Шрифт:
Интервал:
Закладка:
тебе нужно?!! У тебя там еще пальцы не поломались?! Какой раз
уже крутишь мой номер?! А?!
На двух концах провода возникло недолгое молчание.
– Первый, – наконец отозвался в трубке едва знакомый
женский голос.
– Кто это? – недоуменно фыркнул Филолет Степанович, чуть
умерив свой пыл. – Вы что, ошиблись?!
– Может, и ошиблась, – рассуждало мужчине в ухо. – На этот
номер я звоню впервые, но если считать верным то, что написано в
адресной книге, то я должна была попасть в квартиру Гомозова
Ф.С. Я ошиблась?
Филолет Степанович так и сел от удивления.
– Да, это я, – приходил он в себя. – Только не квартира у меня,
а дом! Частный дом! Что вам нужно? И кто вы еще такая?
– Мы с вами уже встречались. В автобусе. Помните?
Гомозов неожиданно для себя кивнул. Говорившая, будто
увидела этот жест, продолжила, стараясь немного уточнить:
– Это было в понедельник. Вы еще предложили мне свою
теплую кофту, только я отказалась.
– Ах, это вы! Помню, помню! Припоминаю, – удостоверил
Гомозов. – Вы, верно, беспокоите меня, чтоб я отдал вам долг?
Помните, в который вы меня втянули, тогда, в автобусе, за проезд.
– Ну что вы, копейки эти. Не исключаю, что я мелочная, но не
до такой же степени! Я звоню вам потому, что хочу к вам придти.
Сейчас.
Молчание.
– В этом городе у меня совсем нет знакомых, – женский голос
в трубке становился дрожащим, на том конце провода пошаливали
эмоции. – Понимаете?! Совсем никого…
– Что Вам нужно? – нетерпеливо прервал Гомозов, не
соизмерив свою грубость, в его планы не входило выслушивать
чепуху.
– Я сейчас! Я хочу сейчас придти. Только, пожалуйста, не
принимайте это всерьез, я помню, вы так сами говорили.
Понимаете, мне нужно с кем-нибудь поговорить! Я просто хочу с
кем-нибудь поговорить, сейчас. А иначе… иначе… – едва договорив
последнее слово, голос затих, раздались приглушенные
всхлипывания, верно трубку чуть отстранили от лица.
«Не принимайте это всерьез», – про себя повторил Филолет
Степанович и озадаченно приподнялся с тумбы, на которой сидел
все время разговора:
– Только не плачьте! Не плачьте! Ведь наверняка, нет причин!
И, конечно, я вас понимаю. Понимаю, что вам нужно с кем-нибудь
поговорить, чтобы успокоиться. Но, поймите, – медленно, на
распев, проговорил он, – пой-ми-и-те и вы меня. Мне завтра рано
вставать, на работу. Поверьте, это невыносимое время! Ужасное! И
у меня график. Еще и сегодня кое-какие дела есть, а вы меня и так
отвлекаете. Не плачьте, нет смысла, ведь придти я вам все равно не
позволю!
Девушка всхлипнула в трубку еще громче, теперь она,
кажется, совсем не пыталась успокоиться. Рыдания продолжались,
и не так был воспитан Гомозов, чтобы бросить трубку на середине
многозначительного разговора, тем более, что собеседник, до того
весьма объективный, оказался в аффекте. Он знал нужный подход:
требовалось выслушать, попрощаться и спокойно лечь спать. Но
нет, дама была слишком настойчива.
– Я приду! – твердо сообщила она в трубку, вдруг проглотив
слезы. – Отнимать много времени не буду, но приду! – раздались
короткие гудки, – она скинула.
– Вот так сумасбродка! – Гомозов вцепился руками в волосы. –
Так тревожить людей!
Он начал успокаивать себя тем, что дамочка не знает его
адреса, но потом одумался, что знает. Знает! Во-первых, он
припомнил, что в телефонном разговоре прозвучало
словосочетание «адресная книга», где явно значилась его улица, а,
во-вторых, – сам же и говорил этой особе, где он живет: «За теми
высотками одноэтажный дом». Эк, угораздило! Ну, да ладно!
Ладно! Не открою дверь. А если и открою? – он безнадежно потер
лоб. – Что с того?! Один визит длиной в пять минут не слишком
стеснит вечер.
Где-то, через полчаса, в дверь еле слышно постучали. Филолет
Степанович нехотя поднялся с кресла и приблизился к окну. У его
калитки стояла женщина, что не так давно телефонировала. Она
была в пальто, в осенних сапогах на среднем каблучке, вокруг шеи
– широкий шарф, связанный из толстых нитей, завидя Гомозова в
окне, женщина приветливо кивнула. Что ж, придется открыть,
подумал Филолет Степанович и двинулся к двери.
– В вашем распоряжении пять минут! – с порога заявил он. –
Думаю, вам не придется объяснять, что в наши дни время – это
самая ценная купюра, к тому же, мне завтра рано вставать!
– Да, да, я помню. Помню. Уже слышала, вам на работу. Не
пригласите в дом? – она передернулась и попрыгала с ноги на
ногу. – А то холодно. Не пригласите? – взгляд больших голубых
глаз пронзил Гомозова легким лучистым, чуть капризным светом, и
она грустно произнесла: – Знаю, не пригласите. Да, это ведь ваше
право.
Филолет Степанович, силясь над собой, шагнул в сторону,
освободил дверной проем. И женщина, приняв этот «натужный
жест» за приглашение, улыбнулась с ужимкой и вошла.
– Спасибо, что не прогнали, – ее плечи вновь вздрогнули, но
на этот раз от теплого воздуха, и она торопливо залепетала: –
Прошлый раз я вам не представилась. Меня зовут Елена. Так что
будем считать, что мы с вами знакомы. А то будете думать, что
шастает у вас по дому Бог весть кто. Так теперь хоть представилась,
– женщина переступила порог прихожей и огляделась. – Как тут
хорошо, жарко. Вы даже представить себе не можете, моей радости!
Пока шла, вся продрогла! Холодает.
Вид у нее и в самом деле был замерзший. Бледная, и в отличие
от других женщин, которые в морозные дни попадались на улицах
Филолету Степановичу, на щеках у нее не проступило румянца.
Словно «малокровная», – заметил на этот счет Гомозов, поморщив
правильным, чуточку длинноватым носом, и вслух произнес:
– Пройдемте на кухню. Я согрею чай.
Миновав прихожую, они оказались в кухне. То была светлая
комнатка, уютная и чистая, с небольшим столом, тремя
белоснежными табуретками, плитой, раковиной, курлыкающим
холодильником и неторопливо цокающими часами. На столе
позабыто томилась старая газета, которая так и умоляла своими
заголовками, чтоб ее наконец-то раскрыли и прочли, недалеко от
газеты покоились две заброшенные луковицы. Вещи здесь жили,
придерживаясь размеренного уклада, говорили о порядке.
Занавески на окне уныло покачивались, перекрывая едва заметное
дыхание сквозняку, сочившемуся из незримых щелей рам, вся
комната, тихая и уютная, мерно дышала ароматами корицы и сухой
мяты, таившимися в холщевых мешочках на подоконнике. В доме
гостья чувствовала себя превосходно, довольство читалось по ее
лицу.
Филолет Степанович вскипятил чайник (тот был уже горячим
– оставалось только подогреть). Налил дымящегося чаю себе и
несчастной заблудшей и присел за стол, как и присела его
собеседница.
– Спасибо вам! Спасибо! – почти шепчущим голосом
посыпались вновь
- Вальтер Эйзенберг [Жизнь в мечте] - Константин Аксаков - Русская классическая проза
- Русуданиани - Без автора - Прочее
- Псковская земля. Русь или Европа? - Юлия Игоревна Андреева - Зарубежная образовательная литература / История / Прочее
- И в горе, и в радости - Мег Мэйсон - Биографии и Мемуары / Русская классическая проза
- История о хитроумном продавце - Занин Сергей Геннадьевич - Прочее
- Тряпичник - Клавдия Лукашевич - Русская классическая проза
- Две сестры - Клавдия Лукашевич - Русская классическая проза
- Нежить и Егор Берендеевич - Инна Ивановна Фидянина-Зубкова - Прочее / Русское фэнтези / Фэнтези
- Город в деталях. Как по-настоящему устроен современный мегаполис - Роман Марс - Публицистика / Русская классическая проза
- Знаменитая книга - Александр Грин - Русская классическая проза