Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Утром Льюис проснулся первым. Выскользнув из постели, он подскочил к двери и, пролетев в мгновение ока узкую лесенку — чем не юный могучий бог! — с ликованием оросил унитаз в тесной и холодной ванной комнатке.
Ужас, восторг и волнение владели им одновременно. Совершенно голый, он носился по ступеням туда-сюда, не замечая холода. Он был теперь иным, точно родился заново. А прежний Льюис умер, раз — и нет его, вместо него появился совершенно новый человек. Этому человеку подвластно все, он могущественен и хорош собой, весь мир у него на ладони.
Для новорожденного Льюиса больше не существовало трудностей — силы у него теперь хоть отбавляй. Он с улыбкой вспомнил своих любимых детских героев из дешевых комиксов: они шутя передвигали горы, вмиг расправлялись со злом и умели преодолевать земное притяжение. Сегодня он тоже был суперменом и запросто порхал по квартире.
Он вернулся в спальню и забрался в постель. Как только он потянул на себя простыню, Хелен открыла глаза. Их взгляды встретились.
«Только ни о чем не спрашивай», — мысленно взмолился Льюис. То, что произошло, было так сказочно, так невероятно, вопросы все испортят, разрушат очарование… «Но неужели она действительно спала?» — пронеслось в его голове, и, точно услышав его мысль, Хелен с медленной улыбкой произнесла:
— Ночью я видела один сон…
— Это был не сон, — нетерпеливо перебил ее Льюис. — Ты же знаешь, что не сон…
— Конечно, знаю, — сказала она, обнимая его; Льюису послышалось в ее голосе едва заметное сожаление.
И все-таки это был сон, те пять дней и ночей, долгий прекрасный сон, вспоминал потом Льюис.
Они промелькнули очень быстро, но в памяти его было живо каждое мгновение, он видел эти мгновения точно наяву, можно было бы их потрогать. Он знал с самого начала, что эти мгновения останутся с ним навсегда и часто будут вспоминаться. Так и случилось. Несмотря ни на что, он с благодарностью возвращался потом в эти дни, когда жизнь его обрела смысл.
Все пять дней они были одни, самый счастливый — третий — пришелся как раз на Рождество. Льюис отключил телефон, не желая, чтобы Тэд вторгался в их идиллию. Они заперли дверь, решив никому не открывать. Они подчинялись только своим желаниям, ели, когда хотели, спали утром и днем, а ночью не смыкали глаз. Для них не существовало ничего, кроме любви и наслаждения.
Только в сочельник, ближе к вечеру, они вдруг вспомнили: ведь завтра Рождество! Они торопливо нацепили на себя одежду и, крепко держась за руки, с хохотом выскочили на улицу. Праздновать так праздновать; пробежавшись по магазинам, они раздобыли все необходимое, напрасно Хелен боялась, что в конце дня магазинные полки будут пусты.
Они купили елочку, а к ней игрушки и мишуру. Они накупили яблок, фиников, каштанов, и еще виноград, и еще сливовый компот в роскошных банках. А индюшкой можно было бы накормить человек двадцать, они еле втиснули ее в духовку. Да, еще оберточную бумагу, свечи, картонную Вифлеемскую звезду, баночку икры, крекеры в золотой и в красной обертке со всякими шутливыми прибаутками. И, конечно, подарки. Что это были за подарки! Льюис велел таксисту ехать к «Харродзу», в огромных, нарядно украшенных к Рождеству залах почти не было покупателей. А он покупал Хелен все подряд. Поставил ее у лифта и строго-настрого приказал не оборачиваться, а сам помчался к прилавкам. Духи в матовом хрустальном флакончике. Потом купил охапку омелы и остролиста и букетик первоцветов, кучу белья, шкатулочки, отделанные атласом, шелком и дорогими кружевами. Длинное жемчужное колье с бриллиантовым замочком. Французское мыло с потрясающим ароматом, да еще в форме ракушек… Свертки уже не помещались в руках, он, подсмеиваясь над собой, ронял их: пока он поднимал один, падал другой. А он, дурак, все боялся довериться своему вкусу, тогда, в Риме. Вкус у него что надо, и любая цена ему нипочем! Не имея ни малейшего представления о размере, он стал выбирать ночную сорочку, показывая на пальцах длину и объем, размахивал руками и хохотал как одержимый. Продавщица тоже улыбалась: раскрасневшийся, с растрепавшимися волосами, Льюис был неотразим; она сразу поняла, человек влюблен, и не сердилась на его бестолковость. Так какую же, белую или черную? Девически-скромную или вызывающе-соблазнительную? Недолго думая, Льюис попросил завернуть обе.
Когда он с огромной, чуть не выше головы, горой свертков вернулся к лифту, Хелен там не было. Он весь помертвел, чувствуя, как от ужаса сжимается сердце…
И вдруг через бесконечное это мгновение он увидел, что она, смущенно краснея, спешит к нему навстречу — и тоже с кипой свертков. Радость от того, что она не исчезла, была настолько острой, что он не мог ждать, рванулся к ней — и остановился посреди огромного торгового зала, твердя только: «Милая ты моя, милая ты моя», лифтер даже отвел взгляд.
А вечером они наряжали елку, так старались, развесили игрушки, ленты, потом блестящую мишуру. Растопив камин, задернули занавески и потушили лампы, одну только оставили гореть. Этот уютный полумрак волшебно преобразил комнатушку с обитыми дешевым плюшем креслами и с ветхими ковриками. Она перестала быть чужой, теперь это была их с Хелен комната.
Они не подумали, что, кроме индюшки, нужно было купить и холодных закусок, поэтому пировали с одной икрой, намазывая ее на тосты… вот так, пировали, сидя у камина, не разжимая рук, любуясь елочкой и болтая.
Льюис пытался рассказать о себе, понимая, что словами мало что можно объяснить. Рассказал о бесконечных своих страхах и неудачах, которые не слишком успешно пытался преодолеть. Как он старался быть таким, каким его хотели видеть родители, потом он сам, потом друзья, как потом он старался угодить Тэду. А теперь он понял: никому угождать не надо, теперь он стал наконец самим собой.
— Я люблю тебя, — признался он, пряча лицо в ее коленях. — Я люблю тебя, люблю.
Элен прикоснулась губами к его волосам и ласково провела по ним рукой, так мать успокаивает ребенка. А Льюиса вдруг охватил стыд. Он жаждал исповеди. Он без утайки выложил все свои подвиги. Женщины, вино, рестораны — без конца и без края. Даже говорить тошно, а ведь притворялся, что все это ему нравится; что было, того не исправить, он ее недостоин, как он теперь раскаивается…
— Ты на себя наговариваешь Льюис, — успокаивала она. — Недостоин… какая чепуха! Не придумывай. Пора ложиться спать.
Почти весь следующий день ушел на то, чтобы приготовить их гигантскую индюшку. Поскольку о картошке и прочих овощах они тоже забыли, то в качестве гарнира использовали консервированные кукурузные зерна, случайно наткнулись на банку в кухонном шкафу. Замечательно вкусная штука. У них было отличное бургундское — уж его-то Льюис не забыл; незаметно опустошив почти две бутылки, они слегка опьянели и отправились бродить по пустынным улочкам и вдоль сонно текущей реки. «Милая Темза»[2], — приговаривал Льюис, вспомнив студенческие годы, влетевшие его семейству в немалые деньги. Он нашел руку Хелен и сжал ее пальцы.
- Дестини - Салли Боумен - Современные любовные романы
- Тайна Ребекки - Салли Боумен - Современные любовные романы
- Мистер Уэст (ЛП) - Льюис Р. Дж - Современные любовные романы
- Помни меня - Фири Макфолен - Прочие любовные романы / Современные любовные романы
- Под шепот волн - Салли Лэнинт - Современные любовные романы
- Ксюха - Людмила Сурская - Современные любовные романы
- Вслед за розовым закатом - Юдичева Нина - Современные любовные романы
- Не влюбляйся в рок-звезду (ЛП) - Хиггинсон Рейчел - Современные любовные романы
- Всегда только ты - Хлоя Лиезе - Современные любовные романы
- Только один год - Гейл Форман - Современные любовные романы