Форма входа
Читем онлайн Грех (сборник) - Захар Прилепин
Шрифт:
-
+
Интервал:
-
+
Закладка:
Сделать
Свинья завизжала жутче, страшнее, отрешённей. Захарка поспешил.
Визг оборвался, когда он ещё не добежал. Ещё пришлось бабушку пропустить: она куда-то торопилась, и по её виду – чуть взволнованному, но и успокоенному одновременно («…всё кончено, слава богу…») – Захарка понял, что свинью зарезали.
Дед неспешно красными руками развязывал (мог бы разрезать, но не стал, сберёг веревки) узлы, прикрепившие свинью к стояку сарая.
«Нарочно он меня не подождал… или не нарочно?» – подумал Захарка и не нашёл ответа.
Сначала, освобождённый, обвис зад свиньи – но она ещё держалась, привязанная к стояку за мощную шею. Дед отодвинул таз, полный кровью, натёкшей из перерезанного горла, и распустил верёвку на шее. Свинья с мягким звуком упала.
Захарка подошёл ближе, с интересом разглядывая смолкшее животное. Обычная свинья, только мёртвая. Ровный разрез на горле, много белого сала.
– Что-то нож не вижу… – осматривался дед. – Захарка, посмотри.
Нож был воткнут в стену сарая. Рукоятка его была тепла, лезвие в подсыхающей крови.
Он подал нож деду, держа за остриё. Измазал пальцы, смотрел потом на них.
Свинье взрезали живот, она лежала, распавшаяся, раскрытая, алая, сырая. Внутренности были тёплыми, в них можно было погреть руки. Если смотреть на них прищурившись, в лёгком дурмане, они могли показаться букетом цветов. Тёплым букетом живых, мясных, животных цветов.
Дед уверенно извлекал сердце, почки, печень. Кидал в тазы. Выдавил рукой содержимое прямой кишки.
Живое существо, смуро встречавшее Захарку по утрам, теревшееся боком о сарай, возбуждённо похрюкивающее при виде ведра со съестным, умеющее, в конце концов, издавать удивительной силы визг, – существо это оказалось ничтожным, никчёмным, его можно было разрезать, расчленить, растащить по кускам.
И вот уже лежала отдельная, тупая свиная голова, носом вверх, с открытой пастью. Казалось, что свинья желает завыть, вот-вот завоет.
И, видя эту голову, даже куры немного придурели, и петух ходил стороной, и коза смотрела из темноты иудейскими страдающими глазами.
Захарка прошёл в дом, бабушка, спешившая навстречу с тряпкой в руке, сказала:
– Покушай, я там оставила…
Но он не стал – и не потому, что расхотел есть от вида резаного порося. Ему не терпелось к сёстрам. Всё это живое, пресыщенное жизнью в самом настоящем, первобытном её виде и вовсе лишённое души, – всё это с яркими, цветными, ароматными внутренностями, с раскрытыми настежь ногами, с бессмысленно задранной вверх головой и чистым запахом свежей крови не давало, мешало находиться на месте, влекло, развлекало, клокотало внутри.
Та самая тягостная ломота, словно от ледовой воды, мучившая его, нежданно сменилась ощущением сладостного, предчувствующего жара. Жарко было в руках, в сердце, в почках, в лёгких: Захарка ясно видел свои органы, и выглядели они точно теми же, что дымились пред его глазами минуту назад. И от осознания собственной тёплой, влажной животности Захарка особенно страстно и совсем не болезненно чувствовал, как сжимается его сердце, настоящее мясное сердце, толкающее кровь к рукам, к горячим ладоням и в голову, ошпаривая мозг, и вниз, к животу, где всё было… гордо от осознания бесконечной юности.
Прихватил зачем-то лук, валявшийся у дома, шёл с таким ощущением, словно только что убил зверя, и не казался самому себе смешным.
Первым увидел Родика, тот уже распугивал кур, и так его боявшихся. С трудом сдержался от того, чтоб рассказать Родику, как всё было. Даже произнёс несколько слогов и оборвал себя, вхолостую шевеля нелепыми губами.
Вышла Ксюша. И Катя вышла следом.
– Ну что… зарезали свинью? – спросила Катя, расширяя глаза и такой вид имея, словно убитая свинья вот-вот должна прийти, сипя и хлюпая раскрытым горлом.
Ксюша тоже смотрела напуганно:
– Отсюда слышно было, как визжит. Мы все двери и окна закрыли с Катькой, – сказала.
Захарка любовался на сестёр, счастливые глаза переводя с одного милого лица на второе – прекрасное, и выискивал то слово, с которого стоит начать и поведать про сердце, горло, кровь, но вдруг разом, в одну секунду понял, что сказать ему нечего.
– У вас есть пустые консервные банки? – спросил.
– Есть, – пожав плечами, ответила Ксюша. – Вон, в мусоре вроде были.
Захарка нарезал от трёх консервных банок крышки. Разделил каждую большими ножницами пополам. Пассатижами скрутил, подогнал ко вчерашним камышинам, подбил молотком получившееся острие.
Сёстры разошлись по своим делам, только Родик перетаптывался рядом, иногда повторяя «Ук!», и подолгу сомнительно молчал на Захаркино: «Стрелы! Скажи: стрелы!»
– Еы.
– Точно, – согласился Захарка.
Натянул тетиву, запустил стрелу, она взмыла стремительно, потом, казалось, на мгновение застыла в воздухе и мягко пала вниз, в землю воткнувшись.
– Bay, – сказала Ксюша, выйдя с половой тряпкой на крыльцо. – Как красиво.
Пошатываясь на ветерке, стрела торчала вверх.
– Стоит, – добавила Ксюша мечтательно.
«В хорошем настроении сегодня, – подумал Захарка. – Полы моет».
Не сдержался и спросил:
– Ты что это за грязный труд взялась?
– Ремонт начинаем сегодня. Нашей Ксюше так хочется свою комнатку в оранжевые цвета раскрасить, что готова на любые жертвы, – ответила Катя за Ксюшу.
Ксюша, обиженная и на сестру, и на брата, выжимала грязную воду из тряпки.
Захарка побродил по саду, погрыз нехотя яблоко.
Поносил Родика на шее, потом пацана отправили спать, и Захарка, чтоб не мешаться истово прибирающимся сёстрам, отправился к себе.
Во дворе бабушка уже затёрла кровь, а свиньи не осталось вовсе: только мясо в тазах.
Скрипнув дверью, вошёл в избушку.
Было душно. Он стянул шорты, вылез, чуть взъерошенный, из майки. Упал на кровать, покачиваясь на её пружинах. Завалился на бок, потянулся рукой к старой книге с затрёпанной обложкой и без многих страниц, да так и не донёс её к себе. Припал щекой к подушке, притих. Вдруг вспомнил, что не выспался, закрыл глаза, сразу увидев Катю, о Кате, Катино, Катины…
Лежал, помня утренний визг, полёт стрелы, чёрную воду из тряпки, вкус яблока, яблоню качает, раскачивает, кора близко, тёмная кора, шершавая кора, кора, ко… ра… ко…
Скрипнула дверь, проснулся мгновенно. «Катя», – ёкнуло сердце.
Вошла Ксюша в смешном купальнике: всё на каких-то завязочках с бантиками.
Расщурив глаза, Захарка смотрел на неё.
– Разбудила, спал? – спросила она быстро.
Он не ответил, потягиваясь.
– Мы купаться собрались, – добавила Ксюша, присев на кровать так, чтобы коснуться своим бедром бедра брата. – А то от краски уже голова болит: мы красить начали. Двери.
Захарка кивнул головой и ещё раз потянулся.
– Ты отчего молчишь? – спросила Ксюша. – Ты почему всё время молчишь? – повторила она веселее и на тон выше – тем голосом, какой обычно предшествует действию. Так оно и было: Ксюша легко перекинула левую ножку через Захарку и села у него в ногах, крепко упираясь руками ему в колени, сжимая их легко. Вид у неё был такой, словно она готовится к прыжку.
«Я вроде бы и не молчу…» – подумал Захарка, с интересом разглядывая сестру.
Ступнями он чувствовал её холодные, крепкие ягодицы, она чуть раскачивала задком из стороны в сторону и вовсе неожиданно пересела выше, недопустимо высоко – прижав ноги к его бёдрам и тихо щекоча Захарку под мышками.
– А щекотки ты боишься? – спросила она, и без перерыва: – Какая у тебя грудь волосатая… Как у матроса. Ты куда пойдёшь в армии служить? В матросы? Тебя возьмут.
Вид у Ксюши был совершенно спокойный, словно ничего удивительного не происходило.
Но Захарка, когда она шевелилась и ёрзала на нём, внятно чувствовал, что под тканью её смешной, в бантиках, одёжки живое, очень живое…
Это продолжалось ровно столько, чтобы обоим стало ясно: так больше нельзя, нужно сделать что-то другое, невозможное.
Ксюша смотрела сверху спокойными и ждущими глазами.
– Мне так неудобно, – вдруг сказал Захарка, ссадил Ксюшу и сел напротив неё, прижав колени к груди.
Они проговорили ещё минуты две, и Ксюша собралась уходить.
– Ну, пойдём купаться? – спросила уже на улице, обернувшись.
– Идём-идём, – ответил Захарка, провожая её.
– Тогда я Катьку позову. И мы зайдём за тобой, – Ксюша, вильнув бантиком, вышла со двора.
– Катьку позову… – повторил он без смысла, как эхо.
Подошёл к рукомойнику, похожему на перевернутую немецкую каску. Из отверстия в центре рукомойника торчал железный стержень. Если его поднимаешь – течёт вода.
Захарка стоял недвижимо, пристально разглядывая рукомойник, проводя кончиком языка по тыльной стороне зубов. Чуть приподнял железный стержень: он слабо звякнул. Воды не было. Потянул за стержень вниз.
Неожиданно заметил на нём сохлый отпечаток крови.
«Наверное, дед, когда свинью резал, хотел помыть руки…» – догадался.На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Грех (сборник) - Захар Прилепин бесплатно.
Похожие на Грех (сборник) - Захар Прилепин книги
- Хризантемы. Отвязанные приключения в духе Кастанеды - Владислав Картавцев - Русская современная проза
- Бруно Сикерз – маленький таксеныш. Истории и сказки одной хитрой таксы - Ольга Трушкина - Русская современная проза
- 14. Женская проза «нулевых» - Алиса Ганиева - Русская современная проза
- Захар Ковалёв и противостояние сил. Книга первая - Виктория Мингалеева - Русская современная проза
- Четыре месяца темноты - Павел Волчик - Русская современная проза
- Бил и целовал (сборник) - Александр Снегирёв - Русская современная проза
- Полиция Бога - Виталий Васильев - Русская современная проза
- Alter Ego. Другое я - Дмитрий Сенницкий - Русская современная проза
- Черта ответственного возраста - Сергей Усков - Русская современная проза
- На круги своя (сборник) - Мария Метлицкая - Русская современная проза
