В самом деле, что Старик ему предлагал? Сотрудничество со Вдовиным! Разве не так? Пусть скажет, каким образом можно сочетать это: иметь что-то общее со Вдовиным и — предъявлять к себе требования как к интеллигенту… выполнять свой долг… служить обществу!..

— Э, молодой человек! — ответил Старик. — Вот некто Чернышевский писал, что исторический путь — это вам не тротуар Невского проспекта! И кто боится замарать сапоги, тот пусть не берется за общественную деятельность…

Яков Фомич спросил: как сам-то Старик, как он может работать со Свирским?

Старик снял портфель с колен и принялся устраивать его на полу. Долго возился, согнувшись, опустив голову. Наконец выпрямился.

— Ну да, да! Старик — он такой! Он из конформистов, из пошлых соглашателей! А шкура у него как у динозавра, толще не бывает! На союз с самим дьяволом пойдет, не моргнув, лишь бы своего добиться! Что хочешь стерпит! Проститутка старая! Кое-что ему удается при этом полезного сделать, можно будет упомянуть, когда сдохнет… Но нет, это не пример для тех, у кого светлая голова и высокие идеалы!

Яков Фомич старался говорить как можно мягче… но настаивал.

— Знаете, — вздохнул Старик, — может, я до этих лет остался безнадежным мечтателем… Даже наверняка! Но вот скажу вам по совести: я стараюсь об этом не думать. Тут два пути, как обычно, когда имеешь дело с суровой реальностью. — Старик усмехнулся. — Или прими как есть и считайся с тем, что не все так, как хочется. Или закрывай на что-то глаза. Второй способ, может быть, не лучший. Но для меня более подходящий… По крайней мере, самозащита. Чтоб не поддаться, не позволить кому-то обесценить, для чего еще, елки-палки, живешь… И потом — не забудьте про обратную сторону мании величия! Вы случайно не полагаете, что вы — пуп земли? Ну, а почему вам кажется, что эти люди, напротив, значат слишком много, больше, положим, чем вы, я, Элэл? Не приписывайте им лишнего-то веса! Да, на нашем с вами деле кто-то греет руки, кто-то утверждает себя, да просто пакостит… и они же еще на нас с вами смотрят как на чудаков, точнее, кретинов… ну так что ж, лапки кверху? Поверьте мне, старику, надо голову поднимать, голову!

Яков Фомич промолчал.

— Да что вы ко мне пристали, в конце концов! — сказал Старик. — Я же вам не компромисс предлагаю, я вас приглашаю драться! Не то они… Вот вчера! То, что я вам сейчас устроил, — разве это вливание? Вот мне было вливание. Жена… аспирантка там какая-то, я ее один раз видел… донос… Кто-то сработал, бандиты! Ну, а теперь вот я с вами ушел в заоблачные высоты… Воспарил! Удивительно, правда, — как это может человек выдерживать такие перепады? И без кессонной болезни, заметьте! Какая-то в Яконуре есть рыбка, ночует на большой глубине, а днем плавает на поверхности, — или, наоборот, неважно, — так все удивляются, чудо природы! А сами-то?..

* * *

— Проясняется, — сказал Грач.

Герасим оглядел бумаги на столе… Работать начали еще по дороге в аэропорт; пока летели — уже вполне разобрались; теперь соединили все вместе и привели к более или менее законченному виду.

Такой вид могла бы иметь и модель! В грубом, черновом, самом общем, самом первом приближений; однако здесь; уже было некоторое, в целом, описание процесса!

Сразу — усталость…

Герасим откинулся на спинку стула.

— Все? — спросил Грач.

Герасим кивнул.

Грач поднялся, застегнул доверху «молнию» своей куртки, махнул на прощание рукой и вышел.

Общение сделалось затрудненным, разговоры — сдержанными, только о работе… Герасим видел: Капа перестала нервничать; Грач замкнулся в себе. Все замки свои — доверху…

Герасим захлопнул лабораторный журнал. Сложил отчет Валеры. Собрал исписанные листы.

Модель совсем рядом!

Эта красивая идея, которой он жил, эта отчаянная попытка, большая гонка, удача, ждущая только одного, первого.

Совсем рядом…

Вслед — вместо мысли о соперниках, о том, как обстоят дела у Морисона, Снегирева, Надин, — мысль о ребятах.

Хоть бы кто-нибудь зашел, позвонил! Михалыч, Захар…

Такая оказалась последовательность в мыслях.

Ни один!

Снова, как когда-то, — будто в принципе его не существует, будто обратился он в ничто…

…Да, он прочно стоял теперь на обеих ногах: союз со Вдовиным, заинтересованность Вдовина в нем; он был не одинок, принадлежал к группе, притом сильной.

Но все более ощущал, что теряет опоры и становится уязвимым… Отношения людей в этой группе строились именно на взаимной заинтересованности, а потому могли сохраняться только, пока человек был нужен другому, — отношения, таким образом, были зависимыми от ситуации, временными, недолговечными, к тому же и неглубокими, в них участвовали, прежде всего, вычисления (раньше это называлось расчетом) и шестое чувство, позволявшее определять, «свой» человек или «не свой». И никто не мог надеяться, что не окажется вдруг покинутым. Это было бы наивно, нелепо. Любой мог оказаться за бортом, едва лишь группа или ее лидер сочтут, что кто-то бесполезен или нарушает правила игры, — словом, что исключение целесообразно для группы…

А ведь признания у Якова Фомича, у ребят Элэл так настойчиво искал Герасим не для того, чтобы, скажем, сделать с ними какие-то работы!

Герасим мечтал о друзьях, об ощущении безопасности в их кругу; хотел вновь испытать состояние, знакомое, к сожалению, не всем, — которое возникает только когда знаешь, что можно всегда довериться, положиться, получить поддержку, вне всякой зависимости от ситуации, от своего сегодняшнего вклада и даже если, например, тебе довелось поступить где-то не так, как следовало бы, или с тобой не вполне согласны. В их среде это было возможно!

Ему приходилось понять: пусть его статус исследователя был в широком мире весьма высок, он получал значимые тому подтверждения от немалого числа людей, наконец, от коллег со всего света, однако отсутствие тепла, прочности, поддержки в небольшом, из нескольких человек, кругу рядом с ним оставляло его одиноким и отчужденным. Ему приходилось понять: все обернулось иначе, нежели он думал в тот, пограничный день; что ему модель, удачи, если он терял ребят?.. Ему пришлось понять, что безоговорочность мужской дружбы имеет некоторый предел, который можно описать в терминах чести, долга, верности; и его случай — победа недостойными средствами — есть тот самый, когда могут покинуть и друзья…

Не находя опоры вовне, Герасим обращался к самому себе. Эта была старая мечта иметь за душой что-то такое, с чем сделаешься неуязвимым, что-то такое свое, настолько свое, чего никто никогда не в силах лишить, на что никакое внешнее обстоятельство не в состоянии повлиять; на этом можно было бы держаться всегда, при любых условиях. Владел ли он чем-то таким? И в какой мере? Раньше, теперь?..

Впрочем, и это, он знал, можно повернуть иначе, повернуть и покатить в обратную сторону; все зависело только от него.

Отсутствие надежных внутренних опор и жесткие отношения в группе несложно было принять за норму жизни и человеческих отношений, вполне посильную для деятельного мужчины, а тоску по ощущению безопасности и поддержки в дружеском кругу определить как проявление слабости; значит, — наплевать и забыть…

…Хоть бы один зашел, позвонил!

* * *

Яков Фомич стал рассказывать Старику о своих тетрадях, о том, что начал писать…

— Ага! — воскликнул Старик. — Душа, значит, у вас болит? Оч-чень хорошо! Потому, значит, вы и решили особенно не ввязываться? Это вот сделаете, от сих до сих, и хватит, довольно будет с вас в этом мире? Прекрасно. Мужчина! Интеллигент! Еще и действовать — зачем? Тратить себя на то, чтобы убеждать, настаивать, принимать решения? Склочничать, внушать, наконец, просто служить? Пишите себе в одиночестве! О, милый образ интеллектуальной работы, — прогулки по тенистым аллеям, рукопись разложена на столе под яблоней… А до чего сладко лелеять в тишине душеньку, прислушиваться к тому, как она там у вас побаливает и ноет… Еще рекомендую смелые разговоры в кругу близких знакомых, особенно — единомышленников… И ничего, ничего больше не надо, достаточно!.. Вы хоть понимаете, что вы делаете? Вы задумали поручить Вдовину и Свирскому свою судьбу! Все им отдать, все доверить! И свою судьбу, и судьбы других людей. Судьбу тематики, И неизвестно чего еще. Мало ли какие еще решения вы им доверяете, на которые могли бы оказывать влияние! Ну что с вами делать, а, что с вами делать?..

* * *

Кажется, сегодня стало лучше.

Да, лучше. Кажется… Лучше, в самом деле лучше.

Элэл нащупал левой рукой провод, обхватил его пальцами, провел вдоль него; нашел кнопку. Случалось уже ею воспользоваться… Но сегодня он может отодвинуть кнопку. Вот так. На целую ладонь.

Если что-то вдруг, все равно легко достать.

1 ... 85 86 87 88 89 90 91 92 93 ... 121

На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Яконур - Давид Константиновский бесплатно.

Похожие на Яконур - Давид Константиновский книги

На войне как на войне - Виктор Курочкин - Советская классическая проза
Слово о Родине (сборник) - Михаил Шолохов - Советская классическая проза
О теории прозы - Виктор Шкловский - Советская классическая проза
Рай в шалаше - Галина Башкирова - Советская классическая проза
Повести и рассказы - Олесь Гончар - Советская классическая проза
Том 6. Созревание плодов. Соляной амбар - Борис Пильняк - Советская классическая проза
Том 3. Товарищи по оружию. Повести. Пьесы - Константин Михайлович Симонов - Советская классическая проза
Любостай - Владимир Личутин - Советская классическая проза
Лесная свадьба - Александр Степанович Мичурин-Азмекей - Советская классическая проза
Батальоны просят огня (редакция №2) - Юрий Бондарев - Советская классическая проза

Оставить комментарий