Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Борис шлепнул себя по кончику носа. Он всю ночь теплом своего тела согревал прильнувшую к нему девочку. Утром, попив воды, умывшись, они рискнули выйти. Миновав несколько частных домов, Борис вдруг услышал:
– Куда же нехристь девчушку тащит? Ирод окаянный! Ведь не чечен. Христопродавец!
Он увидел сидевшую у калитки небольшого частного домика пожилую женщину.
– Чего смотришь, ирод? – сердито, без страха спросила она. – Убить хочешь? Так не боюсь я вас! Все едино умирать. Лучше уж зараз, чем так мучиться.
– Бабуся, – подошел к ней Бабич, – а ты не возьмешь ее? Я денег дам. Понимаешь, бабушку у нее убили. И вообще…
– Погодь-ка, – удивленно перебила она, – так ты, кажись, наш, российский. Что ж ты здесь?…
– Времени нет, бабуля, – умоляюще проговорил Бабич, – возьми девчонку. Вот, – он достал сто долларов, – держи. Со мной она все равно пропадет. Да и я с ней, как легковушка с тракторным прицепом. Возьми!
– Так, конечно! – Поднявшись, она протянула руку к отпрянувшей Маше. Девочка спряталась за спину Бориса.
– Нет! – отчаянно крикнула она. – Я с тобой буду!
Повернувшись, Борис увидел в ее не по-детски серьезных глазах слезы. Шлепнул себя по кончику носа и мысленно выматерился.
– Что ж ты, папаня, – упрекнула женщина, – дочь оставлять хочешь? Вишь, как она к тебе привязана. Ты уж, милок, сам как-нибудь.
– Поесть-то она у вас может? – вздохнул Борис. – Я денег дам.
– А ведь я и возьму. – Женщина тяжело вздохнула. – Скоро, говорят, армия пойдет. Дождаться желаю, чтобы увидеть, как этих бандитов по деревьям развешивать станут. Пойдем в дом, милок, чего-нибудь придумаем с питанием. Как же ты тут с дочкой оказался? Наверное, за ней пришел? Эти антихристы людей, как ихние предки скот, воруют. – Продолжая что-то говорить, она вошла в кухню небольшого, совершенно пустого домика.
– Ого! – удивился Борис. – Как же вы…
– Так я в центре жила, – обернулась женщина, – в трехкомнатной квартире. Два года назад меня оттуда выселили. И вот какой дворец по доброте души подарили! – Она развела руками.
В соседней комнате стояли старая деревянная кровать, небольшой столик, на котором тикал будильник, и неопределенного цвета тумбочка. Открыв ее, женщина достала керосинку.
– Деньги, сынок, оставь, – вздохнула она. – Ежели не отнимут, керосину куплю, муки и сахару. Глядишь, до армии и продержусь.
– А чего же не уходите? Ведь бомбить уже начали. И артиллерия скоро лупить начнет.
– Да кто ж отпустит? Мы им как живой щит нужны. Своих-то всех поотпускали. А русские по подвалам в городе ютятся, и мы, бабы одинокие, здесь. Но мы решили, что и просить не станем. Пущай бомбят, чтоб их, антихристов, уничтожить.
– Вот деньги. – Борис положил на столик сто долларов. – И еще вот. – Он добавил пятьсот рублей. – На них можно молока купить. И сладкого чего-нибудь.
– Бедненькая! – Женщина повлажневшими глазами смотрела на прижавшуюся к Бабичу девочку. – Худенькая какая. Сейчас схожу к соседям. Они чечены, но люди неплохие.
– О нас им ни слова, – строго предупредил Борис.
– Понимаю. – Взяв пятьсот рублей, женщина вышла.
– Хорошо, – немного помолчав, кивнул седобородый чеченец. – Я узнаю. Скажу вечером.
Малика, вздохнув, вышла. Зашла в комнату, где сидела Марият.
– Он сказал, что узнает, – отвечая на ее вопросительный взгляд, сказала Малика.
У знакомых отца Марият они были почти сутки. Приняли их хорошо. Глава семьи, шестидесятилетний Ваха, выслушал просьбу Марият с пониманием. Он увидел в глазах девушки твердость, и это ему понравилось. Марият и Малика услышали, как он, дав жене и дочери строгие наставления никому не говорить о них, ушел.
– Думаешь, Борис у них? – уже не в первый раз спросила Марият.
– Я знаю столько же, – разозлилась Малика, – сколько и ты!
– Думаешь, Ваха все узнает?
– Да. Он друг твоего отца, и он храбрый человек. Так мне показалось.
– Он хороший человек. Я…
– Давай прекратим, – попросила Малика.
* * *В бетонированный подвал вошел Басаев. Двое рослых охранников из так называемого арабского легиона остановились около дверей. Басаев подошел к висевшему на растянутых колючей проволокой руках Исламбеку. Остановившись, всмотрелся в него. Мотнул головой. Рослый парень в окровавленной куртке вылил ведро воды на голову Исламбеку. Застонав, тот пошевелился.
– Исламбек, – негромко проговорил Шамиль, – отдай мне русских. Ты умрешь быстро, я обещаю.
Тот открыл левый глаз. Правый был залит кровью из рассеченного лба. Басаев снова кивнул. Парень, недовольно поморщившись, намочил тряпку и стал смывать кровь с лица Исламбека.
– Отдай мне русских, – негромко повторил Басаев, – и ты умрешь быстро.
– Шамиль, – простонал Исламбек, – ты знаешь, почему я здесь. Русские мои друзья, я не отдам их.
– Ладно, – усмехнулся Шамиль. – У меня сегодня праздник, а завтра тебя казнят.
Он вышел. Один из охранников, задержавшись, взглянул на парня:
– Его не трогать. И приведите в более-менее нормальный вид.
Борис смотрел на свернувшуюся калачиком на кровати Машу. Она, положив голову на его ладонь, уснула сразу. Ее пальцы касались его руки. Стоявшая у двери пожилая женщина, вздохнув, покачала головой. Бабич беспомощно посмотрел на нее.
– Как я уйду? – тихо спросил он. – Она на моей руке…
– Нужен ты ей, – прошептала женщина. – Видать, девчонка столько насмотрелась, и теперь в тебе для нее все собралось. Ты уж останься с ней.
– Да мне-то что с ней делать? – спросил Бабич. – У меня своя жизнь, и как мне быть?…
– Зачем же тогда взял ее? Нельзя теперь бросать, нельзя. – Бабич мысленно выматерился. – Ты побудь у меня несколько дней, – предложила женщина. – Я же вижу, что тебе надобно одному быть. Не знаю, что ты здесь делаешь, но… Может, девочка как-нибудь приживется. До нашей армии я с ней доживу, наверное. А ты вот вроде как военный. Скажи: дойдет армия до нас или сызнова бросит, как тогда? Я же здесь уже двенадцать лет живу. К дочке приехала, да вот и осталась. Бежать надо было, но думала, не бросит нас государство. А оно вишь как вышло. Чеченцы простые – народ, конечно, неплохой и помочь всегда готовы. А вот эти сволочи грабят, насилуют, убивают. Господи, – женщина перекрестилась, – пусть у нас другая вера, но ведь мы ничего…
– Тетя Настя, – перебил ее Борис. – Давайте не будем об этом. Уж столько написано и сказано, что…
– Так пишут те, – горячо проговорила женщина, – кто не знает ничего! Почему не пишут, что даже те, кто бежит из Чечни, ненавидят русских? Просто бегут от войны, боятся, что погибнут. А в телевизор и газетчикам говорят…
– Да понятно, – буркнул Бабич. – Но мне это не интересно. Пусть голова у власти пухнет. Мне надо отсюда выбраться.
Он не заметил, что повысил голос. Маша завозилась и тяжело вздохнула. Спохватившись, он замолчал и осторожно погладил девочку по волосам. Она затихла.
– Вот вы сказали, – негромко начал он, – оставайся. А если духи занырнут? Они же мне с ходу скальп снимут. Без всяких разборов. Да и вас не пощадят.
– Да Господь со мной! – отмахнулась тетя Настя. – Чему быть, того не миновать. Бывает, заходят. Если уж убьют, так здесь. Может, и ты пару бандюков уложишь. А пойдешь с девочкой, тебя и в городе убить могут. Из города сейчас не выйдешь. Да и на улице запросто могут схватить. Ищут они кого-то, даже машины останавливают. А ведь на машинах обычно ездят ихние друзья или родственники. Так что оставайся. Здесь тебе, наверное, безопаснее будет. Они уж давно не захаживали. Все отобрали. – Она горько улыбнулась. – А убивать меня зачем им? Наоборот. Думают – пусть живет и мучается… Я приготовлю поесть. – Она вышла.
«Вообще-то она права, – подумал Борис. – На улице меня быстрее шлепнут. Во влип! И с ней еще разбираться надо», – взглянул он на девочку.
Денис, держа в правой руке пистолет со взведенным курком, левой зачерпнул воды и ополоснул лицо. Переночевал он в старой, давным-давно выброшенной «Волге». Он набрел на большой парк. Как говорили ранее, культуры и отдыха. Но о былом назначении парка напоминали только фундаменты аттракционов. Заметил рядом с поломанной изгородью ручей. Подошел и увидел, что вода довольно чистая. Вытащив пистолет, начал ополаскивать лицо. Денису надоела борода. Кожа под ней зудела. Он мечтал о бане. Протираться водой, не меняя одежду, – то же самое, что стирать грязное белье без мыла.
«Похоже, подхожу к окраинам, – вытерев нечистым платком шею и лицо, думал он. – А значит, внимание и еще раз внимание. Здесь наверняка они настороже. Тем более войска где-то поблизости встали и сейчас будут обкладывать город. – Вспомнил надпись на указателе: „Вас ждет ад, кафиры!“ Усмехнулся: – Если будут работать бомбами, ракетами и артиллерией, город вам адом покажется, воины Аллаха». Сев, закурил. Увидел идущую из города машину. На него, повернув бородатые лица, смотрели сидевшие в ней боевики.
- Алекс. Безродный. Дилогия - Ascold Flow - Боевик / Попаданцы / Периодические издания / Фэнтези
- За миг до удара - Наталья Корнилова - Боевик
- Война красива и нежна - Андрей Дышев - Боевик
- Кастет. Первый удар - Борис Седов - Боевик
- Война за Проливы. Решающий удар - Михайловский Александр - Боевик
- Удар молнии - Виктор Кнут - Боевик
- Клятва на верность - Олег Алякринский - Боевик
- Дьявольский котёл - Александр Тамоников - Боевик
- Бастион: война уже началась - Сергей Зверев - Боевик
- Гнев ликвидатора - Александр Тамоников - Боевик