девушка. Хотя не знаю, точно ли уместно слово ресепшен по отношению к клинике… но плевать. Она нам улыбнулась, быстро рассказала, куда идти, выдала нам халаты, попросила воспользоваться устройством, которое обтянуло нашу обувь прозрачной пленкой, после чего пустила нас к Мире.
Возле палаты нас опять попросили подождать. Тут стояла медсестра, а внутри, с её слов, был врач. Что именно происходило, нам не сказали, но… раздался вскрик. Что у меня после произошедшего сорвало крышу, и я рванул вперед, что у Фрая, который схватил медсестру и оттолкнул её в сторону, чуть не уронив, после чего ворвался вместе со мной в палату.
Я ожидал самого худшего, уже был готов вступить в бой, даже активировал шлем на своей броне… но ситуация в итоге оказалась… комичной, если так можно сказать. Мира стояла в броне, смотрела на нас в оцепенении, как и врач, который, честно сказать, испугался.
— Вы вдвоём с ума сошли⁈ — тут же крикнула на нас блондинка, смотря с порицанием. — Ладно, ты придурок, брат, ещё можно списать на то, что у тебя ПТСР, а ты-то куда, Фрай⁈
— А ты как узнала, что это мы? — удивился её муж, деактивируя шлем, который спрятался в специальные отсеки брони. — Мы же вроде в скафандрах.
— Вас двоих сложно не узнать, — закатила она глаза. — Особенно родных.
Мира улыбнулась. Мне всегда нравилась её улыбка. Она была нежной. Я словно снова находился дома, недалеко от матери, которая из-за ошибки врачей погибла от тяжёлой болезни. Мира была очень похожа на маму. Пухленькие губы, идеальный овал лица, тоненький, слегка оттопыренный носик, немного пухленькие щёчки, из-за чего не так выделялись острые скулы, тонкие брови, добрые зелёные, чуть раскосые глаза… и белые волосы. Её волосы. Мамы. Мне же досталась шевелюра от моего отца.
Я быстро осмотрел её. С ходу можно было понять, что культю, которая у неё оставалась, удалили. Даже плечевой сустав полностью переделали, чтобы рука нормально функционировала. С бронёй это сочеталось нормально, но вот как это выглядело без брони… я не мог представить. Но она любит носить майки, сто процентов увижу. Наверное.
— Молодые люди, — обратился к нам врач. — Прошу прощения, но вам было чётко сказано, что сейчас проходит процедура. Мы пытаемся совместить её новую руку с её личной броней. Это нужно провести сейчас. Обязательно. Пока мы не покрыли искусственной кожей имплантат, чтобы можно было его заменить в случае необходимости, если не пройдёт сопряжение. Мы даже не закончили броню целиком надевать, — в этот момент я бросил взгляд на её правый бок, на котором не было подвижной защитной пластины и были открыты различные механизмы и патрубки. — Так что, будьте добры, дайте нам закончить. И вообще! Вам сюда нельзя было! Из-за этого я могу отказать ей в лечении!
— У нас были свои причины так поступить, — хмуро проговорил я, отправляя сестре информационный пакет с той информацией, которую мне удалось нарыть вместе с Фраем, точнее, нарыть ему, а мне сформировать картинку. — Но в любом случае просим прощения.
— Просто… — вздохнула она, — выйдите. Если всё пройдёт успешно, меня могут уже через три дня выписать. Имплантат, плечевой, — постучала она левой рукой по району ключицы, — прижился идеально, сейчас проверка именно руки. Если всё хорошо… то врач обещает, что даже тактильные чувства вернутся.
— Вернутся, — кивнул он. — У нас есть сыворотка для восстановления нервов. Капилляры, вены и артерии тоже создадим и проложим. Как полагается. Но это ещё одна операция, после неё два дня отдыха для восстановления под наблюдением. Потом уже свободны будете. Но это если всё сейчас пройдёт хорошо!
— Но в договоре же было про четырнадцать дней, — хмурился я.
— Вы его невнимательно читали, — тяжело вздохнул врач. — Либо до полного выздоровления, либо четырнадцать дней с возможностью пролонгации. Вот как там было сказано, если кратко. Если выпишут раньше, часть средств будет возвращена. Но в любом случае… — на миг замялся он, но потом, видимо собравшись с силами, показал нам на дверь и громко сказал: — Вон!
Глава 7
— Просто… — тяжело вздохнула девушка, когда мы закончили свои рассказы, а из её глаз уже которую минуту медленно стекали слёзы, — выйдите. Не надо утешать, не надо говорить слов поддержки… просто выйдите.
Мы с ней не стали спорить. Сделали ровно то, что она и попросила. Вышли из её палаты. Сам разговор с ней, когда нас всё же пустили к ней в палату, был очень долгим. Я пытался в красках рассказать всё, что произошло тогда на планете, в том безымянном городке, который стал могилой многим, в том числе и её отцу. Ведь она просто не знала, что произошло, она потеряла сознание на первых минутах.
Дальше рассказывал уже по большей части Фрай. По сути, он ей пересказывал то, что я отправил ей в информационном пакете, только чуть более красочно. Это уже было для того, чтобы хоть немного отвлечь. Но в итоге… она ещё сильнее расстроилась. Ведь тот, кто нас подставил, по сути, пока ходит безнаказанный.
Некоторое время я и Фрай сидели около палаты, думали, что нас она позовёт. Но нет. Там была тишина. Полная. И только редкие всхлипывания развеивали её. Ей было тяжело, когда умерла мама, сейчас ей ещё тяжелее, так как она только-только начала налаживать отношения со своим отцом, иногда выдирая его с нашей «работы» куда-нибудь развеяться. Я так не мог. Просто не мог. Я просто прекрасно знал, что он мне не родной, мой родной умер когда-то давно, когда мне было всего несколько годиков. Отца Миры я просто не воспринимал. Но за столько лет привык называть его отец.
— Пожалуй, — поднялся на ноги Фрай, — я пойду к ней. Всё же супруг… вроде как. Надеюсь, она меня не убьёт. А то её кибернетическая рука выглядит весьма сильной.
— Как и любой другой полностью заменяющий конечность имплантат, — пожал я плечами, всё ещё блуждая в своих мыслях, после чего я уловил смысл фразы целиком. — Да. Попробуй её успокоить. Она должна была немного… остыть. Сейчас ей точно нужна поддержка. А поддержка близкого всегда важна.
— А ты? — посмотрел он с вопросом не только в словах, но и в глазах.
— А что я? — даже не повернулся я в его сторону. — Мы с ней ругались часто. Понимаю, что я сейчас самый близкий её родственник… но вот меня она точно придушит. Лучше попробуй её успокоить окончательно. А я уж как-нибудь потом поговорю с ней. А то сейчас выйдет так, что на меня все камни полетят, — помотал я головой, а потом постарался сломать голос, говоря словно от её имени. — «Это всё ты виноват», «Ты мог его спасти», «Ты мог сам ходить
