Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Их любовь была так крепка, что возникла даже в тёмном ночном сне. Прошли дни и месяцы, и любовь, предопределённая предыдущей жизнью, наконец стала явью. Поскольку их вела мудрая Каннон, то они жили ни о чём больше не желая до самого времени их детей и внуков, поддерживаемые мудрой государевой властью, как блистательный Гэндзи в главе «Листья глициний»[489].
Хочется написать обо всём этом поподробнее, но я собирался написать только о влюблённой паре, соединённой в странном сне, который стал явью благодаря обету бодхисаттвы Каннон. Тушь и так уже совсем бледная… Чтобы не тратить её понапрасну, на том и закончу.
ИДЗУМИ СИКИБУ
Идзуми Сикибу [490]
Не так давно, во времена государя Итидзё[491], в цветущей столице жила прелестная куртизанка по имени Идзуми Сикибу. При дворе тогда состоял один молодой человек — Татибана-но Ясумаса[492]. Когда ему исполнилось девятнадцать лет, а Идзуми Сикибу — тринадцать, они втайне ото всех дали друг другу любовную клятву. Весной, когда Идзуми Сикибу было уже четырнадцать, у неё родился мальчик. Во время ночного свидания родители решили, что сын родился некстати. И тогда мать оставила мальчика на мосту Годзё. Положила детское приданое, на воротнике узорчатой рубахи-косодэ начертала стихотворение, оставила там же кинжал, а ножны забрала себе. Некий горожанин подобрал ребёнка, вырастил, а потом отправил в монастырь на гору Хиэй.
Так уж случилось, что мальчик был весьма расположен к учению, да и обликом выдался — бесподобен. Не было ни одного монаха, который, увидев его, остался бы равнодушным, по всей горе шла слава о нём. Знал он толк и в плотской любви. Его имя превозносили не только на Хиэй — много преуспел он в учении будды, слава о нём распространилась по всей Поднебесной. Преподобный Домэй — так звали его люди. Домэю исполнилось восемнадцать лет. И вот как-то во дворец позвали Домэя вместе с другими монахами толковать «Сутру лотоса». Тут подул ветер и бамбуковая занавеска, за которой сидели дамы, приподнялась. Оказалась там и женщина лет тридцати. Она была поглощена речами монахов, но изгиб её бровей свидетельствовал о сладострастии. Всего лишь миг видел её Домэй, но и этого было достаточно, чтобы в теле своём он ощутил желание. И на постоялом дворе, и потом — когда он уже вернулся в монастырь, её образ не оставлял его, что говорило об их связи, доставшейся им из прошлой жизни.
И вот Домэй решил снова отправиться в столицу, чтобы ещё хоть раз увидеть ту, что влекла его. Он переоделся продавцом мандаринов, пришёл во дворец и разложил товар. Из покоев его возлюбленной вышла служанка и попросила двадцать мандаринов. Домэй стал отсчитывать ей мандарины, каждый сопровождая любовным стихотворением.
Один.
Один на ложе я,
И не было зари,
Когда бы не промокли
Подушка и рукав.
Два.
Двойная ширма.
Когда же
Рядом со мной
Увижу любимую?
Три.
Трепещу,
Сердце волнует любовь,
Лишь только увижу тебя,
О, бесчувственная.
Четыре.
Чёрной ночью
Мечтаю о
- Повесть о старике Такэтори (Такэтори-моногатари) - Средневековая литература - Древневосточная литература
- Аокумо - Голубой паук. 50 японских историй о чудесах и привидениях - Екатерина Рябова (сост.) - Древневосточная литература
- В стране легенд - Вера Маркова - Мифы. Легенды. Эпос
- Ямато-моногатари - unknown - Древневосточная литература
- Повесть о Гэндзи (Гэндзи-моногатари). Книга 3. - Мурасаки Сикибу - Древневосточная литература
- Повесть о Гэндзи (Гэндзи-моногатари). Книга 4. - Мурасаки Сикибу - Древневосточная литература
- Сказание о годах Хогэн - Автор неизвестен - Древневосточная литература
- Хокку. Японская лирика. Плакучей ивы тень… - Антология - Древневосточная литература / Поэзия
- Дневник - Мурасаки Сикибу - Древневосточная литература
- Макунаима, герой, у которого нет характера - Мариу Раул Морайс ди Андради - Мифы. Легенды. Эпос