Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Невообразимо! — сказала она.
Достав из кармана ключ, он протянул его ей:
— Иди, вступай во владение замком. Это ключ от гостиной. Лестница справа, спальни на втором этаже.
Он посмотрел ей вслед и, пустив свою лошадь в галоп, нагнал ее:
— Ты поняла?
В 1735 году концессию получил Жан Женю. Спустя девятнадцать лет, в 1754-м, уже выстроив дом и обзаведясь хозяйством, Жан Женю погиб во время кораблекрушения в заливе Тамарен, по пути в Порт-Луи, а имение по требованию наследников продали с торгов.
Гилем, Жюльетта и их дочь занимали теперь весь первый этаж северного крыла дома. Тристан со своей семьей разместился в южном крыле, к которому после рождения третьего сына пришлось пристроить две комнаты, что нарушило симметричность архитектуры.
«Зато сохранились семейные связи», — подумала госпожа Шамплер.
За столом собирались все, и прямо напротив места, которое занимала госпожа Шамплер, неукоснительно ставили прибор для хозяина дома. Все эти сорок четыре года Брюни Шамплер, будь он здесь или в плавании, возглавлял семейные трапезы. Так уж у них повелось с того самого дня, когда, только что поженившись и презрев опасность, они без охраны, вдвоем, проехали на лошадях от Порт-Луи до Черной речки.
«Этой девочкой не занимаются, ей здесь не место», — подумала госпожа Шамплер, в изумлении остановившись в дверях превращенного в лазарет амбара, где внучка ее, Доминика, помогала хирургам перебинтовывать раненых.
Ничуть не смущенная Доминика привычно поцеловала бабкину руку. Склонившись над раненым, койка которого находилась в дальнем углу помещения, хирург заканчивал перевязку плеча.
— Через два дня вы сможете возвратиться на борт, лейтенант Легайик. И поблагодарите господ англичан за то, что пуля так ловко прошла сквозь ваше плечо. Рана чистая и почти что зарубцевалась. Булавку, барышня, будьте добры.
Госпожа Шамплер заметила, что рука Доминики, протягивавшей булавку, слегка дрожала. Лейтенант откинулся на подушку. И так как у него были темные волосы, а девичья ручка подтянула ему на грудь простыню, госпоже Шамплер вспомнился другой человек, тоже темноволосый и тоже лежащий, который в раздражении закричал, увидев ее в дверях своей комнаты: «Ну же, входите, входите, вам ведь, наверно, не терпится полюбоваться делом своих рук!..»
Этот же просто тихо сказал:
— Благодарю, мадемуазель, — но посмотрел на девушку долгим взглядом.
«Я ничего не имела бы против моряка», — подумала старая дама. Лейтенант Легайик обратился к хирургам:
— Через два дня, говорите вы? Но я уже должен сегодня помочь своему капитану. Мы перевозим пушки…
Доктор Лалуар улыбнулся и покачал головой.
— Об этом не может быть речи, — сказал он. — Вы потеряли много крови вчера, оставшись раненным на посту. Полный покой в течение всего дня, а завтра посмотрим, отпустим мы вас на борт или нет.
— Придется вам подчиниться, — сказала ему госпожа Шамплер.
— Нас ждет тяжелая работенка, Лалуар, — сказал хирург Вергоз, окунув руки в таз, принесенный рабом. — Я утром осматривал Вилеона. Боюсь, предстоит ампутация, не то разовьется гангрена.
Тщательно вытерев руки, он посмотрел в распахнутое окно, уже весь во власти мыслей о той борьбе, которую поведет со смертью. И добавил вполголоса, так, чтобы слышал только его коллега:
— Нет у нас больше опия.
— Я могу вам помочь, господа? — спросила госпожа Шамплер.
— Мы с большой благодарностью приняли бы вашу помощь, сударыня, как уже принимаем ее от мадемуазель Доминики, да только нас ждет одна страшная операция… — ответил Лалуар.
Три негритянки убирали помещения, подтыкали подушки, перестилали простыни. Больные цингой и раненые, стараясь не поддаваться унынию, громко переговаривались друг с другом, каждый со своей койки. Их умение приспосабливаться к любым обстоятельствам могло сравниться разве что с их умением отрешаться от боли. Двадцать четыре часа назад они были готовы к смертельной схватке, да и сейчас, как видно, были готовы начать все сначала.
— Шла бы ты, Доминика, домой, — сказала госпожа Шамплер. — Твоя мать еще не выходила из своей комнаты, и, возможно, она захочет тебя увидеть.
Мимолетное удивление появилось на лице девушки:
— Ах, бабушка, вы же знаете…
Но она не закончила фразы и, глянув перед уходом в сторону лейтенанта, чуть наклонила голову.
«Была я такой в ее возрасте?» — подумала госпожа Шамплер. Заплетенные в косы темные волосы Доминики обвивали ее голову, утончая овал лица. Сине-зеленые глаза смотрели на людей и предметы со спокойной уверенностью. Уже через несколько дней после ее рождения лейтенант, наклонившись над колыбелью внучки, заметил: «Взгляд у нее, как у бабушки». С годами сходство стало разительным. «Я не исчезну совсем, — подумала госпожа Шамплер. — Ей восемнадцать лет. В восемнадцать…» И, улыбнувшись воспоминанию, она взяла внучку под руку.
— Я иду с тобой, — сказала она. — Желаю вам, господа, удачного дня.
— Приходите почаще, — сказал старый рулевой, которому разворотила бедро ударившая рикошетом пуля. — А то ведь как вспомнишь про наших товарищей, что трудятся там без нас до седьмого пота, так дню конца-краю не видно!
На аллее, ведущей к дому, им встретились трое мальчиков, которые шли со своим воспитателем. И внезапно для госпожи Шамплер исчезли, словно и не было их совсем, десять лет. Она будто вновь очутилась к концу одного чудесного летнего дня у границы поместья. Со стороны Тамарена навстречу ей рысью бежали лошади. Закатно алело море, и птицы, мостясь на ночлег, пищали в ветвях деревьев. Она ждала, присев на пенек, счастливая и не знающая сомнений, уверенная, что навеки защищена от каких бы то ни было бедствий и одиночества.
Два всадника показались на повороте дороги.
— Отныне Шарль Кетту будет нам помогать управляться с поместьем, — сказал лейтенант.
Позже, когда они вышли вдвоем на балкон, она спросила:
— Лейтенант, ты, верно, задумал уехать?
Он ничего не ответил, однако она поняла, зная это по опыту, что не должна и пытаться его удерживать. С тех пор Шарль Кетту выполнял обязанности управляющего, следя за рубкой
- Вечера на хуторе близ Диканьки - Николай Гоголь - Русская классическая проза
- Последний сон - Майя Анатольевна Зинченко - Периодические издания / Русская классическая проза / Разное
- Ожидание праздника - Марина Леонидовна Сушилова - Русская классическая проза
- Споткнуться, упасть, подняться - Джон Макгрегор - Русская классическая проза
- Переводчица на приисках - Дмитрий Мамин-Сибиряк - Русская классическая проза
- Под каштанами Праги - Константин Симонов - Русская классическая проза
- Девять жизней Роуз Наполитано - Донна Фрейтас - Русская классическая проза
- Падение в неизбежность - Ирина Борисовна Оганова - Русская классическая проза
- Тряпичник - Клавдия Лукашевич - Русская классическая проза
- На лоне природы - Николай Лейкин - Русская классическая проза