его жизни, так и для всех на корабле.
— Родин, чёрт с ним, с самолётом. Пускай прыгает, — спокойно ответил Ребров.
Вольфрамович, как и я, понимал, что на корабль Су-27К на одном двигателе не сядет.
Скорость на планировании перед посадкой нужно держать 290–300 км/ч. Тросы аэрофинишёров не выдержат. Запускать горевший движок нельзя. Отсюда только два пути — прыгать или садиться на аэродром.
— Можем рискнуть, Гелий Вольфрамович. Правда, придётся очень сильно попотеть вам, как командиру, так и остальным.
Динамик громкоговорящей связи чуть было не разорвало. Похоже, «залипла» кнопка на рабочем месте руководителя полётами, и мы с РВП прекрасно слышали реакцию Реброва.
— Шандец! Полный зведцец! Да чтоб у меня хрен на пятке вырос! Как я умудрился дать разрешение лететь этому раздолбаю! Теперь из меня двузадого самца сделают!
Надо прекращать эти посыпания головы пеплом моего бывшего комэска. Будто в первый раз он в подобной ситуации. Как ребёнок!
Хотя, такой задницы ещё не было за время полётов с корабля.
— Родин, у меня только дежурная пара. Остальных долго готовить.
— У нас два самолёта тоже есть. Бурченко и командование эскадры будет не против, если мы слетаем к союзникам?
— Вариантов немного. Готовься. На стоянке подскажу вердикт.
— Понял, — ответил я и выбежал на палубу.
Коля и Олег Печка стояли в ожидании моего прихода возле самолётов. Ещё на бегу я показал им жестом запускаться. Парни поспешили занимать места в кабинах.
К двум Су-27К уже бежали двое лётчиков из дежурного звена. На них уже был комплект вооружения по две ракеты Р-27 и Р-73. Новые ракеты в этом боевом походе проходят «боевое крещение».
— Паша, в сторону. Мы на вылет, — сказал я Ветрову, который ждал меня около своего самолёта.
— Видел. Пожар Гера потушил. Теперь что?
Я быстро надел шлем и стал цеплять планшет.
— На корабль сажать нельзя. Сам понимаешь. Только прыгать.
— Но судя по всему, выбрали альтернативу. На какой аэродром садиться? — улыбнулся Ветров, будто предвкушал что-то интересное.
Я подмигнул ему, похлопал по плечу и пошёл к другому самолёту, который уже начал гудеть. Хорошо, что Морозов собирался сегодня слетать по плану испытаний на 312 м борту МиГ-29К.
— Миру снова не до мира, Сергей Сергеевич? — спросил Ветров, когда я отошёл от него.
Меня будто кувалдой стукнули в затылок. Где-то уже я говорил эту фразу.
— Подтвердил, Паша.
— Гере после посадки привет, — махнул он мне.
Какое-то ощущение дежавю. Причём очень странное. Надо отогнать дурные мысли и садиться в самолёт.
Эти слова из песни Николая Анисимова я когда-то говорил другому человеку.
— Серый, чего опять удумали? — спросил Морозов, когда я подсоединил «фишку» радиосвязи после посадки в кабину.
— Ничего. Просто летим в Ливию.
Морозов несколько секунд молчал, а потом выдал типичную для себя фразу.
— Я бы тоже попытался сохранить самолёт. Вот только там не испытатель. Кто такой? — спросил он.
— Вечерний гость, приходивший на исповедь, — ответил я, настраивая яркость экранов.
— Мда! Ему бы сейчас рассольчику.
Я посмотрел на Олега, сидевшего в своём Су-27. Он уже запустился и только ждал команду на выруливание.
— Саламандра, 011й, парой с 012 м готов вырулить, — запросил разрешение на занятие стартовой позиции ведущий дежурной пары.
— Ждать, — односложно ответил руководитель полётами.
Олег, который тоже был на связи и прослушивал эфир, посмотрел на меня и покачал головой.
— Как всегда, — шепнул он в эфир.
— Не засоряйте эфир! — высказал недовольство руководитель полётами.
Как будто там кто-то что-то говорил в это время. Я посмотрел перед собой и поймал в поле зрения Су-27К Борзова. Он медленно крутил вираж на достаточном удалении от корабля. Наш авианосец продолжал двигаться, и Гера вместе с нами.
Корабли охранения держали строй, рассекая волны, а над ними медленно зависал вертолёт Ка-27. Чувствовалось напряжение от ожидания решения большого руководства.
— И как мы думаем его сопровождать? — спросил Николай.
— Пока не знаю. Мы с тобой можем группу прикрывать помехами. Плюс вести разведку по локатору. Су-27е, сядут в Ливии, изображая пролёт звеном.
— А мы с тобой где сядем? До Триполи 450 километров. Предлагаешь вернуться на «Леонид Брежнев»?
— Коль, не вижу проблемы. Заодно запишем в план испытаний полёт на «растряску» нового изделия.
На нашем борту в данный момент подвесили боевой вариант нового средства поражения, которое испытывал Меницкий. То самое «изделие 170», которое в будущем должно стать ракетой Р-77.
— Ага, даже двух. Лучше бы мы с тобой топлива взяли побольше.
— Могу полететь на 311 м борту. У него вместо второго лётчика топливный бак, — посмеялся я.
— Не доставлю тебе такого удовольствия. Давай уже взлетать! Там у паренька не бездонная бочка керосина.
Так и знал, что Морозов не позволит мне одному полететь на задание. Это же такой удар по его репутации «красавчика во всём»! Но мы и никуда не летим ещё, а время идёт.
— Саламандра, 015му, — запросил Борзов руководителя полётами.
Голос звучал ровно. Даже чересчур. Гера уверен в себе и, как я понял, готов к любому развитию событий.
— Ответил, 015й.
— Саламандра, 015й жду решения. Пока ещё могу долететь до «большой земли».
— Принял. Решаем.
Олег Печка вышел в эфир и начал спрашивать у Борзова, как себя ведёт самолёт.
— Балансируется нормально. Педали не в крайнем положении. Ручка тоже, — отвечал ему Гера.
— Понятно. Давление в гидросистеме контролируешь?
— Точно так. Меньше 100 пока, но сигнализации отказа нет. Шасси не убирал.
Я взглянул на Олега. Он показал мне характерный жест, что нам нужно поторопиться. Дожидаться дальнейших отказов не стоит. Тогда точно Борзов отправится «купаться».
— Саламандра, 321му, — запросил я, но ответа не было.
Гера в воздухе уже минут 20. Не зря же он бьёт тревогу и просит уже решение. Реброва и командира корабля тоже можно понять. Мы не в водах Советского Союза. Хоть в Ливии и есть наши советники, но полноценной авиабазы нет.
— Внимание! Паре 011го вылет разрешён. Задача — сопровождение 015го. Отход рассчитывайте с курсом 210°.
Команду в эфир выдал Ребров. Голос был уставший. Думаю, что выслушал он много всего от начальства.
— Принято. Выруливаю на старт, — доложил 011й и начал выдвигаться на первую позицию.
Его напарник следом. Нам же с Олегом команд никто не
