то и дело вращал им, чтобы оживить пламя. Вслед за троицей потянулись и малайцы, которые, слыша выстрелы, не могли оставаться равнодушными и теперь спешили на выручку товарищам.
Пулеметы тарахтели без умолку: явный признак того, что крупная стая шакалов Синдхии, как нарек их Сандокан, штурмовала вход. Через десять минут Янес с подмогой добежали до места действия.
Пули так и свистели вокруг, выбивая каменную крошку из стен и свода. Осаждающие бешено палили, надеясь испугать пиратов Момпрачема численным превосходством. Однако старым воинам, закаленным в пороховом дыму морских баталий, все было нипочем.
– Значит, начался настоящий штурм? – спросил Янес у Сандокана, который непрерывно жал на гашетку пулемета, сидя на камне в свете воткнутого рядом факела.
– Похоже на то. Но пока мои игрушки не замолчат, враги в подземелье не войдут.
– Твой голландец обещает уничтожить всех их разом, – иронично заметил Янес.
– Ты ему веришь?
– Не знаю…
– Я прихватил его потому, что этот малый уверял, будто содержимое его бутылей способно за неделю умертвить все население Ассама. Я-то больше полагаюсь на пулеметы и карабины. Ага, пальба стихла, вместо ружей загремели рамсинги и барабаны. Смотри, Янес! Видишь свет? Сюда идут. Наверное, Синдхия прислал переговорщиков.
– Да, – кивнул махараджа. – Приближаются парламентеры. Вели своим прекратить огонь.
Сандокан сунул в рот золотой свисток и издал пару резких трелей. Пулеметы и карабины разом смолкли. Из темноты послышался громкий голос:
– Я иду с белым флагом!
– Кто ты?
– Парламентер.
– От чьего имени?
– От имени Синдхии.
– Можешь подойти! Сандокан, этот голос кажется мне знакомым.
Тремаль-Наик, с интересом рассматривавший пулеметы, сказал:
– Я знаю, кто это.
– И кто же?
– Тот самый человек, которого ты привязал к жерлу пушки на бастионе Марундия, а потом пощадил, хотя имел полное право казнить.
– А, брамин Килтар!
– Да, он представился нам Килтаром и просил запомнить его имя.
– Жрец может принести ценные сведения, – произнес Янес.
– И ты ему поверишь? – нахмурился Сандокан.
– Он обязан мне жизнью, а индийцы такое ценят.
– Что ж, посмотрим.
Навстречу парламентеру выступили восемь малайцев с карабинами наперевес. Впереди шел даяк с факелом. Переговорщик был один, он отчаянно размахивал белым флагом. Высокий, тощий, как все брамины и факиры, очень смуглый, в белых одеждах, с весьма потрепанным желтым шелковым кушаком на поясе. Длинная черная борода подчеркивала его резкие черты лица.
Малайцы схватили жреца и подтолкнули к Янесу, стоявшему в круге света от факела, который держал даяк с поблескивающим от всполохов пламени кампиланом.
– Великий сахиб, – начал парламентер, – узнаешь ли ты меня? Надеюсь, ты не забыл мое имя?
– Разумеется. Ты Килтар, однажды я пощадил тебя, – ответил махараджа. – Уже второй раз ты являешься ко мне для переговоров. Что тебе надо? Тебя послал Синдхия?
– Да, великий сахиб. – Брамин не сводил глаз с сияющего кампилана.
– Чего он хочет?
– Чтобы ты сдался.
– Ха! – Янес взял у Сандокана папиросу. – Да он спятил.
– Мне тоже так кажется, сахиб, – кивнул брамин. – Видно, его так и не вылечили в Калькутте.
– Что ты имеешь в виду, Килтар?
– Советую тебе не сдаваться. Раджу напугала прибывшая к вам подмога. Эти люди уничтожили кучу твоих бывших раджпутов, переметнувшихся на сторону Синдхии.
– Напугала, говоришь? Прекрасно, – усмехнулся Сандокан, с любопытством наблюдая за парламентером.
– Килтар, ты помнишь, что обязан мне жизнью? – спросил Янес.
– Вовек не забуду, сахиб. Говорят, души мертвых индусов достигают блаженной нирваны, но лично я рад, что остался жив.
– Еще бы! – хохотнул португалец. – Пока мы живы, перед нами открыт весь мир.
– Я не знаю, что такое мир, – ответил брамин. – Я знаю одну только Индию.
– Короче, ты зачем пришел? У меня нет времени на пустопорожние разговоры.
– Мы можем поговорить обо всем завтра или даже через неделю, если так угодно великому сахибу.
– А сейчас вернешься в лагерь?
– Нет, не вернусь. Если я принесу радже весть, что вы отказались сдаться, он велит своим слонам растоптать меня.
– Своим? Да это мои слоны! – взревел Янес.
– Раджпуты увели их всех.
– Подлецы! – возмутился Сандокан. – Париев, браминов, факиров мы пощадим, но не этих предателей. Пусть только попадутся мне в руки, мигом будут расстреляны, ни одна пуля из наших пиратских карабинов не пролетит мимо цели.
– Какие у них потери? – спросил Янес сквозь зубы.
– Во время штурма Гувахати погибло совсем немного.
– А сколько всего у Синдхии людей?
– Около пятнадцати тысяч. Твои друзья расстреляли из неведомого нам оружия целый отряд. Адский огонь косил людей безжалостно, убивая их сотнями.
– Ну и что Синдхия? Испугался?
– Он дрожит как заяц, стоит ему заслышать этот зловещий треск.
– Еще одна хорошая новость. – Сандокан раскурил трубку с золотым мундштуком, инкрустированную сапфирами. – Да, этот человек действительно оказался полезен.
Янес хмуро курил папиросу, ероша всклокоченную бороду. Похоже, он о чем-то крепко задумался. И наконец спросил:
– Значит, Килтар, ты не вернешься в лагерь Синдхии?
– Нет, сахиб. На сей раз раджа меня точно прикончит.
– Тем не менее тебе придется с ним повидаться.
Брамин побледнел, в его глазах заплескался ужас.
– Ты хочешь моей смерти, сахиб, хотя сам даровал мне жизнь?
– Я не пошлю тебя в лагерь одного. Вместе с тобой отправится белый человек.
– Белый? – Брамин изумленно уставился на Янеса.
– Что ты задумал, братец? – Сандокан поднялся и выбил трубку.
– Ты ведь сам привез мне профессора, уверяющего, будто способен за два-три дня извести все войско Синдхии, – хладнокровно ответил Янес. – Вот и проверим.
– Ты о ван Хорне?
– Да. Пусть на практике испытает свои бутыли.
– Ты ему поверил?
– Я верю в наши карабины. Однако временами и ученые могут оказаться полезны.
– Тогда так тому и быть. Отправишь его прямиком к Синдхии?
– Конечно.
– А если не захочет?
– Ван Хорн сам заявил, что пойдет туда с двумя бутылями, полными холерных бацилл.
– Бацилл?
– Это такие крошечные букашки, ты не сможешь их увидеть.
– А вдруг Синдхия его расстреляет?
– Европейца? Не посмеет.
– Что скажешь, брамин?
– Пожалуй, в компании белого я рискну вернуться к радже.
– Итак, Янес? Каковы наши планы?
– Проверить в деле микробы твоего голландского приятеля. Как полагаешь, ему действительно достанет храбрости отправиться в лагерь Синдхии в качестве парламентера?
– Вообще-то, ван Хорн весьма отважен. Но о чем он будет говорить с раджой?
– Я лично его проинструктирую. Главное, чтобы он успел разбить там свои бутыли, остальное не важно.
– Успеет, я за него ручаюсь.
– Побудь здесь, а я схожу за профессором. Последи за Килтаром.
– От меня не убежит, – осклабился Сандокан.
– Опасайтесь вероломного штурма.
– Наши пулеметы и карабины заряжены. Пусть враги нападают, если осмелятся, я сделаю из них фарш.
Янес торопливо зашагал назад под охраной Тремаль-Наика
