брат. Благодарю.
— А что теперь? — спросил примарх. — Ты присоединишься к нам?
— Нет, — ответил Джонсон. — Я должен как можно скорее вернуться в Щитовые Миры и готовить Легион к переходу на Терру. Более того, я думаю, будет лучше, если, кроме тебя и других примархов, никто не узнает, что я здесь был. Я бы не хотел, чтобы Император из-за этого инцидента имел повод заподозрить меня в каких-то скрытых мотивах.
Примарх несколько мгновений обдумывал его слова, затем кивнул:
— Это благоразумный поступок и весьма скромный.
Джонсон наклонился вперед в своем кресле.
— Нет, правда, — сказал он со всей серьезностью. — Я сделал это не ради похвал и не ради власти. В самом деле. Я сделал это на благо Империума. Хорус стал любимым сыном Императора только благодаря случаю. Если бы я был первым, кого он отыскал, сегодня я был бы Воителем. Не обижайся.
— Я не обиделся, — улыбнулся примарх.
— Значит, я могу рассчитывать на твою поддержку? Если Великий Крестовый Поход будет продолжен, я уверен: Императору очень скоро потребуется другой Воитель.
— Это само собой, — согласился примарх.
— Тогда договорились?
Примарх торжественно склонил голову:
— Это соглашение выгодно нам обоим.
— Отлично, — сказал Джонсон. — В таком случае можешь распоряжаться осадными машинами по своему усмотрению. Только при одном условии.
Тонкая бровь примарха слегка приподнялась.
— Каком же?
Джонсон озорно улыбнулся:
— Ты должен пообещать, что они будут использованы для благих целей.
Пертурабо, примарх Железных Воинов, улыбнулся, и его глаза блеснули, словно полированная сталь.
— Конечно, — сказал он. — В этом ты можешь быть уверен.
Джон Френч
Серый ангел
01
Пленник посмотрел вверх, когда дверь камеры открылась. Цепи толщиной с запястье прижимали его к голой каменной стене, нависали, словно ржавые змеи. Его силовую броню отключили, и её мёртвый груз удерживал его тело, словно оковы. На стенах узкой камеры из чёрного камня заблестели капли воды, когда внутрь вошёл человек с факелом. Отблески огня сверкнули в глазах пленника, который смотрел на посетителя, закутанного в дымчато-серую рясу. Под широким капюшоном можно было разглядеть улыбку.
Железная дверь захлопнулась позади. В камере было слышно лишь шипение факела.
— Так значит, это тебя поймали. Я здесь, чтобы задать вопросы. Уверен, ты это понимаешь.
— Делай, что должен. Я не боюсь твоих методов.
Раздался тихий смех.
— Я здесь, чтобы найти ответы, а не резать тебя на куски.
Когда человек подошёл ближе, пленник увидел под капюшоном блеск чёрных глаз. Гость был на голову ниже космодесантника, хотя доспех и ряса делали его крупнее. Узник моргнул. Его зрение было острым, но словно не могло сосредоточиться, как если бы в человеке было нечто неразличимое, неопределённое. Он покосился на тёмный уголок камеры, словно ожидая чего-то.
— И ради каких вопросов меня заковали?
— Вопросов верности.
Человек поднёс факел ближе, чтобы мигающий свет достиг тускло-серого доспеха пленника.
— На тебе боевые доспехи легионов, но нет геральдики или знаков верности. Мы — те, перед кем преклоняем колени. Таков путь вещей. Ты не представлен, неизвестно кому верен и вошёл в мои владения. В лучшем случае ты загадка, в худшем…
— Это допрос или проповедь?
— А разве выбор так мал? Допрос подразумевает, что мы враги, а я не хочу в это верить. Проповедь означает, что я пытаюсь тебя переубедить, что мне не нужно. Я просто говорю то, что знаю.
— Эти цепи говорят об обратном.
— Когда-то на этом мире нарушение границ владений каралось смертью. Будь благодарен за то, что я оставил тебе доспехи.
Человек в рясе поставил факел в металлическую скобу, на полированных чёрных перчатках блеснули золотые блики. Тусклый свет загнал тени в уголки камеры, и пленник увидел, что к стене прислонены его болтер и цепной меч.
— Простые предосторожности. Я оказал тебе всевозможное уважение, пусть ты совсем не был учтив в ответ. Ты даже не сказал мне своё имя.
Пленник откинул голову, чувствуя, как к затылку прижимается холодный мокрый камень.
— Меня зовут Цербер.
Человек тихо засмеялся.
— Ах, легенда былых времён. Как угодно, я отвечу тем же. Меня зовут Лютер, и я хочу знать, зачем ты пришёл в мои владения.
02
Шёл дождь.
Яктон Круз спрятался в тени у стены и прислушался. Его доспех казался призрачно-серым в ночи, и единственная метка на нём затерялась под покровом тьмы и дождевых капель. Он снял шлем, позволяя чувствам анализировать ночной воздух. Он мог слышать приближающийся раскат грома.
Выше, омытая слезами холодного камня, к беззвёздному ночному небу устремилась крепость Альдурук. Он проник за её внешнюю линию обороны, но знал, что чем дальше он углубится, тем больше будет стражей, сенсоров и охранных систем. Он рисковал, но торопился из-за времени и возможности полного провала. Необходимость, служившая ему девизом все эти последние годы, была такой же жестокой и неоспоримой, как и всегда. Он был на Калибане уже несколько дней, двигаясь во тьме, слушая, наблюдая, пытаясь найти то, что им нужно, то, зачем они пришли.
Лев послал часть легиона Тёмных Ангелов под командованием Лютера на свой родной мир. Это случилось до того, как Хорус поднял свой мятеж. Но с тех пор на Калибане воцарилась зловещая тишина. В войне измены и предательства эта тишина могла означать как ничего, так и многое. Это было вопросом, который они пришли сюда решить, но у них было мало времени. Тёмные Ангелы взяли в плен Локена… Нет, подумалось ему. Локен позволил им схватить себя.
