Форма входа
Читем онлайн Гневное небо Испании - Александр Гусев
Шрифт:
-
+
Интервал:
-
+
Закладка:
Сделать
Но с ростом мастерства в Коневе четко обозначился и этакий шик. Он весьма неохотно выполнял одно из основных требований — не ходить в одиночку после воздушного боя. Категорически требовалось возвращаться минимум парой. Правило не делало исключения ни для кого. Ни звание, ни занимаемая должность, ни опыт боевой работы в счет не шли. А Конев уже позволил себе подобное нарушение. Произошло это в декабре, в разгар борьбы за Теруэль. После сложного воздушного боя мы пришли на место сбора, израсходовав почти весь запас горючего и боекомплект. Покружили, поджидая отставших, с тревогой пошли на аэродром, потому что Конев отсутствовал. Пришли, сели, а Конев встречает нас на земле. Жив, здоров.
Крепко обиделись на него товарищи. На разборе досталось ему от них поделом.
— Почему так получилось? — спросил у него комэск Платон Смоляков.
Поняв, что дело принимает нешуточный оборот: ребята хмурятся и не глядят на него, Конев попробовал выкрутиться:
— Ну, пришел я на место сбора… Нет никого. Ну и решил идти один… Горючее-то на исходе.
Тогда я попросил инженера Лопеса проверить остаток горючего в машине Конева. Конев покраснел, засопел. Вернулся Лопес и доложил, что в баках истребителя Федора Конева горючего хватило бы еще на 20–25 минут полета.
Странно и неприятно было видеть этого крупного, атлетически сложенного, вполне взрослого человека и, право же, отличного летчика-истребителя в позе нашкодившего школьника.
— Хорош партизан! На что же ты надеялся, если из охотника сам стал бы дичью? — послышались голоса. — Мы его ждем, а он — на тебе! Так не пойдет!
— Товарищи! Ребята… я, право, не буду так… Ну серьезно! — начал Конев. — Ну, пришел в район сбора — нет никого. Чего мотаться?
— Деточка, в какую группу детского сада ты ходишь?
— О тебе заботимся, пойми это! — снова раздались голоса летчиков.
Тогда я сказал:
— Вот что, Конев. Летчик ты хороший. Но разводить партизанщину в эскадрилье никто тебе не позволит. Нервы, кроме того, у всех достаточно потрепаны в боях, и лишние переживания за твою судьбу нам ни к чему. Приказ одному на аэродром не возвращаться — приказ для всех и каждого. Еще раз нарушишь — пеняй на себя. Пока объявляю тебе личный выговор. Еще раз нарушишь приказ — отстраню от полетов и доложу по команде. Пусть начальство решает, что с тобой делать.
— Товарищ командир группы! Товарищи! — буквально взмолился Конев. — Честное слово даю — не повторится такое!
Решили проверить. Действительно, в самый тяжкий период боев в январе 1938 года Конев не нарушил данного слова. Но в конце февраля мы опять не дождались его на месте сбора. Теперь волновались вдвойне: неужели случилось с ним самое страшное? Неужели Конев нарушил данное товарищам слово? Об одном не хотелось и думать, а другое — просто оскорбительно. Обмануть доверие товарищей! И устали мы после схватки с противником, вдвое превосходящим нас числом. Едва перевалило за полдень, а мы уже совершили третий боевой вылет. И впереди ждало нас еще не менее трех воздушных боев.
Подлетели к аэродрому — сидит наш Конев как ни в чем не бывало. Пока шла заправка и пополнялся боекомплект, собрались на разбор. Объяснения Конева: мол, задержался, преследуя врага, а на месте сбора решил — ушли.
Летчики дослушали Федора с трудом. Потом задали Коневу такого перца, что он пропотел не хуже, чем на верхней полке в бане. Не пощадили и его самолюбия, не делали скидок на мастерство. Говорили прямо, что он своим поведением не оправдывает высокого звания советского летчика-добровольца, а лихачество его плохо кончится, даже обладай он умением вести бой трижды, четырежды лучше, чем теперь.
Скрепя сердце доложил я командованию ВВС о поступке Конева. Евгений Саввич долго молчал, потом совершенно неожиданно спросил:
— Что Конев — глупый? Не понимает, что творит?
— Не глупый… Но с заскоком. Верит в свою звезду. Считает, наверное, что свинец для его пули еще в рудниках.
— Ты не злись, Гусев. Знаю, не легко тебе было звонить сюда, расписываться с товарищами в беспомощности. Как Смоляков к этому относится?
— Считает, надо примерно наказать. И ребята тоже.
Трубка долго молчала, потом Птухин твердо сказал:
— После окончания операции. Не сейчас. Мы так решили оба — с Мартином. Он рядом. Понимаешь?
— Понимаю. Наказать его сейчас — поставить в сложное положение прежде всего эскадрилью. Усугубить превосходство противника. Лишиться пяти-шести самолетовылетов в день. Непозволительная роскошь.
— Да, а то накажем мы больше ребят, чем его, — проговорил Евгений Саввич, — тем более что Конев — отличный воздушный боец. Пусть дерется и вернет себе доверие товарищей. Слово летчика, его честь ценятся не менее чем его боевое мастерство. Постарайтесь, чтобы Конев это как следует понял.
На том и порешили.
Конев пережил неприятные минуты, слушая правдивые и суровые слова своих товарищей по оружию. Они резко осудили его за грубое нарушение основного требования войны, когда солдат подвергает свою жизнь ненужному и неоправданному риску. Однако не наложили взыскания на Конева и после окончания Теруэльской операции. Мы посчитали, что строгая нелицеприятная критика боевых друзей — уже тяжелое наказание. Да и в боях, напряженных и сложных, Конев показал себя отличным мастером.
В глубине души я считал, что Конев навсегда излечился от «своей болезни». За ним не замечали никаких нарушений в последнее время. А дрался он, как всегда, прекрасно.
И вот трагический день 11 марта. Мы возвращались с третьего боевого вылета. Вместе с эскадрильей И-15, которой командовал Сюсюкалов, прикрывали наземные войска. Минут через 15–20 с начала патрулирования показались группа бомбардировщиков противника и истребители прикрытия Ме-109.
Шестерка — половина эскадрильи — во главе со Смоляковым вышла навстречу «мессерам» и связала их боем.
Эскадрилья И-15 и наша вторая шестерка ринулись на бомбардировщики. Решительная атака на оставшиеся без прикрытия бомбардировщики заставила неприятельских штурманов во избежание худшей участи сбросить бомбы, не доходя до цели, и улепетывать восвояси. Схватка была скоротечной. Она продолжалась минут семь-восемь. И честно говоря, была она какой-то вялой, словно враг и не собирался сражаться всерьез. В район сбора одиночно подошли два-три самолета. Остальные — парами и звеньями. Собравшись и приняв боевой порядок, эскадрилья сделала еще один круг и взяла курс на аэродром. Конева среди нас не было. Это меня уже не на шутку взволновало. Примерно в километре от базы мы увидели на земле останки двух догоравших машин. Определить, что это за самолеты и чьи они, было невозможно. А приземлившись, узнали: погиб шедший в одиночку Конев.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Гневное небо Испании - Александр Гусев бесплатно.
Похожие на Гневное небо Испании - Александр Гусев книги
- Барселона и шедевры Гауди - Светлана Хворостухина - Биографии и Мемуары
- Адмирал Советского Союза - Николай Кузнецов - Биографии и Мемуары
- Под нами - Чёрное море - Константин Денисов - Биографии и Мемуары
- Наедине с собой. Исповедь и неизвестные афоризмы Раневской - Фаина Раневская - Биографии и Мемуары
- Нефартовый - Виктор Гусев - Биографии и Мемуары
- Генерал Снесарев на полях войны и мира - Виктор Будаков - Биографии и Мемуары
- Нашу Победу не отдадим! Последний маршал империи - Дмитрий Язов - Биографии и Мемуары
- Очерки Русско-японской войны, 1904 г. Записки: Ноябрь 1916 г. – ноябрь 1920 г. - Петр Николаевич Врангель - Биографии и Мемуары
- Куропаткин. Судьба оболганного генерала - Андрей Гургенович Шаваев - Биографии и Мемуары / О войне
- Танковые сражения 1939-1945 гг. - Фридрих Вильгельм Меллентин - Биографии и Мемуары
