Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я автоматически проверила дату. И не поверила собственным глазам. 26 мая. Пять недель назад? Не может быть! Я перерыла всю стопку в поисках правильной версии записки. Это же опечатка! Опечатка! Но иных вариантов не нашлось. 26 мая. 26 мая?!
Я ошарашенно смотрела на документ. Он пролежал на моем столе пять недель?
Невероятно… В смысле – не может быть… Это означает…
Это означает, что я не уложилась в срок… Я сглотнула. Наверное, я просто чего-то не поняла. На такую глупую ошибку я не способна. Я не могла не зарегистрировать контракт! Я всегда регистрирую их вовремя!
Я закрыла глаза и постаралась успокоиться. Допустим, у меня от радости пошла кругом голова. Допустим, я слишком сильно обрадовалась перемене своего статуса, вот и мерещится всякая чушь. Успокойся, Саманта, возьми себя в руки.
Я открыла глаза и посмотрела на записку. К несчастью, ее содержание ни на йоту не изменилось. Зарегистрировать контракт, дата – 26 мая. Черным по белому. Из чего следует, что я не застраховала риски нашего клиента. То есть совершила едва ли не элементарнейшую ошибку из всех, какие только может совершить юрист.
Радостное возбуждение испарилось. По спине побежали мурашки. Я отчаянно пыталась вспомнить, говорил ли мне Арнольд хоть что-нибудь по поводу этой сделки. Не помню, чтобы он даже упоминал о ней. Но с какой стати ему упоминать? Это обыкновенное кредитное соглашение. Мы такие контракты оформляем во сне. Арнольд справедливо предположил, что я выполню его поручение. Он доверился моему профессионализму.
Господи!
Я снова прошерстила страницы, разыскивая некое незаметное с первого взгляда примечание, некую зацепку, которая позволила бы мне с облегчением воскликнуть: «Ну конечно!» Тщетно. От волнения у меня закружилась голова. Как такое могло случиться? Видела ли я вообще записку Арнольда? Неужели я просто пихнула ее подальше, чтобы разобраться на досуге? Не помню. Черт побери, не помню!
И что мне теперь делать? Волной захлестнула паника. «Третий Юнион-банк» ссудил компании «Глейзербрукс» пятьдесят миллионов фунтов. Поскольку сделка не была зарегистрирована, этот кредит – этот многомиллионный кредит – ничем не обеспечен. Если вдруг завтра «Глейзербрукс» обанкротится, банк окажется в самом хвосте очереди кредиторов. И, вполне возможно, не получит ни пенса.
– Саманта! – окликнула меня Мэгги. Я подскочила чуть ли не до потолка и инстинктивно прикрыла ладонью злополучную записку; хотя откуда Мэгги знать, что именно я разглядываю?
– Я только что узнала! – громким шепотом объявила она. – Гай рассказал! Поздравляю!
– М-м… Спасибо. – Я кое-как заставила себя улыбнуться.
– Я заварила себе чай. Вам заварить?
– Было бы здорово… Еще раз спасибо.
Мэгги исчезла, а я обхватила голову руками. Все попытки успокоиться разбивались о стену непередаваемого ужаса. Что ж, придется признаться хотя бы себе самой – я допустила ошибку.
Я допустила ошибку.
Что делать? Все тело словно сковало могильным холодом. Не могу сосредоточиться…
Внезапно вспомнились вчерашние слова Гая, и меня буквально затрясло от облегчения. «Ошибка не является ошибкой до тех пор, пока не появится возможность ее исправить».
Точно! Я могу все исправить. Я еще могу зарегистрировать кредит.
Придется помучиться. Придется уведомить банк – и «Глейзербрукс» – и Арнольда – и Кеттермана. Придется подготовить новый пакет документов. Хуже всего, придется смириться с тем, что все узнают о моем промахе. О том, что я допустила глупую, идиотскую ошибку, недостойную даже стажера.
Попрощайся со своим партнерством, – мелькнула паническая мысль. К горлу подкатила тошнота.
Но выхода нет. Нужно исправлять ситуацию.
Я поспешно зашла на сайт Регистрационной палаты и ввела в строке поиска «Глейзербрукс». Если только не было выдвинуто сторонних претензий, все должно получиться.
Я изумленно уставилась на страницу. Нет.
Не может быть.
На прошлой неделе некая компания «БЛСС Холдинге» выставила претензии на сумму 50 миллионов фунтов стерлингов. Наш клиент откатился в хвост кредиторской очереди.
Мысли неслись вскачь. Это плохо. Это действительно плохо. Нужно что-то предпринять, и поскорее. Нужно что-то сделать, пока не выставлены другие претензии. Надо… надо сказать Арнольду.
Меня будто парализовало.
Не могу. Не могу прийти к нему и объявить, что допустила элементарнейшую ошибку и что 50 миллионов фунтов стерлингов нашего клиента оказались необеспеченными. Я, ., я… мне следует разобраться самой, насколько это возможно. Минимизировать ущерб. Для начала позвоню в банк. Да, чем скорее они узнают, тем лучше.
– Саманта?
– Что?! – Я едва не выпрыгнула из своего кресла.
– Вы такая нервная сегодня, – со смешком заметила Мэгги и подошла к моему столу с чашкой в руке. – Чувствуете себя на вершине? – Она подмигнула мне.
Мгновение я не могла взять в толк, о чем она говорит. Мой мир сократился до меня самой и моей чудовищной ошибки, все прочее утратило значение.
– Ах да! Конечно. – Я состроила гримасу, призванную изобразить улыбку, и тайком вытерла влажные ладони.
– Спорим, что вы еще до конца не осознали? – Мэгги оперлась о картотеку. – Шампанское в холодильнике, только скажите.
– Замечательно. Э… Мэгги, мне надо поработать…
– О! – Похоже, я ее обидела. – Извините. Уже ухожу.
Ее спина выражала негодование. Должно быть, она сочла меня тупой коровой. Ну и ладно, сейчас каждая минута на счету. Нужно позвонить в банк. Немедленно.
Я пролистала контракт и нашла имя и телефон представителя банка. Чарльз Конвей.
Именно ему я должна позвонить. Именно этому человеку мне предстоит признаться, что я здорово напортачила. Дрожащей рукой я взяла трубку. Ощущение было такое, словно я уговариваю себя прыгнуть в зловонное болото, кишащее пиявками.
Несколько секунд я просидела, глядя на трубку. Заставляя себя набрать номер. Наконец я решилась. Мое сердце стучало в такт гудкам.
– Чарльз Конвей.
– Привет! – проговорила я, стараясь, чтобы мой голос не дрожал. – Это Саманта Свитинг из «Картер Спинк». Не думаю, что мы встречались.
– Привет, Саманта. – Голос достаточно дружелюбный. – Чем могу помочь?
– Я звоню… э… по техническому вопросу. По поводу… – я замялась, но все-таки смогла выговорить, – по поводу «Глейзербрукс».
– А, вы уже слышали, – отозвался Конвей. – Дурные новости расходятся быстро.
Кабинет будто уменьшился в размерах. Я крепче сжала трубку.
– Слышала что? – От волнения в моем голосе прорезались визгливые нотки. – Я ничего не слышала.
– Да? Я решил, что вы звоните, потому что узнали. – Он отвлекся. Я услышала, как он советует кому-то поискать эту проклятую хреновину через «Гугл».
Ну, они сегодня обратились к нам. Последняя попытка спастись, по всей видимости, не сработала…
Он продолжал говорить, но я не слушала. Мысли все куда-то исчезли. Перед глазами замелькали черные пятна.
Компания «Глейзербрукс» обанкротилась. Теперь они ни за что не соберут необходимую документацию. Разве что через миллион лет.
И я не смогу зарегистрировать кредит.
Не смогу ничего исправить.
Я пустила на ветер пятьдесят миллионов фунтов.
Сознание плыло. Мне захотелось залиться слезами. Захотелось бросить трубку, вскочить и убежать, далеко-далеко.
Вдруг я снова услышала Чарльза Конвея.
– Хорошо, что вы позвонили. – Я слышала, как он стучит по клавиатуре, явно не догадываясь о случившемся. – Возможно, стоит еще раз проверить гарантии кредита.
Я на миг лишилась дара речи.
– Да, – хрипло пробормотала я наконец. Положила трубку и поняла, что вся дрожу. Казалось, меня вот-вот стошнит.
Я профукала сделку. Напортачила так, что не смогу… Не смогу даже…
Едва соображая, что делаю, я отодвинула кресло. Мне надо на улицу. Прочь отсюда.
5
Через фойе я пронеслась на автопилоте. Выбралась на залитую дневным солнцем улицу. Шаг, другой, третий… Обычный офисный работник в обеденный перерыв.
Вот только обычного во мне осталось немного. Обычные люди не лишают своих клиентов пятидесяти миллионов фунтов.
Пятьдесят миллионов. Цифра отдавалась в голове барабанным боем.
Не понимаю, как это случилось. Не понимаю. Я продолжала размышлять на ходу. Снова и снова. Не понимаю. Как я могла не заметить?.. Как я проглядела?.. Я в глаза не видела этой записки. Я не держала ее в руках. Должно быть, ее положили мне на стол, а потом я сама завалила ее другими бумагами, придавила сверху папкой, стопкой контрактов и кофейной чашкой.
Один промах. Одна ошибка. Единственная ошибка, которую я когда-либо допустила. Как было бы здорово проснуться и понять, что это лишь дурной сон, что это произошло в кино, что ошибку совершил кто-то другой. Такие истории рассказывают в пабах, благодаря судьбу за то, что такое случилось не с тобой…
- Французское завещание - Андрей Макин - Современная проза
- Отец Джо - Тони Хендра - Современная проза
- Молли - Ненси Джонс - Современная проза
- Одиночество вещей - Юрий Козлов - Современная проза
- ПРАЗДНИК ПОХОРОН - Михаил Чулаки - Современная проза
- Праздник похорон - Михаил Чулаки - Современная проза
- Кипарисы в сезон листопада - Шмуэль-Йосеф Агнон - Современная проза
- Разыскиваемая - Сара Шепард - Современная проза
- Ярость - Салман Рушди - Современная проза
- Явление чувств - Братья Бри - Современная проза