— Позволь не согласиться.
— Хм. — Я знала, что он улыбается.
— Мне кажется… каждый имеет право на счастье. Дракон… тоже, он же просто хотел быть рядом. Твоя Великая Мать могла бы подарить крылья его невесте. Было крайне жестоко со стороны Судьбы лишать их возможности быть вместе без жертв.
— О да, крайне жестоко. Но жизнь вообще жестока. Ты должна уже была это понять. Все же ты сейчас здесь. А не там, где тебе хочется быть.
Грубое напоминание с его стороны. И все же мне нечего было на это ответить.
— И все же… эта легенда не совсем честная.
— Возможно, я соглашусь с тобой. Но позже, Шерри. Когда мне будет, с чем сравнивать.
Я задумалась. И зря. Мне ненужно было даже думать над этим. Но проклятое любопытство, что сгубило некогда Еву, подвело и меня. Я действительно совершила этот дерзкий и необдуманный поступок. Сказала слова, о которых горько пожалею.
— А что с тобой, Повелитель? Я верю, нет, я точно знаю, что ты найдешь ту единственную, которая подарит тебе… счастье.
Дура, я, кажется, совершенно забыла, с кем имею дело. Кем является мой собеседник. Простая истина должна была быть всегда на первом месте в списке всех истин, которые я должна помнить.
После моих слов не прошло много времени в молчании. Я почувствовала через пару секунд как его широкая ладонь ложиться на мою шею, как его пальцы не сильно сжимаются. Он заставил меня выпрямиться, замереть от страха и напряжения. Его дыхание коснулось моего уха, а потом он четко произнес слова, этим невероятно холодным тоном, который заставил ледяной холод пробежать по позвоночнику.
— Не думаю, малышка Шерри. Потому что «свою единственную» я убил века назад. — Мои глаза расширились, но я не видела перед собой абсолютно ничего. — Тебе интересно и это? Ты знаешь меня еще очень мало, «моя единственная» знала меня чуть лучше. И это знание позволило ей убить нашего ребенка. К сожалению, она не успела покончить с собой. Но я ей охотно помог. — Он наиграно вздохнул, напоминая мне бесчувственного монстра все больше. С каждым словом больше. — Конечно, эта история не такая интересна и трогательная, но зато вполне реальная. Ты даже можешь сказать что-нибудь по поводу несправедливости.
Напротив. Я совершенно лишилась дара речи, прикусывая язык для того, чтобы не пустить наружу вопль.
Его слова должны были убить во мне маленькую наивную девочку окончательно.
— Можно… я пойду пешком? — Пролепетала я еле слышно. Казалось, мое сердце говорит отчетливее.
— Нет. — Холодно бросил мужчина. И все же он разжал свою ладонь, что была сомкнута все это время вокруг моей шеи, выпрямляясь позади меня.
Тишина убивала.
Задумавшись, я пришла к выводу, что то, что я сейчас слышала в его голосе — презрение.
Он презирал. Всех женщин. Меня. Мой страх. А еще те чувства, что заставили меня сказать необдуманную глупость. Я действительно верила, что он еще не встретил свою женщину. Кто ж знал, что у него даже был ребенок от нее.
Да, теперь все стало еще более очевидным. Смотря на него, я даже задумалась над тем, что этот мужчина проклят. Я была уверена в том, что не было женщины, которая бы воспитала его в материнской любви. Теперь я еще узнала (хотя и не хотела этого), что даже его женщина, та, что была предназначена ему судьбой, предала его.
Конечно, я точно не знала всю суть их жизни. Его жизни. Да и мне не очень то хотелось спрашивать об этом больше.
Среди тишины, этого напряженного молчания до меня медленно дошла одна вещь.
Я попросила его… Идиотка! Я попросила его дать мне уйти. Его четкое безликое «нет» было полно холодного гнева и резкости.
Я стремительно теряю его расположение. Вот что он презирал — женский страх и ненависть. И ненавидел в ответ сдержано, никому эту ненависть не показывая. И все же мои последние слова заставили его навесить на меня ярлык «такая же».
— Тогда… — Я чувствовала, как он напрягся, — обними меня?
Я ждала его ответа, резкого, как осколок льда. Может даже боли, которую он мне хотел причинить.
Однако все что он сделал — с бережностью, которая была немыслимой на фоне его гнева минутной давности, обвил мою талию одной рукой, прижимая к себе. Я ощущала спиной, как он расслабляется, как делает уже ровный вдох. И в этот момент я убедилась в своей теории окончательно.
Глава 26
Из истории черных стен.Еле отыскал чертово кольцо. Столь маленькая, бесполезная вещица была затеряна в груде куда менее бесполезных вещей. И все же я искал именно ее. Сначала нашел то, что поменьше. Что раньше держалось на пальце женщины. Потом достал свое собственное. Потратил на поиски бесценное время, после чего, презирая самого себя, надел кольцо на безымянный палец левой руки.
Пусть, решил я. Что еще я могу сделать со своей одержимостью, если просто не тешить себя мыслью, что когда-то эта женщина принадлежала мне. Начинаю понимать многогранность этого слова. Я обладал ей, даже не познав ее тела. Она была моей, потому что на ее пальце было такое же кольцо, потому что она делила со мной дом, потому что она сидела напротив за одним со мной столом во время завтраков, обедов и ужинов. Потому что я засыпал рядом с ней и просыпался, когда она еще была околдована сном. Я видел восторг, желание, радость, страх и боль в ее глазах. Странно, что я мог вызывать в ней столь много оттенков чувств. Все я. Только я.
Сегодня послал своего подручного в дом владыки. Женщина, но не дура, нанялась на работу под крышей его дома. Хочу знать о каждом шаге своей в прошлом Шерри. Уверен, что когда-нибудь мне это надоест, а пока я могу этим наслаждаться. Да, к черту борьбу, возьму из ситуации то, что мне доставляет какое-то извращенное удовольствие, граничащее с гневом и болью. Хоть что-то. Со временем понимаешь, что даже это стоит ценить…
* * *
Аарон тихо выругался, когда услышал звук шагов в коридоре. Не то чтобы направляющийся сюда так стремился заявить о себе, но все дело в акустике… И какого черта ему надо?!
Быстро выходя из черной комнаты подземелья, он проследил падение своего раба на колени. Тот явно очень торопился что-то ему сообщить. И Аарон ждал, вытирая руки от крови. Собственной.
Удивительно, он даже начал получать что-то вроде удовольствия, запечатляя на стене эти кровавые слова. Ему это действительно помогало. Пусть не избавляло от болезни, но упорядочивало мысли, давало время разобраться в хаосе своей души.
— Прошу п-простить меня, Повелитель. — Голос раба был быстрым, иногда срывающимся на высокие ноты. Опять же — страх. К нему он привык. Однако очевидные вопросы, которые не будут озвучены, все же зарождались в бестолковых глазах: а что же это Повелитель так много времени проводит в катакомбах? И тому подобное. Недоумение. Это раздражало. — Вам необходимо знать, что Владыка почтил ваш дом своим присутствием.
