делить ванную, будет так же деликатен, как собирается быть она сама.
— Спасибо, — отвечает Робин, ставя на кровать сумку.
Сеньора Эрнандес не торопится уходить, будто носильщик в ожидании чаевых.
— Спасибо, — повторяет Робин и тут же переходит на местное наречие, чтобы посмотреть, не будет ли это эффективнее: — Mersi.
— Вы здесь отдыхать? — спрашивает сеньора Эрнандес.
Сварливая старая калоша. Брови как у Элеанор Брон [9], но без малейшего намека на юмор.
— Да... я... нет...
Но когда-то же надо начинать. Нужно начать задавать вопросы.
— Я ищу дочь, — произносит она.
Брови сдвинулись. Местным нравится хмуриться.
— «Ищу»?
Робин открывает сумку, вытаскивает флаер. Имя Джеммы, последняя ее фотография (ее прекрасная кудрявая дочь хохочет, дразня их придурочного спаниеля теннисным мячом), номер телефона Робин, включая международный телефонный код Великобритании, и ее электронный адрес. «ПРОПАЛА БЕЗ ВЕСТИ», — гласит надпись наверху.
Она протягивает флаер пожилой даме, которая берет его за самый уголок, будто он измазан собачьим дерьмом.
— Джемма... — произносит хозяйка дома. — Хэнсон... Сколько ей?
— Семнадцать.
Sinjora поднимает глаза и спрашивает:
— У вас пропала дочь, всего семнадцать?
Робин робеет от осуждения в голосе женщины.
— Она ушла из дома в прошлом году.
Осуждение никуда не девается. Робин так и не смогла обзавестись броней от него. Каждый раз, когда ты рассказываешь кому-то, что у тебя сбежала из дому дочь, на тебя смотрят так, будто ты только что сознался в домашнем насилии. Ей хочется закричать: «Я ничего такого не сделала. Я ничего не сделала!»
Собеседница немного смягчается.
— Сбежала сюда?
— Нет, — отвечает Робин, — не сразу. Я приступила к ее поискам, как только она сбежала. Но недавно обнаружила, что она отправилась сюда. Увидела... — Ну, вот как объяснить что такое использующее шифрование приложение, человеку, который выглядит так, словно толком еще не освоил телевизор? — Она оставляла сообщения. В интернете. Когда общалась с друзьями. Но они ничего мне не говорили, потому что... впрочем, вы и сами все понимаете, это ведь подростки. В конечном итоге одна ее подруга все же мне написала.
Женщина стоит безучастная, как скала. Для нее все это слишком сложно. Робин сдается. У нее есть скриншоты, если удастся отыскать хоть кого-то, кому их можно будет показать, но демонстрировать их этой даме нет ни малейшего смысла.
— Так или иначе, все ее друзья знали, где она. Они переписывались, но в какой-то момент она перестала выходить на связь...
По идее, Робин должна быть благодарна Наз, что та с ней связалась, но нет, ее разбирает злоба. Целых десять месяцев эти тупые малолетки все отрицали. Подростки и их идиотские фантазии. Думали, что сомкнули плотные ряды, чтобы не дать предкам помешать Джемме взойти на звездный олимп. Разнообразили унылую повседневность своего последнего года в средней школе ее гламурными россказнями и хихикали, прикрыв ладошками рты, в то время как Робин металась в ужасе, разыскивая дочь, плакала и не спала ночи напролет.
Сеньора Эрнандес еще раз смотрит на фото прекрасной дочери Робин с кремовой, чуть смугловатой кожей, спиральками кудряшек и ногами от ушей.
— Нет, — твердо заявляет она, — я такой не видеть. Вы ходить xandarmerie?
Робин отвечает не сразу. Слово вроде знакомое, но вроде и нет.
— Нет, там я еще не была. Это будет моим следующим шагом. Вы не могли бы сказать мне, где она находится?
— Конечно. Идти назад гавань, там.
— Спасибо, — снова произносит Робин и в этот момент чувствует, что невероятно устала.
Оставшись одна, она садится на кровать с золотистой передней спинкой, вырезанной в виде огромного лебедя. Но на роскошной кровати всего лишь две крохотные подушки, белая хлопковая простыня со следами штопки, оранжевое вышитое «фитильками» покрывало да неумолимо твердый матрац.
«Ровно то, что я и заслужила», — думает она.
Робин дает себе несколько минут отдыха и идет в ванную помыться, почистить зубы и привести себя в порядок. Трубы не спрятаны за оштукатуренные стены, а открыты взору, но воду в раковину под зеркалом в золоченой раме изрыгает дельфин, опять же золоченый. Очевидно, здесь любят пускать пыль в глаза.
[9] Британская актриса.
Джемма
Апрель 2015 года
7
Задним умом все крепки. И когда она оглядывается назад, то очевидно, что все начало разваливаться в тот самый день, когда она купила на обеденные деньги лотерейный билет и выиграла пять тысяч фунтов.
Джемма Хэнсон стоит на тротуаре у супермаркета «Косткаттер» и не сводит с билета глаз. Проверяет снова и снова, но все равно видит перед собой в ряд три символа в виде скрещенных указательного и среднего пальцев и магическое число. Пять тысяч фунтов стерлингов.
Она возвращается обратно в магазин, ждет, когда на кассе станет поспокойнее и никого не будет рядом с холодильниками с пивом, после чего подходит к кассиру и протягивает ему билет. Она ожидает, что деньги ей выдадут наличными прямо на месте в пластиковом пакете или как-то еще. Но на его лице не отражается ничего кроме скуки.
— Выигрыши такого рода мы не выплачиваем, — говорит он. — Вам надо отправить билет по почте, и деньги зачислят на ваш банковский счет.
Ой.
— Но у меня нет банковского счета.
Он вскидывает брови.
— Банковский счет есть у всех.
Джемма в ответ лишь красноречиво разводит руками.
— Как же вы тогда оплачиваете счета?
Вот так вопрос. Счета? По субботам мама дает ей деньги на обеды и карманные расходы. Телефон ей оплачивает тоже мама, номер Джеммы записан на ее имя. Говорит, что так проще и дешевле, но Джемма-то знает, что это просто такая форма слежки.
Пока она размышляет, взгляд кассира становится напряженным.
— И сколько же вам лет? — спрашивает он.
— Об этом надо было спрашивать, когда вы мне его продавали, — отрезает Джемма и выбегает из магазина, потому как ей всего пятнадцать.
— А ты маму попроси, — говорит Харриет, — она сможет зачислить выигрыш на свой банковский счет.
— Не будь дурой, Хэтти, она меня убьет!
— Это еще почему?
Харриет донельзя наивна. Оно и понятно, ведь у нее с родителями полный порядок. А вот Наз понимает Джемму с полуслова. Наз уже не первый год ведет двойную жизнь, имея в запасе большую сумку одежды, в которую можно переодеться в туалете, чтобы никто над ней не смеялся.
— Для начала, — отвечает Джемма, — мне придется признаться в незаконной покупке лотерейного билета на обеденные деньги.
Харриет делает озабоченное лицо.
— Разве это незаконно?
Наз отрешенно закатывает глаза.
— Ну да. Участвовать можно только с шестнадцати. Потом начнется лекция в духе: «А что еще ты от меня скрываешь? Я же говорила тебе, что эти девочки — дурная компания. А что вы вытворяете, когда отправляетесь друг к дружке с ночевкой? Надо полагать, пьете и крутите шашни с мальчишками». Все в таком духе.
Харриет хихикает, потому что на самом деле это правда. Они прикрывают друг дружку с четырнадцати лет. Нет, миссис Хан, она в туалете и не может подойти к телефону. Думаю, решила сходить по-большому. Хорошо, когда она выйдет, я попрошу ее вам перезвонить. Да нет, судя по всему, у нее запор, ага. Да, проект продвигается просто супер, сделаем
