Шрифт:
Интервал:
Закладка:
За несколько недель до события бургомистр Лондона нанял народ, который должен был стоять вдоль улиц и, ликуя, приветствовать свою королеву, но собравшаяся толпа вела себя до ужаса тихо.
И только когда процессия вошла в бурлящий жизнью торговый квартал Чипсайда, стоявшие по краям дороги люди оживились.
— Свергнуть великую шлюху! — закричал мужчина в камзоле плотника, которого тут же схватила стража.
— Да защитит Господь нашу добрую королеву Екатерину! — будто эхо, послышался крик женщины, которой на вид было лет восемьдесят.
Из строя вырвались стражники, повергли наземь выкрикивавшую порочащие слова старуху, но крикунов было слишком много, и заткнуть полгорода было просто невозможно. Джеральдина должна была бы ликовать, но она видела только Анну, сидевшую в паланкине в белоснежном белом платье с гордо поднятой головой. Что бы ни делала толпа — то ли ликовала, то ли ругала ее, называя шлюхой, — все взгляды были устремлены на нее.
Анна достигла того, чего хотели они обе. Она была на вершине власти, и теперь ее жизнь никогда не будет банальной и пустой. Кроме того, она получила и то, что не могла представить себе Джеральдина: любовь, то самое чувство, вокруг которого, казалось, вертится весь мир. Джеральдина обхватила себя руками, но не могла совладать с собственной дрожью. Закрывая глаза, она видела перед собой руку, гладившую худую смуглую щеку, и вынуждена была снова открыть их, чтобы не закричать.
— Вам нехорошо? — поинтересовалась насмешливая Мэри Говард, вышедшая замуж за королевского бастарда и воображавшая, будто она воплощает в себе божественный ответ на все молитвы мужчин.
Джеральдина посмотрела на нее, но подходящие слова застряли в горле.
После коронации был прием в Вестминстерском дворце. Надежды Джеральдины на то, что можно будет придумать отговорку и удалиться, разбились. Муж, ждавший в коридоре, взял ее за руку.
— Ты, как всегда, прекраснее всех, ангел мой, — произнес он. Джеральдине показалось, что он не говорит, а повизгивает, словно щенок.
— Мне нехорошо, — начала она, но на этот раз Роберт не дал ей договорить.
— Я завтра же пошлю за другим врачом, — произнес он. — Но сегодня вечером мне нужна твоя помощь. В процессе коронации несколько человек будут возведены в дворянство. Один из них — твой брат. Ты знаешь, что он отказывается разговаривать со мной, но я считаю своим долгом поздравить его от имени нас обоих.
— Если он отказывается разговаривать с тобой, то не затаит обиду за отсутствие поздравлений от тебя, — возразила Джеральдина.
— Ангел мой. — Муж прижался к ней, словно ребенок, которого, к ее огромному облегчению, у нее никогда не будет. — Я хотел бы покончить с этой злополучной враждой и попросить у твоего брата прощения, если бы знал, что он не останется глух к моей просьбе.
— Ты — просить прощения? — возмутилась она. — Но ведь это Сильвестр ведет себя недопустимо!
— Джеральдина… — Роберт потупи лея. — Я не могу избавиться от видений, и с той ночи, когда был арестован Уолси, они преследуют меня все сильнее. Я очень хо'хел бы обрести мир. Друг твоего брата, который попал из-за меня в тюрьму, тоже в этом зале…
— Почему это?
— Да что случилось, ангел мой? Король возвел его в рыцарское сословие — и это неудивительно, это более чем заслуженно, поскольку он отвоевал у шотландцев «Мэри Уиллоуби» и совершил несколько вылазок на то неспокойное побережье.
— Прекрати! — набросилась она на него. — Скажи, чего ты хочешь, и отпусти меня. Я больная женщина, я не переношу волнений.
— Мне жаль, ангел мой, но я прошу тебя о мелочи, которую можно сделать очень быстро. Ты не могла бы пойти в зал, прежде чем позовут к столу, и пожелать им обоим счастья от моего имени? И, Джеральдина, ты не могла бы передать им, что твой супруг готов на многое ради того, чтобы получить прощение и восстановить мир?
— Да ты спятил! — раздраженно воскликнула она. — Ты, граф норманнского происхождения, поджимаешь хвост перед грязным портовым рабочим, который даже не знает, кто его отец! Ну ладно, он ничего не знал о запрещенном труде, из-за которого с ним несколько грубовато обошлись в Клинке. Но за сколько преступлений, о которых он прекрасно знает, ему не пришлось нести наказание? И вообще, что ему сделалось за годы в Клинке? Разве он не стоит сейчас среди людей, которые тысячекратно превосходят его, не воображает, будто он им ровня? Его защищает рука, которая сильнее всякого оружия, каким его могли бы ранить.
— Господи, Джеральдина, ведь речь идет о человеке!
— Нет, — заявила она. — Говорят, будто под самыми жестокими пытками он не произнес ни слова. Но разве ты присутствовал при этом? Видел ли, чтобы под пытками у него пролилась хоть капля крови? И если ты наказывал его за непослушание, то он в ответ только пожимал плечами, разве не так? В таком случае скажи, есть ли у тебя доказательства того, что он может испытывать боль, холод и страх, как обычный человек?
Она не успела договорить, как он схватил ее и зажал ей рот ладонью.
— Приди в себя! — произнес он. — Тебе не к лицу задумываться о таких вещах. Мы оба, и ты, и я, поступили несправедливо по отношению к человеку, и это нас не отпустит. Иногда мне кажется, что именно поэтому тебе и грезится злая сила, и кто знает, возможно, в этом кроется причина твоей болезни. Лично я болею — с тех самых пор, как это произошло. Давай же обретем мир. С тобой они оба не откажутся разговаривать, ты знакома с ними с детства…
— Отпусти меня! — Джеральдина вырвалась, пнула его, но невысокий мужчина держал ее поразительно крепко.
Двое или трое мужчин остановились, посмотрели на борющуюся пару, а затем пошли дальше. Никто не считал зазорным, что мужчина силой принуждает жену к покорности.
— Образумься же, — взмолился Роберт, но Джеральдина еще сильнее ударила его под колено, опустила голову и попыталась укусить за руку. Он отпустил ее руку и ударил по щеке.
Джеральдину не били ни разу в жизни. Удар был несильным, скорее похож на шлепок, которым приводят в чувство взбесившегося человека, но что-то в ней замерло.
— Господи, ангел мой! — взвизгнул Роберт. — Ты должна простить меня! — Он обнял ее.
Джеральдина звонко вскрикнула, попыталась оттолкнуть его, но он лишь сильнее вцепился в нее.
— Отпустите даму.
Роберт вздрогнул.
— Что, простите?
— Вы меня слышали, — произнес стоявший за спиной Джеральдины мужчина, и в голосе его послышался металл. — Кажется, дама недвусмысленно дала понять, что не хочет больше стоять здесь с вами. Отпустите ее.
- Жестокое время Тюдоров - Лилия Подгайская - Исторические приключения
- Фридрих Барбаросса - Юлия Андреева - Исторические приключения
- Виннету. Сын вождя - Карл Фридрих Май - Вестерн / Исторические приключения
- Двадцатое июля - Станислав Рем - Исторические приключения
- Люди золота - Дмитрий Могилевцев - Исторические приключения
- Воительница - Роберт Говард - Исторические приключения
- Иерусалимский покер - Эдвард Уитмор - Исторические приключения
- Путешественник - Гэри Дженнингс - Исторические приключения
- Дочь Эрлик Хана - Роберт Говард - Исторические приключения
- Тезей - Мэри Рено - Исторические приключения