остановился на моем пороге. Потом протянул вперед руку:
— Это ты оставила? — голос его был тихим и каким-то недоверчивым, а в раскрытой ладони лежали две мои сережки — два дутых серебряных месяца.
— Да-а. Я.
— Евсения, это… мне?
— … Ага, Стахос. Это — тебе…
— Радужные небеса. Любимая, я надеюсь, ты знаешь, что обычно следует за таким… даром?
— Мне объяснили. Два раза, — смущенно потупилась я. — Но, если…
— Молчи. Теперь только молчи, — приподнял он пальцами мой подбородок. — Иди сюда…
Да катитесь вы под гору, все мои речи… страхи и… вообще всё…
ГЛАВА 6
Первым, что я увидела утром, была прядь темных волос поперек моего лица. Волосы эти пахли дымом и, почему-то, черемухой. От моего дыхания они приподнимались, щекоча кожу. И на душе, вдруг, сделалось так светло и даже весело. Хотя, сложно выразить словами счастье. Может, оно такое и есть?.. Я осторожно подцепила эту прядь пальцами, но, уже через мгновенье она струйкой выскользнула между ними… Чтобы еще через миг рухнуть обратно целым дождем:
— Ну, здравствуй… любимая.
— Ага, — смущенно расплылась я мужчине, зависшему так низко, что в глазах его сейчас были лишь мои собственные. И больше ничего.
— Что значит, «ага»?
— Здравствуй, любимый… Ой, а у тебя шишка и ссадина. Я их вчера не заметила, — провела я рукой по загорелому лбу. — Давай, залечу?
— Тратить время на такую ерунду? — усмехнувшись, обхватил он ладонями мое лицо.
— Но…
— Ты против?..
«Против» оказалась вовсе не я, а настойчивый стук в коридорную дверь:
— Госпожа Евсения, прибыл Сивермитис! Он и господин главный нотариус ожидают вас для церемонии помолвки в кабинете!
— А-а, — замерли мы со Стахом друг напротив друга. — А сейчас что… уже не утро?.. Стах!
— Та-ак… Успеем, — снесло с постели мужчину, а меня, напротив, будто волной прибило. Волной полного отупения от действительности. Нет, ну это надо же! Еще и проспала! В общем, прибило и все.
— Ты почему не встаешь? — замер Стах, уже застегивая рубашку. — Евсения, ты где у меня?
— Я-я?.. Стах…
— Что? — рухнул мужчина обратно под балдахин, да так, что я, подскочив, села. — Что, любимая? Ну, хочешь, мы его погулять отправим по саду? И вернется уже тогда, когда ты будешь готова.
— Кого? — хрипло уточнила я. — Сивермитиса Тинарры?
— Угу.
— Да ты… Стах, я быстро собираться не умею. У меня — волосы.
— Ну, это — не проблема, — бесцеремонно отбросив одеяло, потянул он меня с кровати. — Сам тебе их расплел, сам и заплету, — и вот тут я увидела полную картину действительности… в зеркале над комодом:
— Жизнь моя, пожухлый лист!.. Нет уж, я сама с ними что-нибудь сделаю, — и со всех ног подорвалась в купальню…
Нас, конечно же, пришлось ждать. Но, судя по лицам присутствующих, зрелище, представшее им, того стоило. С лихвой. Сивермитис, величественный Стахов отец, стоящий у письменного стола, сначала крякнул, ну прямо, как Хран, а потом попытался прочистить в кулак свое кентаврийское горло. А сам наставник, раз за него уже «высказались», молча, но, красноречиво, вздернул к потолку брови. Что же касается моей дорогой подруги, попавшей в эту компанию, вероятно «освидетельствовать факт» (хотя бы, с повторной попытки), то она просто открыла рот. Потом его закрыла и медленно растянула в улыбку, означавшую, видно: «ничего-ничего, главное, что явилась». Мы же со вторым виновником торжества обменялись взглядами, а затем, как по команде, оба уперли их в единственно сохранившего здесь невозмутимость — главного нотариуса страны.
— С высочайшего позволения, приступим, — тут же отмер седовласый кентавр. — От имени закона нашего государства и дворцового ритуального устава церемонию помолвки Неос Сивермитиса Стахоса, старшего сына Сивермитиса Тинарры, Зиновия, и гражданки Тинарры, Евсении Мира Ата считаю открытой. Возражения, неразрешенные вопросы и иные, противоречащие ей причины имеют место быть? — строго воззрился он на раненый лоб жениха, явно намекая на оные.
— Нет, — решительно поймал тот мою руку.
— И я не возражаю, — тихо поддакнула я.
— Угу… Тогда прошу вас, — отступил нотариус к стене.
— Благодарю вас, — Стах, увлекая за собой и меня, вышел на середину комнаты и грациозно опустился на одно колено. Потом приложил мою руку к своей груди… Попытка номер два. Интересно, получится ли у него и на этот раз также… Ой, стыдно то как… — Евсения Мира Ата, с того самого дня, как ты выкинула меня из своего окна, я понял, что судьбы наши связаны воедино и… — высокопарно начал он, постепенно переводя взгляд туда же, куда я сама сейчас с ужасом впялилась. — … Любимая, — накрыл мужчина ладонью мои синяки на руке. — Любимая, закрой глаза… А теперь забудь обо всем на свете и представь лишь то, без чего твоя жизнь потеряет всякий смысл. То, без чего ты сама станешь лишь отломанной частью единого целого. И если это буду не я, то можешь смело об этом сказать… Говори.
— Нет.
— Нет? — выдохнул Стах.
— Нет, я не хочу без тебя. Я не хочу быть обломком.
— Это значит, вы… согласны? — осторожно встрял между нами кентавр при исполнении.
— Да.
И, возможно, мне показалось, но теперь выдохнули все здесь присутствующие. А кое-кто шмыгнул носом. После чего Стах с чистой совестью водрузил мне на палец кольцо, а нотариус с прежней беспристрастностью продолжил:
— Главный ритуал считаю оконченным. Теперь подпишем сторонами и их свидетелями предсвадебный договор, а Сивермитис его высочайше заверит. Прошу вас… Неос Сивермитис, вы можете выйти из символической позиции, — из какой позиции?.. Откуда выйти?
Далее загвоздка вышла лишь в одном месте:
— А как моя фамилия пишется? — скривя рот, поинтересовалась я у стоящего рядом Стаха.
— Два слова и оба с большой буквы, — точно также уточнил он. — Мира…
— Ага. Я поняла.
А после подписей преисполненных миссией свидетелей и высочайшего росчерка Сивермитиса нам торжественно объявили, что отныне мы — жених и невеста со всеми вытекающими на ближайшие полгода последствиями (видимо, из оных весь договор и состоял). Полгода?.. Да в веси Купавной за полгода можно всех переженить, считая старух и проезжих.
— А-а…
— В Тинарре, любимая, принято свадьбы справлять зимой, — видимо, мой немой вопрос сильно отразился на физиономии. — К тому же событие такого уровня требует нехилой подготовки… Ну, что, ты жива?
— Жива. Я думала, все будет… страшнее.
— Так это еще не все — печать не поставлена, — оскалился мне мужчина, вновь подхватывая за руку. — Господин нотариус.
— Ну-у, — изобразил тот на лице несвойственные ему эмоции. — Утвержденным протоколом эта часть считается необязательной. Однако, при… желании обеих сторон, — вновь скосился кентавр на Стахов лоб, а потом, вдруг, вздохнул. — Священная, скрепляющая
