Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Из прокуратуры звонили прямо на мой телефон, вас спрашивали. И еще из областного отдела образования звонили тоже на мой телефон и тоже вас спрашивали.
Начинается!
– Ладно, разберемся, – кивнула она и шагнула от его стола по блестящему полу, выложенному плиткой затейливым узором.
– Настасья Станиславовна. – окликнул ее охранник. – Тут вот какое дело-то…
– Что еще?
Она обернулась, нетерпеливо ерзая в сумке рукой, пытаясь нащупать ключи от своего кабинета.
– Девочка та – Галкина Нина.
Она замерла, как стояла – чуть согнувшись, с растопыренной пятерней в распахнутой сумке.
Галкина! Как же, как же! Очень проблемная девочка восемнадцати лет. Считающая, что с наступлением совершеннолетия устав школы и прочая дребедень типа уроков ее не должны больше волновать. Воспитывалась отцом и бабушкой до недавнего времени. Бабушка пару лет назад умерла от старости и болезней. Отец и дочь остались одни. Но будто ладили даже. Он ее хвалил как хозяйку, как дочь, когда его вызывали. Только вот они ее как школьницу похвалить не могли.
– Помню Галкину, и что? – Ключи нашлись, она вытащила руку из сумки, выпрямилась. – Она же не обвинила в своей смерти весь педагогический состав, нет? И слава богу!
Михалыч снова встал, вытянулся, рот открыл и тут же захлопнул, а глаза его сделались еще ужаснее.
– Михалыч, ты чего таращишься, как окунь? Дело говорить можешь?
– Могу, – покивал он.
– Так говори! – прикрикнула Кольская, нетерпеливо гарцуя на месте, там теперь в кабинете наверняка телефоны разрываются.
– Не весь, – бухнул охранник и снова примолк.
– Что не весь?! – Она начала закипать.
– Вы спросили, что не обвинила ли Нина весь педагогический состав в своей смерти?
– Ну!
– А я говорю, что обвинила, но не весь.
– Та-а-ак… – снова заныло внутри и побелело снаружи. – Она что, записку оставила посмертную?
– Болтают, что да.
– И? Содержание той записки тоже выболтали?
– Ну да.
– И?!
– Классную обвиняет будто.
– А классная у нее… – Кольская постучала себя ногтем указательного пальца по зубам. – Корнеева, если не ошибаюсь?
– Да, Корнеева.
– Ух ты!!!
Вот вам и повод!
Корнеева была одним из тех самых педагогов, от которых Кольской до зуда хотелось избавиться. Нет, педагогом та была от бога. Все показательные уроки проходили на ура. По пятибалльной шкале все проверяющие ее оценивали на семь! И дети ее будто уважали и побаивались. Не любили, нет. Уважали и именно побаивались. И с родителями та была всегда сдержанна и мила. Но…
Но Кольская ее терпеть не могла. У нее просто скулы сводило, когда Корнеева обреталась поблизости. И что самое страшное, объяснить причину своей нездоровой – как она полагала – неприязни она не могла, как ни старалась.
– Лапа, может, ты ей завидуешь? – предположил как-то муж, пристроив голову на пухленьком животике Кольской.
– Я??? Завидую??? С чего бы! – Она гневно стряхнула голову мужа на кровать. – От нее муж ушел, сын сбежал к отцу следом. У нее ни друзей, ни врагов! Она… Она скучная, серая, заурядная! К ней и дети-то относятся не так, как надо. Они вообще-то либо любят, либо нет. А к Корнеевой у них особое отношение – дистанционная боязнь, вот!
– А она красивая? – вдруг спросил ее тогда муж, со скучной миной выслушав все ее доводы.
– Кто? Корнеева?
– Да.
– Красивая? Молодая?
И она, к стыду своему, скомкала тогда свой ответ. Скомкала и перевела разговор на другую тему. Муж сделал вид, что не заметил ее уловки. Но он, конечно же, заметил и все понял.
А она насупилась, затаилась и больше никогда о ней с ним не разговаривала. Он не должен был знать о ее тайных демонах. И даже догадываться не должен был.
Ну не поворачивался у нее язык назвать Корнееву молодой, красивой и стройной! Не поворачивался! И признать ее таковой ей было сложно. А та ведь такой и была: молодой, утонченно красивой и шикарно сложенной.
И проработала она столько лет в ее школе лишь потому, что весьма удачно камуфлировала все свои достоинства. Одевалась не пойми во что. Под ее одеждой тело не угадывалось вовсе. Не красилась совершенно. И волосы, господи! Свои красивые густые волосы Корнеева скручивала тугим отвратительным узлом на затылке, обнажая до неприличия высокий лоб и тонкие от природы брови. Пройдись по ней рука художника, заблистала бы. Но тогда…
Тогда Кольская ее просто выдавила бы, и все! Она не позволила бы ей существовать рядом с собой, такой необычайно привлекательной. И даже не в этом дело было. А в чем-то еще неуловимом и коробящем ее постоянно. Что это было, она не понимала и объяснить не могла.
– Сама Корнеева здесь? – спросила она у охранника.
– Нет пока. В учительскую звонили, там сказали, что ей ко второму уроку.
– Какой теперь второй урок, господи? – проворчала Кольская, а в груди вдруг разлилось непозволительное тепло.
Все, все, это конец. Она теперь выставит ее вон из школы – и все! Никаких уроков. Никакого присутствия в их школе этой милой гордой красавицы. И тут на этих мыслях Кольскую будто кто в грудь ударил мягкой лапой.
Вот же оно! Вот прозрение!!!
Она не терпела Корнееву за ее независимый гордый вид. Ухитрялась каким-то неведомым образом эта невыразительная на первый взгляд женщина казаться неприступной, гордой и в то же время человечной. Никто из учителей их школы не мог похвастаться тем, что при виде их школьники начинают выпрямлять спины, отряхиваться, прятать сигареты за спину и сдержанно и почтительно здороваться.
А Корнеева похвастать этим могла, а не хвасталась.
Пусть теперь катится ко всем чертям! Кольская мстительно улыбнулась, подходя к дверям своего кабинета. Вставила ключ в замок и тут же вздрогнула, услыхав за спиной вежливое «здрасте».
– День добрый, – ответила она, поворачиваясь.
За спиной стоял незнакомый мужик в грубой кожаной куртке, с очень короткой стрижкой, лицом, выбритым до синевы, и тремя порезами на подбородке, с очень тяжелым хмурым взглядом темных глаз и удостоверением полицейского в руках.
– Володин, – кивнул он и тут же убрал удостоверение, хотя она прочесть его не успела. – Володин Илья Иванович.
– Кольская Анастасия Станиславовна, – игриво шевельнула она бровями и улыбнулась. – Вы ко мне?
Мужик ей, невзирая на суровость внешнего вида, понравился. Правильный, обстоятельный и надежный, как скала, сделала она вывод, пропуская его вперед себя в кабинет.
– К вам для начала, – пробубнил он, неуверенно входя в ее шикарно обставленный кабинет с круглым панорамным окном почти во всю стену. – О происшествии с вашей ученицей уже слышали?
– Д-да, – неуверенно произнесла Кольская и, повернувшись к нему спиной, закусила губу.
Может, не стоило называться осведомленной, а? Может, нужно было разыграть изумление, испуг? А то разулыбалась при встрече, как дура. Совсем не соразмерно случаю.
С другой стороны, директор должен знать все. И если она к девяти утра еще не знает о том, что случилось с ее школьницей вчера, грош цена ей как директору.
– Охранник только что сказал мне. – Кольская уселась в свое кожаное кресло с высокой спинкой, закинула нога на ногу. Глянула на него с тревогой и печалью, как полагалось. – Ужасно!!!
– Да, – коротко кивнул Володин.
Тоже сел на стул у стены, хотя она и не приглашала. Наверное, привыкла к ученикам, стоящим перед ней навытяжку.
– Что можете сказать по существу вопроса? – спросил он, рассмотрев за лощеной привлекательной внешностью директрисы и ее дежурной скорбью настороженный интерес.
– Я??? – изумленно воскликнула она и заморгала часто-часто. – Я ждала подробностей от вас, как от представителя…
– Понял, – перебил он и тут же поймал себя на мысли, что эта нарядная привлекательная женщина ему очень неприятна. – Ваша ученица, ученица одиннадцатого класса Галкина Нина вчера поздно вечером выбросилась из окна своей комнаты. Следов насилия на теле обнаружено не было. Из чего следствие сделало предварительный вывод, что это самоубийство.
– Она оставила записку?
Вопрос Кольская задала неправильно. Не справилась с домашним заданием, как сказала бы она сама. Это прозвучало не как вопрос, если точнее, то как утверждение. И в утверждении том сквозило нечто, напоминающее торжество. Тайное мстительное торжество.
Неприятная женщина, снова подумал Володин, поняв, что про записку директор школы уже знает.
– Да, записка есть, – кивнул он. – Вам что-то об этом известно?
– Охранник говорил…
– У вас не охранник, а просто кладезь полезной информации! – зло фыркнул Володин, перебивая ее. – Просто тайный агент какой-то!
– Да, Михалыч у нас такой. – Она кротко улыбнулась, пытаясь растопить лед, которым сковало самого Володина и все пространство вокруг него. – В курсе всего и всегда. Сведения получены будто бы от отца Нины.
– Нина… – задумчиво обронил Володин и глянул на окно, похожее на гигантский иллюминатор. – Галкина Нина… Какой она была?
- Государыня Криворучка - Дарья Донцова - Детектив / Иронический детектив
- Я стану тобой - Наталья Андреева - Детектив
- Забавы мертвых душ - Галина Владимировна Романова - Детектив
- Счастье с третьей попытки - Галина Романова - Детектив
- Кровавая луна - Ю. Несбё - Детектив
- Гелен Аму. Тайга. Пионерлагерь. Книга первая - Ира Зима - Детектив
- Рыжая-бесстыжая - Галина Романова - Детектив
- Письма Серебряного века - Галина Голицына - Детектив
- Ты у него одна - Галина Романова - Детектив
- Не сотвори добра - Александр Аннин - Детектив