переспросила нойта.
Воин кивнул.
– Ну, чего стоим? Может, я вас к амбару отведу? Или вас угостить чем? Если что-то осталось, конечно, – хохотнул новый хозяин фермы. – Мялица там стоит. Правда, не знаю, где чесалки и трепала.
– Чесалка здесь, в доме, – тихонько подсказала Илька.
– Вот ведь нойта – всё ей известно, – подивился мужчина.
– Она живёт по соседству, – фыркнул, усмехнувшись, Хирви.
Артту повёл гостей к амбару. Задерживаться в доме Ильке не хотелось. Девушке было до тошноты невыносимо оттого, что в знакомых ей стенах, в доме, где прежде жила большая семья, теперь жили воины. Она задавалась вопросами: куда пропали прошлые жильцы и что с ними стало? Она спрашивала себя, но не отвечала, прекрасно зная разгадку.
Однако и в амбаре, пышущем родным и знакомым запахом, Ильке стало дурно. Вместе с Ситриком они свалили снопы на сено, и девушка достала мялицу. Парень же, не боясь женского труда, принялся помогать ей.
Только Хирви и Артту ушли, как Ситрик тут же поймал Ильку за рукав.
– Служанка, – прошептал он, оглянувшись на приоткрытую дверь, точно кто-то из пришлых мог понять его речь. – Я знаю её.
– Я тоже! – выпалила Илька, заправляя в мялку новый пук травы. – Она совсем недавно в Ве, но успела со всеми познакомиться, точно сваха.
– Ида, – выдохнул Ситрик имя девушки. – Это я привёл её на эту ферму. Проклятье! Что они могли сделать с ней? Они же наверняка убьют её!
– Это правда, – прошелестела Илька.
Девушка рассказала Ситрику о планах племени и поведала о том, почему лесные люди напали на город. Парень внимательно выслушал её и покачал головой.
– Мне это Вамматар сказала. Она знает обо всех смертях.
– Знаю, – бросил Ситрик и невесело хохотнул. – Не понаслышке.
– Она, точно море и лес, всё видит и всё слышит, – вздохнула Илька.
– Я хочу помочь Иде, – вдруг произнёс Ситрик. – Хочу… У неё есть семья в Оствике. Может, я смогу взять её с собой, когда отправлюсь обратно в Онаскан. Оставлю в Оствике…
Илька хитро прищурилась.
– Артту сам сказал, что я могу просить у него всё, что пожелаю, – протянула она. – Теперь я хочу себе не только амбар и инструменты, но и служанку!
Проговорив это, она отложила лён и бросилась догонять покинувших амбар мужчин. Те уж сидели у очага, шутя и бахвалясь.
– Артту! – выпалила Илька, заглядывая в дом, пока у неё была на это смелость. – Позволь мне забрать твою служанку работать с нами.
Мужчина повернул голову к вошедшей и нахмурился.
– Забирай, – вдруг проговорил он. – Не знаю, правда, на что тебе такая бестолочь. Она не то что из камня, из муки хлеб не сделает.
– Траву молоть – дело нехитрое. Я покажу, – так же звонко проговорила Илька. Чем громче звучал её голос, тем больше уверенности было в ней.
Артту пожал плечами, и девушка окликнула служанку. Иголка встрепенулась, услышав своё имя, произнесённое знакомым голосом. Илька схватила девицу за руки и повела к амбару.
– Что случилось? – спросила Ида, когда дверь за их спинами закрылась. – Куда ты меня тащишь?
– В амбар, – просто и честно ответила Илька.
– Ты что, с ними заодно? – воскликнула девушка и вырвала свою руку из цепкой ладошки нойты.
– Нет, что ты! – бросила Илька, а у самой заболело сердце от собственных слов. Сама не знала, с ними она или нет. Она замолчала, не зная, стоит ли ей искать оправдания и примет ли их Иголка.
– Ты говоришь с ними на одном языке, – прошипела Ида.
– И с тобой тоже на одном, – едко заметила Илька. – Дурёха! Иди за мной, мы с Ситриком придумаем, как вызволить тебя из плена.
Услышав это, Иголка прищурилась, смерив нойту недоверчивым взором. Она выглядела изнурённой, но в глазах её сидели дикие звери, злые, как олени по весне, раздражённые чесоткой в красных рогах. Волчонка подбери – так же смотреть будет.
– Ты хочешь спасти меня? – наконец спросила Ида, сцепив руки на груди.
Илька кивнула, вздохнув, и Иголка вновь приблизилась к нойте, готовая идти за ней следом.
– А пока будешь помогать нам, чтобы мы быстрее управились, – наставляла Илька, пока они обе неспешно шли к амбару.
– Чем же мне заняться?
– Будешь чесать лён и крапиву.
Когда девушки вошли в амбар, Иголка замерла, вновь увидев Ситрика.
– Здравствуй, – негромко сказал парень.
– Ты переменился, – пробормотала Ида. – Теперь стал похож на пятку Ньёрда.
– У Ньёрда самые красивые ноги среди асов и ванов, а потому я сочту это за похвалу, – усмехнулся Ситрик, но тут же переменился в лице. – Они тебя обидели?
Иголка замялась, потупив глаза, а после ответила:
– Нет. На самом деле Артту был добр со мной. Точнее, он стал добр, когда я начала понимать, что он требует от меня. – Она посмотрела на Ситрика вновь. – Ты не знаешь, что с моим отцом и братьями?
– Я не видел их.
– Я тоже, – втиснулась Илька.
– Но я думаю о том, что весной смогу забрать тебя отсюда и отвести к сестре и матери в Оствик.
Подбородок Иды затрясся, только она услышала это. Она опустила голову, чтобы её дрожь не была столь заметна. Спутанные пряди выпали из-под чепца и закрыли её лицо.
– Ты уже однажды отправил меня к Хель, – сдерживая слёзы, пробормотала она. – Я думала, ты враг мне.
– Разве старый враг не лучше нового? – невесело усмехнулся Ситрик.
Иголка кивнула.
– Я много думала о том дне и поняла, что если бы я не оказалась в лесу, а после на ферме, то, скорее всего, погибла бы в Ве, как многие другие. Они же погибли, да? Я видела зарево пожара и пепел. Не знаю, мне благодарить тебя или проклинать.
Устроившись, Илька рассказала Иде обо всём, что случилось, и девушка надолго замолчала, раздавленная и погребённая под весом слов.
Работали они молча. Илька мысленно повторяла руну Бабушки, опуская рукоять мялки на каждое ударное слово в песне. За день они управились с молотьбой трав, но вычесать всё не успели. Ночь и Артту выгнали их из амбара домой.
За монотонной работой жизнь покатилась своим чередом, пытаясь подражать той, прежней, оставленной мертвецам и прошлому. Привычные к любому труду руки Ильки чесали лён и крапиву, выбивая из размягчённых стволов светлые волокна, похожие на пушистые волосы.
Каждое утро они вставали сильно засветло и шли к ферме, где их ждала ухватившаяся за надежду и обещания Иголка. Днём они чесали, и Илька принялась учить Ситрика и Иду своему языку. А ночью, ложась спать, нойта видела, как парень, сидя у очага, тихонько шептал огню и
