После смерти императора Николая I Толстой, «следуя голосу долга и семейным традициям»[271], поступает майором в стрелковый полк Императорской Фамилии, о котором вскоре напишет:

Вот идут врагам навстречуНаши славные полки.Впереди густою цепьюГосударевы стрелки[272].

Стрелками командовал родной дядя Толстого, граф Лев Алексеевич Перовский. Это давало новоиспеченному майору большой простор для маневра. Из Новгорода, где формировался полк, он, скажем, ездил в Петербург на чествование актера московского Малого театра Михаила Семеновича Щепкина.

Тем не менее служба есть служба, и вот граф уже в полку под Одессой. А там в это время вспыхивает эпидемия тифа. Толстой самоотверженно ухаживает за больными товарищами и в результате заражается сам.

Император Александр II, узнав о болезни своего друга, просит ежедневно телеграфировать о состоянии его здоровья: «Буду с нетерпением ждать известий по телеграфу, дай Бог, чтобы они были удовлетворительны».

Встревоженная Софья Андреевна приезжает к своему возлюбленному. Он выздоравливает, и весной они вместе совершают большую поездку по берегу охваченного войной Крыма. Этому путешествию посвящен цикл стихов «Крымские очерки».

Солнце жжет; перед грозоюИзменился моря вид:Засверкал меж бирюзоюИзумруд и малахит.

Здесь на камне буду ждать я,Как, вздымая корабли,Море бросится в объятьяИзнывающей земли,

И, покрытый пеной белой,Утомясь, влюбленный богСнова ляжет, онемелый,У твоих, Таврида, ног[273].

Такой эстет, как Толстой, не может пропустить ни одного прикосновения к женской красоте, умноженной красотой природы.

Ты помнишь ли вечер, как море шумело, В шиповнике пел соловей.Душистые ветки акации белой Качались на шляпе твоей?

Меж камней, обросших густым виноградом, Дорога была так узка;В молчанье над морем мы ехали рядом, С рукою сходилась рука.

Ты так на седле нагибалась красиво, Ты алый шиповник рвала,Буланой лошадки косматую гриву С любовью ты им убрала;

Одежды твоей непослушные складки Цеплялись за ветви, а тыБеспечно смеялась — цветы на лошадке, В руках и на шляпе цветы!

Ты помнишь ли рев дождевого потока И пену и брызги кругом;И как наше горе казалось далеко, И как мы забыли о нем![274]

«Наше горе» — это, вероятно, продолжавшееся формальное замужество Софьи Андреевны и переживания Алексея Константиновича из-за того, что он не может с ней венчаться еще и по той причине, что это глубоко ранит его мать.

Однако душевные страдания, по-видимому, никак не отражались на его отменном аппетите, на который пеняла поэту спутница его конных прогулок.

Вы всё любуетесь на скалы,Одна природа вас манит,И возмущает вас немалоМой деревенский аппетит.

Но взгляд мой здесь иного рода.Во мне лицеприятья нет;Ужели вишни не природаИ тот, кто ест их, не поэт?

Нет, нет, названия вандалаОт вас никак я не приму;И Ифигения едала,Когда она была в Крыму![275]

Две недели путешественники прожили в имении Мелас, принадлежавшем Льву Перовскому. Незадолго до их приезда усадьба была бомбардирована с моря. Любовь и война переплелись в прекрасном восьмистишии, оставшемся от этих дней счастья…

Обычно полная печали,Ты входишь в этот бедный дом,Который ядра осыпалиНедавно пламенным дождем;

Но юный плющ, виясь вкруг зданья,Покрыл следы вражды и зла —Ужель еще твои страданьяМоя любовь не обвила?[276]

Толстой по-прежнему оставался заложником двух привязанностей: сыновней к матери и мужской к любимой женщине. О том, насколько остро, насколько конфликтно обозначился этот «треугольник» взаимных любовей-ревностей, можно судить по воспоминаниям Льва Жемчужникова, побывавшего в имении Красный Рог, где жили его тетушка Анна Алексеевна и кузен Алексей.

«Она [Анна Алексеевна] была очень рада видеть меня и всею душою интересовалась узнать мое мнение о Софье Андреевне Миллер, с которой сошелся ее сын и к которой серьезно и сильно привязался. Ее душа не только не сочувствовала этой связи, но была глубоко возмущена и относилась с полным недоверием к искренности С. А. Не раз у меня с нею (тетушкой. — А. С.), тайно от сына, были беседы об этом, и она, бедная, говорила, а слезы так и капали из глаз ее… Я стоял всею душою за С. А. и старался разубедить ее, но напрасно. Чутко материнское сердце…

Что ж Алеша?.. Он любил обеих, горевал, и душа его разрывалась на части. Никогда не забуду, как я сидел с ним на траве, в березняке, им насаженном: он говорил, страдая и со слезами, о своем несчастии. Сколько в глазах его и словах выражалось любви к Софье Андреевне, которую он называл милой, талантливой, доброй, образованной, несчастной и с прекрасной душой. Его глубоко огорчало, что мать грустит, ревнует и предубеждена против С. А., несправедливо обвиняя ее в лживости и расчете. Такое обвинение, конечно, должно было перевернуть все существо доброго, честного и рыцарски благородного А. Толстого.

<…> Я не знал тогда, что будет далее, и что время жизни Анны Алексеевны сочтено судьбою, и что смерть ее стоит наготове…»[277]

В ночь на 2 июня 1857 года графиня Анна Алексеевна скончалась. Толстой телеграфировал об этом в Париж, где в тот момент находилась Софья Андреевна. Она вернулась в Петербург, и больше они уже не разлучались.

Она повела дело о разводе с Л. Ф. Миллером. Толстой не захотел использовать свою близость к императору для того, чтобы ускорить бракоразводный процесс, и все произошло обычным порядком.

* * *

Поздней осенью 1858 года Толстой и Софья Андреевна «с целым штатом учителей и прислуги» отправились в Погорельцы. Оттуда Алексей Константинович пишет Николаю Жемчужникову письмо-перечень того, что окружает его в Погорельцах. Эта чудная прозаическая опись сродни той стихотворной, которую составил Неёлов, или пушкинско-вяземским упражнениям на рифмовку фамилий. Комический эффект возникает здесь от полного хаоса, от того беспорядочного навала, в коем перемешаны реалии деревенской жизни. Вот этот великолепный винегрет, своеобразный лексикон старого помещичьего быта.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});

1 ... 82 83 84 85 86 87 88 89 90 ... 135

На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Козьма Прутков - Алексей Смирнов бесплатно.

Похожие на Козьма Прутков - Алексей Смирнов книги

Сравнительные жизнеописания - Плутарх - Биографии и Мемуары
Борис Рыжий. Дивий Камень - Илья Фаликов - Биографии и Мемуары
Алексей Константинович Толстой - Владимир Новиков - Биографии и Мемуары
Андрей Вознесенский - Игорь Вирабов - Биографии и Мемуары
Лев Толстой - Алексей Зверев - Биографии и Мемуары
Ключи счастья. Алексей Толстой и литературный Петербург - Елена Толстая - Биографии и Мемуары
Нострадамус - Алексей Пензенский - Биографии и Мемуары
Путешествие по Сибири и Ледовитому морю - Фердинанд Врангель - Биографии и Мемуары
Игорь Северянин - Вера Николаевна Терёхина - Биографии и Мемуары
Грустное лицо комедии, или Наконец подведенные итоги - Рязанов Эльдар Александрович - Биографии и Мемуары

Оставить комментарий