Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Он с трудом дождался конца представления и поспешил за кулисы. Не без труда нашел крохотную каморку, служившую Орнелле гримерной, и толкнул дверь.
— Это ты, Мадлена? Входи.
— Это Дино, — промолвил он, переступая порог.
Орнелла стремительно обернулась. Ее глаза казались большими черными точками, нарисованными на белом полотне лица. Она с трудом сложила губы в улыбку.
— Ты…
— Я, — сказал Дино и раскрыл объятия.
Он сразу понял, что ей никто не помогал, что она все вынесла сама, на своих плечах, в своем сердце — в том числе и ту пытку оскорбительным равнодушием, которой он подвергал ее последние четыре года.
Последовало несколько молчаливых, шатких, мучительных и счастливых мгновений, когда они соединяли взгляды, улыбки, души, вновь становились единым целым.
— Прости, — прошептал Дино, — я был неправ.
Глаза Орнеллы были полны слез, она дышала жадно, глубоко, словно готовилась к погружению или напротив — только что выбралась из пучины.
— Это я была неправа. Если хочешь, я больше никогда сюда не вернусь. Я согласна на все, лишь бы снова тебя не терять!
— Нет. Ты останешься здесь. И не только потому, что я снова должен уехать, а потому что я все видел, а главное — слышал. Человек должен быть там, где находится его сердце. «Орудие души» — такие слова знают только корсиканцы. Ты всегда чувствовала, что это значит, а теперь понимаю и я. Твой голос не только орудие души, это орудие Господа Бога, и не мне им распоряжаться. Это все равно, что приказать птице не петь.
Ее улыбка потускнела.
— Ты уезжаешь? Когда?
Дино не удержался от вздоха.
— Сейчас.
— Сейчас?! Почему?! Ты был на спектакле? Надо было прийти ко мне до начала оперы, я бы не стала петь! Мы поехали бы на квартиру, где я живу, и провели вместе хотя бы пару часов! Дино, не уезжай! Мы давали концерты для раненых, я видела, что делает с людьми эта война! Я содрогалась, когда слышала, сколько солдат погибло! А если… если ты не вернешься?!
Орнелла вцепилась в его шинель. Дино покрыл поцелуями ее руки, а потом приложил палец к губам и покачал головой.
— Вернусь, — тихо промолвил он, с нежной настойчивостью глядя в лицо Орнеллы. Ее черты изменило время, переживания, а сейчас — еще и сценический грим, который она не успела снять. И все-таки это была она, его неповторимая, верная красавица-жена. — У нас еще будет время. Императору как никогда нужны солдаты, и не только потому, что погибли тысячи и армия обескровлена. Ты знаешь, что происходит, когда слабеет не только тело, а и дух. Я безумно соскучился по семейному уюту и прекрасно помню, что у нас с тобой, хотя мы женаты шесть лет, еще не было общего дома. Пока император ведет своих солдат вперед, я буду служить ему верой и правдой, но если его заставят сложить оружие, немедля уйду в отставку.
— Такое возможно?
Дино долго молчал, потом обронил:
— Не знаю. Многие считают, что цена нашей славы слишком высока.
Орнелла задумалась. Несколько лет назад Лесюэр написал оперу «Барды», в которой прославлял Бонапарта. Опера имела большой официальный успех, однако публика встретила ее прохладно: с каждым разом народу в зале было все меньше, и зрители почти не хлопали артистам.
— Расскажи о войне. Что было в России? — спросила Орнелла.
— О войне я говорить не буду. Остался жив, и довольно, — твердо произнес Дино. Потом сказал: — У меня к тебе просьба, Орнелла. Попытайся найти Джулио.
— Джулио? Где и зачем?
Дино коротко, стараясь сдержать эмоции, рассказал о том, что произошло, и добавил:
— Я не знаю, где он. Мне не удалось его отыскать, у меня было мало времени, а в Париже много госпиталей. Я не обнаружил его в списках убитых, хотя это не дает полной уверенности в том, что Джулио жив. В полевом госпитале я назвал его имя, но там была такая неразбериха…
— Не могу поверить! Неужели Джулио стал инвалидом?!
Густо накрашенные ресницы Орнеллы затрепетали, она сжала руки, но несмотря на уже ставшие привычными театральные жесты, Дино видел, что она искренне потрясена случившимся.
— Да. И я очень переживаю за него.
— Я попытаюсь его найти.
— Что в театре? — спросил Дино, стараясь отвлечься от горьких мыслей об участи брата.
— Скоро я начну репетировать «Медею»[14]. Это будет моя первая главная роль. Дюверне верит в меня.
Орнелла не стала рассказывать мужу о закулисных интригах, о том, что оперные знаменитости посчитали ее безродной выскочкой и окружили кольцом ненависти. Ей было не впервой выживать в одиночку, и все-таки иногда плата за осуществление заветной мечты казалась Орнелле слишком жестокой. Она вновь вызывала чью-то злобу, не причиняя никому зла, ее опять вынуждали бороться, давать отпор, и ей не хотелось верить, что именно в этом и заключается основной закон человеческой жизни.
Кто-то открыл дверь гримерной и тут же закрыл, увидев, как яркие шелка Орнеллы слились с серой шинелью Дино. Прощальный поцелуй был долгим, он позволил им вновь почувствовать, что значит вместе улетать на небеса. Через несколько минут Дино ушел, вобрав в себя родной и теплый звук ее голоса, прошептавшего слова любви, а Орнелла осталась в одиночестве, с осознанием того, что эти волшебные мгновения — всего лишь небольшая передышка в бесконечном ожидании и неумолимом течении времени.
Глава 4
Стояла весна, за окном потеплело, но в большом каменном здании было холодно. За месяц, проведенный в госпитале, Джулио успел изучить все трещины на стенах и потолке и переругаться со всеми соседями. Он одинаково ненавидел как тех, кто ему сочувствовал, так и тех, кто пытался его задеть. Он позволял ухаживать за собой только мадам Брио, великодушной женщине, которой удавалось терпеть его злобные выпады. Когда ее муж и трое сыновей записались в армию, она совершенно бескорыстно пошла служить в госпиталь, где неустанно возилась с самыми тяжелыми ранеными.
За окном сияло утро, город начинал жить заново, и, казалось, все — даже мокрая земля во дворе, посеревшие скамейки, облезлые стены — источало свет. Рядом с кроватью Джулио стояли новенькие костыли, но он подчеркнуто не обращал на них внимания. Наверное, он мог бы подняться с постели, опереться на них, проковылять во двор, опуститься на скамейку и погреться на солнышке, но не хотел этого делать. Лежать он уже привык, а переход в новое состояние требовал слишком много усилий.
Джулио презрительно усмехался, когда слышал, как доктора говорили, что он победил гангрену, горячку, пневмонию и бог весть что еще. На самом деле это сделал его молодой, сильный, выносливый организм; сам Джулио был тут совершенно ни при чем.
- Янычар и Мадина - Лора Бекитт - Исторические любовные романы
- Украденное счастье - Лора Бекитт - Исторические любовные романы
- Мариадон и Македа - Герцель Давыдов - Исторические любовные романы
- Пепел на ветру - Екатерина Мурашова - Исторические любовные романы
- Скандал и грех - Тамара Леджен - Исторические любовные романы
- Ночь греха - Джулия Росс - Исторические любовные романы
- Ее единственное желание - Гэлен Фоули - Исторические любовные романы
- Закатная повесть - Stark - Исторические любовные романы / Периодические издания
- Стальное сердце - Кэролайн Ли - Историческая проза / Исторические любовные романы / Прочие любовные романы / Русская классическая проза
- Лотос Серебристый - Александра Хартманн - Историческая проза / Исторические любовные романы