И тут мы разглядели в кабельтове от борта, то ли миноносец, либо каботажный пароходик, разглядеть было трудно, сразу начали стрелять…
— Правильно, что потопили — в таких ситуациях вначале стреляют, потом думают и разбираются, — с облегчением, но с толикой сварливости в голосе отозвался Матусевич. Но тут же произнес уже спокойно и рассудочно, но с усмешкой, которую и не вздумал скрывать:
— Лучше перебдеть, господа, чем потом перебздеть! Нам надобно еще часок продержаться в этом «молоке», уже рассветает. И вряд ли это миноносец, скорее всего какой-то японский каботажник в море выбрался, чтобы в тумане на камни у побережья не сесть. Продольных дорог в Корее нет, тропы и грязь не в счет, перевозки до устья Ялу идут именно на таких пароходиках. Скорее всего, на такие и наткнулись. Но сейчас нужно быть в стократ бдительней — на звуки выстрелов могут другие набросится — тут их должно много рыскать. Но идем прежним курсом, по счислению мы ведь должны быть на траверзе Порт-Артура, как я понимаю?
— Так точно, ваше превосходительство, приблизительно в тридцати милях, прокладки курса штурмана ведут постоянно.
— Вот и хорошо — через час я снова поднимусь на мостик, — произнес Матусевич, — сейчас спущусь к себе, чая нужно выпить, хоть что-то горячее с утра пораньше. Потом посещу лазарет — надо посмотреть раненных, определить каких ранений больше. Но, думаю в основном осколочных, шимозных, в голову и тело, хотя и конечностям тоже досталось. Ожогов много, по себе знаю, потому что горит хорошо это японское «варево».
Посмотрел на удивленных его словами офицеров, и негромко пояснил им свою мысль более доходчиво:
— Матроса готовить долго, потребуется несколько лет. Офицеров требуется учить еще дольше, а вот убить тех и других легко, особенно шимозными разрывами — от массы мелких осколков нет защиты… кроме проверенных временем дедовских способов. Нужны кирасы, что-то вроде двух железных пластин, что прикроют само туловище, и каска на голову.
Для наглядности Матусевич коснулся собственной груди и головы ладонью, и вот тут его вроде бы поняли — взглянули с некоторым удивлением в глазах, и он решил, что его заподозрили в трусости. Покачал головой:
— Это не то, о чем вы подумали — мы в море, и каждый погибший или тяжело раненный офицер или матрос, уже опытный и знающий, уменьшает возможность нашего долгого противостояния с врагом. И поверьте мне, или моему пострадавшему телу — любая возможность нанести врагу больший ущерб стоит двух кусков листового железа и тазика на голове. Если потери можно будет снизить таким простым способом, то к нему стоит немедленно прибегнуть, не думаю, что это неосуществимо.
— Вы абсолютно правы, ваше превосходительство, — вот теперь старший офицер посмотрел крайне серьезными глазами, без всякой насмешки в них. — Большинство ранений получено во время нахождения на верхней палубе, когда тушили пожары. Да и будь такая защита на офицерах, что находились на мостике, не было бы стольких погибших, раненных и обожженных. Думаю, железного листа в линию толщиной, а это самое тонкое, вполне достаточно для наиболее подходящей защиты. Чуть выгнуть, сделать кирасу выпуклой, чтобы не мешала наклоняться, а то и вообще склепать из нескольких пластин на манер «чешуи» — тогда можно будет проводить в ней различные работы. Сделать защитные чехлы из брезента, да ремни для пригонки.
— Немедленно отдайте распоряжение в мастерскую, Дмитрий Петрович, пусть приступят к работам и сделают несколько образцов доспехов, — командир броненосца даже дернул подбородком, досадуя что не сообразил подобного раньше, тогда бы не случилось трагедии на мостике. Вот этим моментом Матусевич и решил воспользоваться.
— Обязательно изготовьте, а потом попросим адмирала Григоровича изыскать возможности и срочно изготовить для каждого броненосца хотя бы по сотне комплектов такой индивидуальной защиты. И без нее во время боя из-под прикрытия брони не выходить никому — от адмирала до сигнальщика. Представьте образцы, желательно нескольких видов на совещание флагманов и командиров — оно будет вечером, как только возвратимся в Порт-Артур. И доверьтесь мастеровым — они все сделают как нужно, русский матрос обладает смекалкой. А нам с вами нужно учитывать опыт войны, и смело вводить новшества, не дожидаясь распоряжений сверху, только руководствуясь здравым смыслом. Учтите, Адмиралтейство далеко, и любое наше предложение будет лежать в ворохе других бумаг месяцами. А потому всем нам действовать надлежит на месте, и быстро, надеясь только на самих себя. Порт-Артур заблокирован, так что, господа, мы должны сами изыскивать всевозможные способы. И все должны внести в наше общее дело свою лепту — и адмиралы, и офицеры, и матросы с мастеровыми. Все вместе выстоим!
Матусевич посмотрел на командира и старшего офицера — те поставленной задачей прониклись(чужая мысль тут как нельзя лучше подходила), да и нижние чины, что напряженно прислушивались к разговору начальства. Этот посыл адмирала все молниеносно уловили.
— Да, кстати — во время боя при совершении поворотов полупортики 75 мм противоминных пушек постоянно заливало, и это несмотря на то, что они были задраены. А что произойдет в бою, при отражении атаки миноносцев во время резкого маневра, да еще при крене?
— Черпанем воды, ваше превосходительство, — нервно отозвался командир броненосца, — я уже не раз докладывал, что противоминные пушки нужно убирать с батарейной палубы, и перенести их на верхнюю, вместо 47 мм орудий, которые можно отправить на сухопутный фронт. Порты же надлежит надежно прикрыть стальными листами, в три слоя, как сделали орудийные казематы на «Полтаве» и «Севастополе».
— Так и занимайтесь, здравый смысл и полезность прежде всего. К тому же с верхней палубы эти пушки гораздо больше пользы принесут, чем у самого уреза воды, когда стрелять из-за волнения проблематично. Поговорите с офицерами и командой, Николай Михайлович, поверьте, будет много весьма полезных предложений, люди ведь тоже переживают за дело…
Договорить Матусевич не успел — с броненосца стали стрелять противоминные пушки, вразнобой, и раздались крики:
— Минная атака с правого борта!
Повернувшись, адмирал увидел, как из начавшейся сереть «молочной» пелены тумана, края которой раздвинулись уже на три-четыре кабельтова, стали появляться одно-двух трубные приземистые корпуса приземистых корабликов, на флагштоках которых развевались хорошо знакомые всем русским морякам красно-желтые полотнища. И успел подумать, что оказался прав — японцы были где-то рядом и поспешили на звуки ночной стрельбы, по наитию выбрав правильный курс…
Глава 18
— Что, не понравилось,
